Единственная. Твоя (СИ) - Мун Эми

И женщина отвернулась. Но Данияр успел заметить в ее глазах блеск горючих слез.

Неужели до сих пор любит? Впрочем, его ноша ничуть не легче.

Тихое медвежье урчание завибрировало глубоко внутри. А вокруг шеи вспыхнуло ощущение прикосновения нежных девичьих рук. Его самый желанный ошейник…Он бы продал за него душу!

Но приходится торговать совестью…

Данияр обмотал вокруг горлышка склянки шнурок и запрятал драгоценность на груди.

— Спасибо, Олеся, — поблагодарил травницу.

Та лишь рукой махнула и отвернулась.

Как бы то ни было, Олеся всем сердцем любила дочь. И до сих пор не могла принять того, что родная кровь и единственная радость в жизни, решилась на жестокую подлость.

Круто развернувшись, Данияр поспешил обратно. Ему нужно собрать вещи и так, чтобы Варвара ничего не поняла.

Глава 16

— Так, вроде ничего не забыла, альбом взяла, мобильный… Ой, Дашенька, куда мне столько?

Любава всплеснула руками, разглядывая огромный сверток, который достала из корзинки сестра.

— Бери, ну что ты, — пропыхтела девушка. — Пирожки тут, пирог, рыбка еще… Что в поезде есть станешь? Ой, Любавушка… Возвращайся обратно, а? Ну зачем тебе Москва эта?

Рада и Олеся поддержали дружными кивками.

— Дарья правду говорит, — откликнулась травница. — Возвращайся. Хоть бы ко мне в ученицы.

— Или мне помощницей, — подхватила Рада. — Дочка моя вон в самое дальнее поселение ускакала. Муж у нее там… А мы тебе здесь найдем, — подмигнула хитро.

Любава неловко переступила с ноги на ногу.

Как сказать, что дела сердечные — то самое, что стеной стоит между ней и родной землей? Не будет ей тут жизни. Каждый раз натыкаться на Данияра и его соколицу…

Только о ней вспомнила — дверь распахнулась, и на пороге возникла Варвара.

Глянула на ее чемодан и расплылась в такой довольной улыбке, что немедленно захотелось плюнуть под ноги.

— Уже уезжаешь, Любавушка? — проворковала сахарно. — Давно пора…

Ох, ответить бы, но первой успела Олеся:

— Следи за языком, Варвара, — прикрикнула так, что соколица клюв разинула. — Дитем обзавелась, а сама не повзрослела!

— Твоими стараньями, матушка, — зашипела Варвара.

Любава мысленно присвистнула. А мать и дочь не очень-то ладят… Вон как взглядами меряются. Того гляди до драки дойдет. Но вмешалась Рада.

— Пришла проводить, Варвара? Так провожай. А если сказать нечего — иди себе. Вечером охотники уходят на промысел, им бы помочь.

Любава очень надеялась, что соколица исчезнет, но та лишь нос вздернула:

— Успею еще. А пока провожу, как полагается.

— Могла бы не утруждаться, — холодно обронила Любава. — Я уже почти собралась.

Но и прямой посыл не смутил Варвару. Девушка демонстративно устроилась на лавке и принялась наблюдать за сборами.

Любаве оставалось только зубы стиснуть. Уезжать со скандалом не хотелось, да и Варвара в положении… Зачем волновать ребенка? Маленький не виноват, что у него такая мать неприятная.

В тягостном молчании прошло минут десять. А показалось — вечность. Наконец, последние вещи были собраны.

— Присядем на дорожку, — вздохнула Дарья и с неприязнью глянула на Варвару.

Сестра совсем не боялась соколицу, но и провоцировать не торопилась. Понимала, что ссоры ни к чему не приведут.

Молча они расселись по лавкам. Любава старалась не обращать внимания на ухмылки Варвары и то, как та демонстративно гладит живот. Ну ее, эту веду доморощенную. А над возвращением обратно Любава еще очень крепко подумает…

Дверь опять скрипнула, впуская нового гостя, и Любава нервно схватилась за амулет. Данияр пришел!

— Отвезу к станции, — хмуро объявил мужчина.

Варвара сразу на ноги подскочила:

— Так Свят должен был!

— Свят занят, — отсек Данияр.

— Ну, тогда и я с вами!

— Дорогу после дождя развезло, трясти будет. Ты тут остаешься.

