Единственная. Твоя (СИ) - Мун Эми

И Любава потянулась к амулету. Ей срочно надо успокоиться!

Пальцы нежно обласкали резную мордочку медведя.

А мужчина крупно вздрогнул и отшатнулся. Да что с ним такое?!

— Понятно, — обронил глухо. — Иди, Любава… А медведь… Он рядом совсем. Ждет.

И пока она соображала над странными словами, Данияр легко запрыгнул на мостик и широким шагом ринулся прочь, не обращая внимания на свою мокрую одежду.

— Ненормальный какой-то, — пробормотала, глядя вслед удалявшемуся мужчине. — И я ненормальная…

Вздохнув, Любава пошла в сторону, где должна была находиться Олеся.

И верно! Буквально в нескольких метрах показались знакомые очертания берега. И туман стал реже, словно только и нужен был затем, чтобы прикрыть их короткий разговор.

Любава покачала головой.

Навыдумывала глупостей!

Любава тихонько вздохнула. И ей вторило протяжное шумное фырканье.

— Мишка! — ахнула, угадывая в редеющем тумане знакомую фигуру.

Зверь спешил к ней! Не бежал, но шел быстро и бесшумно. Как Данияр.

— О, Боги! — пробормотала, хватаясь за амулет.

А медведь ринулся в воду, окатив ее с ног до головы искристой тучей брызг.

И сразу полез облизываться!

— Я тоже по тебе скучала, — засмеялась Любава, обнимая зверя за шею. — Хапуга мой пушистенький…

Медведь посмотрел на нее с укоризной, а она расхохоталась пуще прежнего.

— Ладно, ладно… Придумаем другое… Может, м-м-м, Пушок?

Медведь засопел — нет, на Пушка он был не согласен. Любава с улыбкой почесала кругленькое ухо.

— Хорошо. Солидному зверю — солидное имя. Правда, Янтарь? У тебя глаза янтарного цвета, — пояснила, словно зверь мог ее понять.

По щеке прошлась шершавая лента языка. Ну надо же, действительно понял!

— Ты очень умный, — потрепала меховой загривок. — А может, и баночку с шампунем мне принесешь? Интересно, тебя Олеся видела? И куда она ушла… Ой, Янтарь!

Медведь осторожно вывернулся из ее хватки и пошел к берегу. Действительно за притиркой! Понюхал баночки, осторожно взял одну в пасть и отправился обратно.

— Ты — настоящее чудо, — ахнула Любава, когда зверь вернулся с добычей. — А может, тебя из цирка забрали?

Медведь не ответил, конечно. Устроился у самых ног и принялся шлепать лапой по воде, разгоняя меленькие волны.

Любава тоже присела рядом. Окунулась по-быстрому, чтобы волосы намочить, набрала в ладонь шампуня, взмылила, и… смущённо кашлянула, поворачиваясь к медведю спиной.

— Эй, тут тебе не конкурс мокрых футболок, — пробормотала, спотыкаясь на каждой букве.

Медведь внимательно рассматривал ее грудь! Влажная ткань не скрывала двух мягких округлостей с острыми вершинками. Настоящая приманка для мужского интереса.

Но зверь — не мужчина! Много ли он понимает?

Любава осторожно покосилась на мишку, но тот опять занялся водой. Поднимал брызги, ловил капельки пастью. Белые клыки лязгали, как настоящий капкан. Ну ведь животное самое настоящее, хоть и умное. Тогда почему ей так упорно мерещится человеческий разум в янтарных глазах? А еще интерес… Жгучий, совсем не звериный.

Так смотрел Данияр, когда увидел ее в реке. А еще он знал про медведя, который бродил поблизости и ее ждал… Откуда? Может, он и есть зверь?

Подскочив на ноги, Любава бросилась на глубину.

Поплавает немного и в себя придет. Совсем с ума сошла — про оборотней всерьез размышлять. Не бывает такого! Не научно!

Оттолкнувшись ногами, Любава поплыла на средину реки. Течение тут было едва заметное — не страшно! И медведь рядом… Опять!

— Тебе на берегу не сиделось? — пробормотала, оглядываясь на фырчащего зверя.

А тот сунулся под бок, предлагая покатать.

Любава возражать не стала — обвила руками могучую шею и позволила Янтарю работать за двоих. А медведь счастливо вздыхал, словно рад был. Плавал с ней без устали, и, кажется, совсем бы на берег не выходил.

