Внутри - Ирина Сергеевна Пирожкова
Ребекка сдержала подлетевшую к горлу Сары истерику, опустила её голову на колени и, укачивая как младенца, поглаживала её волосы.
– Тише, тише. Кто убил? О чем ты?
Сара рассказала Ребекке всё, что слышала и чему не могла поверить. Всё, что теперь заполняло её без остатка. Сквозь слёзы и хрип, появившийся от застывшего кома в горле, она рассказала.
– Ты же понимаешь, что она не виновата? Это ужасная случайность, ты понимаешь? Нинон не хотела этого… – Она правда не знала, что сказать. Первый раз за всю жизнь Бекки сомневалась в своей поддержке, она сомневалась в истине своих слов. Она во всём не была уверена.
– Я понимаю, но это жестоко… Боже… Ну почему она раньше не сказала?
– Что бы это изменило? Это бы не вернуло ни твою маму, ни отца, не спасло бы твою душу от боли. Ты бы познала её, но раньше. Ничего не поменялось бы. Но это были годы мучения и для Нинон. Тебе необходимо понять это…
Но Сара не слушала. Она не слышала ничего, кроме своих мыслей, которые бешено носились по своей траектории в её мозгу, сталкиваясь и разбиваясь друг об друга. Одна не успевала закончиться, как начиналась вторая. И так по цепочке, пока не осталась одна единственная. Да, Нинон не виновата. Сара это знала изначально. Она не могла простить её только за сокрытие, хотя её бабушка всё-таки была права, ведь пожар – это действительно случайность. Намеренно никто не поджигал ресторан. Сара вспоминала горящие полки, шторы, дверь и её маму. Она тоже горела. Перед тем, как упасть в обморок и проторчать там еще три года, глаза Сары размыли образы, последние. Подгоревшее мамино платье, заляпанные сажей щеки и балка. Во всем виновата она. Если бы Сара не упала, они бы выбрались. Но она упала.
Прошло около двух часов, прежде чем всхлипы окончательно прекратились. Время замедлило ход и только через два часа Сара встала с колен Ребекки и поплелась в свою комнату этажом выше. Она осмотрела комнату, деревянную лестницу с, уже заново выкрашенными лакированными, перилами, которые зазывали наверх. Персикового цвета ковер, не новый, но прилично выглядящий для своих лет, мягко улегся на ступенях, удлиняя дорогу. Она вспомнила, как именно по этой лестнице прыгала, узнав о приезде Нинон. Вспомнила, как пробежалась руками по этим перилам, когда умчалась в аэропорт. И вот теперь она слабо ступает по ним, придерживаясь, потому что боится упасть. Она споткнулась о краешек ковра, который слегка выпирался наружу. Споткнулась и еще крепче вцепилась в перила. Но это помогло ей лишь на две ступени. Она рухнула. Вся её слабость выплеснулась наружу, сковывая руки и ноги. Она покрыла её бледное тело, как покрывалом, и потянула вниз.
Грохот был тихий, её хрупкое тело не позволяло подать звук более громкий и отчетливый. Однако и этого хватило, чтобы Ребекка услышала и, хоть медленно, но пошагала на звук.
– Всё в порядке? Что-то упало?
На персикового цвета ковре лежала девочка, между четвертой и пятой ступенью. Её глаза были закрыты, волосы рыжей копной упали на лицо, заслонив левый глаз. Рот был приоткрыт, из него ещё просачивались струйки воздуха. Ноги заплелись, истощалые руки локтями зацепились за ступени, а пальцы свесили вниз.
– Сара?! Что с тобой???! Боже…
Ребекка подскочила к девушке. Она аккуратно взяла её за руки, проронив несколько слёз. Она прерывалась, не решавшись поднять Сару на руки. Её мысли путались в голове, она не знала, что делать. Металась как тигр в клетке. Наконец она решила сначала позвонить в скорую, а после отнести девочку в спальню. Так она и сделала.
С горем пополам Ребекка доставила девочку в кровать, еще раз попытавшись её пробудить. Звонок в дверь прервал её тщетные попытки, она сбежала вниз и распахнула дверь.
– Так-с, еще раз, что у вас случилось? – врач, совершенно спокойный, темноволосый мужчина, лет сорока, аккуратно прошёл в дом, хотя его аккуратность больше походила на неохоту.
– Моя…Девочка упала на лестнице, она не открывает глаз, уже много времени прошло. Пожалуйста сделайте что-нибудь! Я вас умоляю… Пожалуйста.
– Тише, дамочка. Кто вы говорите ваша? Девочка? Вы хотели сказать дочь?
– Нет… Да. Да, дочь. Пожалуйста, поторопитесь. – Ребекка поняла, что сейчас разборки в семейных статусах только продлят и без того быстро уходящее время.
Подойдя к кровати Сары, врач осмотрел белки её глаз с закатившимися зрачками. Подвел к носу зеркало и, заметив на нём следы дыхания, приложил ухо к её рту. Он четко услышал вдох, больше напоминающий сип.
– Что ж, это обычный обморок. – подытожил врач, собирая обратно свои приборы в сумку. – Возможно побочный результат переутомления или неправильного питания…
Доктор покосился на исхудавшее тело Сары.
– А может и вообще его отсутствия… В общем это не смертельно, но потребуется увезти её в стационар для наблюдения. Она долго не приходит в себя, это нехорошо. Поэтому собирайтесь, только побыстрее, у меня еще пациенты есть.
С этими словами врач направился к выходу, явно показывая своим видом, что он очень торопится.
Ребекка запихала в сумку всё самое необходимое и поспешила на улицу. Санитары вынесли Сару из дома.
Её глаза до сих пор не открывались, рот всё еще был приоткрыт и издавал очень тихий сип, который можно было расслышать только в полной тишине.
В больнице было немного народу, а в самом отделении никого не было вовсе. Дежурный врач где-то находился, но только не на своём месте. Врач, который приехал за Сарой, очень зло хмыкнул и окатил взглядом своих санитаров, ожидая от них ответа – где же персонал? Но после понимания, что они уж точно этого не знали, да и знать не могли, ещё раз презрительно хмыкнул, посмотрел на часы и закатил глаза.
Спустя две или три минуты дверь отделения распахнулась и вошёл врач. Его белый халат подчеркивал мужественную фигуру, высокий стан и привлекательное телосложение. Его походка отчеканивала каждый шаг, направляясь к приезжим.
-Я главный врач этого отделения, что случилось?
Последовал рассказ, сопровождаемый вздохами и всхлипами Ребекки, вознёй санитаров и постоянными напоминаниями врача скорой помощи о беспредельной занятости.
– Так, всё понятно, везите её во вторую палату, я сейчас позову медсестру и подойду. Вы можете ехать, а вы… Ребекка, кажется? Останьтесь, я с вами поговорю, – с этими