— Данияр верно говорит, — вступила Олеся. — Распутица знатная. Так что побереги дитя, не полезно ему это.

Глаза Варвары потемнели, на щеках выступили красные пятна. А Любава с трудом сдержала победную ухмылку. Так-то, соколица синеглазая! Раз в положении, то думай прежде всего о ребенке.

И пусть от мысли, что придется остаться с Данияром один на один, по нервам искрили крохотные разряды, но Любава смолчала.

А мужчина подхватил стоявший у двери чемодан и первым вышел из дома.

— Счастливого пути, — прошипела Варвара.

Как проклятье швырнула!

— И ты себя береги, — вернула Любава тем же тоном.

Варвара фыркнула и выскочила вслед замужем.

Рада с Олесей тоже вышли, а вот Дарья осталась.

— Впервые соколицу такой злой вижу, — хмыкнула сестра. — Это из-за венка все…

Боги! Любава спрятала лицо в ладонях. Об этом случае она вообще старалась не вспоминать. Должно быть, вся деревня за спиной шепчется…

— …Да ты не переживай, — тронула за плечо Дарья. — Сплетни у нас не привечают, но так скажу — многие были удивлены, когда Данияр Мстиславович себе жену выбрал, да еще внезапно. Странно это. А тут твой венок… Или это русалки посмеялись, или… Непросто все.

Последнее сестра произнесла с трудом. Словно верить не хотела. И сразу же добавила:

— …Но про тебя никто плохого не говорит. Вот ни капельки, видят боги.

Только от этого не легче! Но Любава все же нашла сил обнять сестру:

— Спасибо, Дашенька, — пробормотала, утыкаясь носом в круглое плечо. — Только это уже неважно, я все равно уезжаю.

— Но не совсем, да? Ты с моим папкой и братом еще не знакома… И подружка у меня в соседнем селении есть. Такая хорошая. Вы похожи! Возвращайся, а? Я ждать буду…

Любава неопределенно качнула головой. От сдавившей сердце тоски голос пропал. Она хотела вернуться! Жалкую неделю тут пробыла, а уже не могла представить дня без птичьего щебета и шума ветра в кронах. А еще без Янтаря. Ее нежного и такого ласкового мишки… На глаза навернулись слезы.

— Пора мне, — кашлянула Любава, — машина, может, и подождет, а вот поезд нет.

Дарья жалобно вздернула белесые брови, но дальше уговаривать не стала.

Вместе они вышли к ожидавшей их Раде. Соколицы и Олеси нигде не было видно.

— За домом я пригляжу, Любавушка, не волнуйся — улыбнулась Рада. — Возвращайся, мы ждать будем.

А она наскребла сил на неловкие объятья и спешно ретировалась к машине.

Даже с Владимиром было не так тяжело прощаться, когда из Москвы уезжала.

Только о нем вспомнила — как под сердцем шевельнулась тревога. Неясная еще, глупая… И мысль о предстоящей встрече не приносила радости. Вроде не обязана мужчине ничем, а все равно совестно.

Забравшись в машину, Любава тут же отвернулась к окну.

Не будет говорить с Данияром! И даже смотреть лишний раз.

А обоняние уже растревожил невозможный аромат смоляного кедра и душистых трав. Голова опять закружилась, и до одури хотелось накрыть ладонью смуглую мужскую руку, лежавшую на рычаге передач.

У Данияра маленький шрам между большим и указательным пальцем… А еще кольца нет обручального.

Любава даже моргнула, взбудораженная этим неожиданным открытием. У Варвары кольцо точно было! А почему Данияр не носит?

Спросить хотелось до ужаса. Настолько, что пришлось даже язык прикусить на всякий случай.

Она уезжает. Все остальное неважно!

Но дорога словно растянулась в бесконечность. Они ехали и ехали, а лес все не заканчивался. Еще и кочки пошли, машина дрожала и прыгала на ухабах. Любава изо всех сил держалась за ремень, но ее постоянно швыряло в сторону Данияра!

— Да чтоб тебя, — пробормотал мужчина. — Ну же! — стукнул кулаком по приборной панели.

И в то же мгновенье машину тряхнуло так, что Любаву буквально швырнуло на водительское сидение!

— Боги! — выдохнула, очутившись нос к носу с мужчиной.

Машина уже не двигалась. А она мистическим образом оказалась прямо в руках Данияра! Он прижимал ее к себе и смотрел так… Стало жарко. И душно. И в озноб тоже кинуло.