Да и Любава не хотела. Вода теплее парного молока, нежный зверь под боком, солнышко туман прогнало, и тоска сердечная как-то сама собой унялась.

Спокойно стало, хорошо… Прикрыв глаза, Любава наслаждалась ощущением сильного тела рядом. Медведь двигался плавно, бережно… Как на руках нес! И настойчиво мерещилось, что это не зверь сейчас рассекает воду, а сильный по-животному притягательный мужчина с янтарными глазами кружит ее в чувственном танце.

— Эй! Валенок мохнатый! Ты мне девку утопить решил?

Звонкий голос Олеси вдребезги разбил все очарование.

Любава чуть не расплакалась от досады.

— Никакой он не валенок! — крикнула зло. — И я не утону, плаваю хорошо!

А женщина рассмеялась:

— Плавает она! Два часа прошло! Я тут все себе отсидеть успела. Вылезайте оба! Перекусить пора.

Стоило Олесе напомнить о еде — в животе голодно заурчало.

А ведь действительно пора!

— Поплыли, Янтарь, — нежно взлохматила медвежий загривок. — Мне скоро домой, — и, вздохнув, добавила: — собираться надо… Я скучать буду, очень.

Медведь тяжело вздохнул.

Исхитрившись, лизнул ее щеку и поплыл обратно.

А Любава украдкой смахнула с лица капли и непрошенную слезу. Вот с кем будет прощаться тяжело — так это с милым зверем. Увидятся ли еще?

Она очень бы этого хотела.

Сумерки в лесу наступали быстро. Солнце едва село — и вот уже темнота вокруг. Но медведю так даже лучше — нет любопытных глаз.

Зверь бесшумно скользил между толстых стволов, выискивая одному ему ведомую тропку. Она пряталась во мху, каждый раз складывалась в новый маршрут, но он знал, куда поставить лапу.

А боковое зрение ловило едва заметные росчерки мрака, сторожившего добычу.

Как он раньше этого не замечал? Смотрел ведь, да все не туда… А зараза под самым носом пряталась.

Медведь вышел на круглую поляну с идолами. Семь по кругу, двое — вместо недавних елей — в центре. А рядом с ними женщина.

— Там одежда, — кивнула в сторону одного из столбов и отвернулась.

Медведь коротко рыкнул, встал на задние лапы и с хрустом потянулся вверх.

Яркая вспышка боли — небольшая плата за возможность жить под двумя личинами.

Данияр быстро накинул на себя одежду — армейская привычка! — и повернулся к Олесе.

— Принесла, что просил?

Женщина медленно кивнула.

А в синих глазах прятались тревога и боль. А еще острое чувство вины.

Напрасно! Олеся не могла видеть будущее и знать, как все случится. Веды вообще лишены этой способности — предвидеть. А вот нити небесных Прях спутать могут. Не все, только самые сильные. И он должен был раньше понять, что Варвара — одна из таких!

Данияр на секунду прикрыл глаза, собираясь с мыслями.

Как бы не рвало сердце от тоски и ярости, но кое-что исправить он мог.

— Показывай уже, не томи, — кивнул на маленькую котомку, в которой прятался драгоценный пузырек.

Но Олеся по-прежнему не спешила.

— Ты уверен? Неправильно это…

— А то, что сейчас происходит — правильно? — ответил вопросом на вопрос. — Нет, так будет лучше всем.

Женщина вздохнула и склонилась к котомке — достать крохотный пузырек. Простое платье обрисовало еще ладную фигуру, а светлые волосы тяжелой волной упали к земле.

Данияр задумчиво осмотрел травницу. Все же Варвара очень похожа на мать. Просто копия. Но лишь внешне. Нутро, видно, взяла от отца. Мутная там была история… Дурная.

Уже это должно было насторожить! Но Варвара вела себя так мило. Наивно даже. Ей очень шла шкура добродушной овечки. А он не хотел судить о девушке лишь по ее родителям.

Тягостные размышления прервал тихий голос:

— Вот, держи, — Олеся протянула темную скляночку.

Крышка ее была плотно замазана воском и закручена на семь витков травяного жгута из семи трав.

Данияр взболтнул склянку и посмотрел на солнце. За толстым стеклом вязко колыхалась темно-бордовая жидкость.

— Точно сработает? — уточнил на всякий случай.

— Сработает. Этим зельем я отца Варвары опоила…