Кресли Коул - Поцелуй короля-демона
Он в молчании пробежал по ней глазами, затем произнес:
— Нравственно — нет. Я не ожидал быть обременённым одной из самых злобных женщин Ллора.
Сказанные раннее слова Оморта прозвучали в ее голове. Насколько, должно быть, демон разочарован…
— Одна из? Не номер один? — Она надулась. — Ну, всем нужно к чему-то стремиться. Интересно, я никогда не считала себя злобной. Только потому, что я как-то раз выкрала союзника?
Когда он нахмурился, она исправилась:
— Или убила кого-то, кто был готов помешать моей краже?
— Почему ты должна красть?
— А как еще я могу получить золото? Присоединившись к машинописному бюро?
— Возможно, ты могла бы обойтись и без этого.
— Невозможно. Ты должен иметь золото.
Золото — жизнь.
— Тебя ненавидят даже больше, чем это можно себе представить.
— Ты ненавидишь меня? — спросила она.
— Еще не знаю. Но, полагаю, это неизбежно.
Она мягко засмеялась:
— Ненавидеть меня все равно, что ненавидеть острый меч, который карает тебя. Он не виноват в том, для чего сделан.
— Меч может быть отлит повторно. Сделан снова.
— Только после того, как будет сломан. Вообрази, как болезнен огонь штамповочного пресса и как ужасно чувствовать сокрушительные удары во время первого создания. Зачем повторять всю эту боль?
— Чтобы на этот раз сделать его правильным.
Она решила закрыть эту тему.
— Сегодня вечером ты назвал меня tassia, когда я нежно ласкала тебя. Если это означает «порочная женщина», есть ли какой-нибудь мужской эквивалент?
— Ты не знаешь? Ты не умеешь говорить на языке демонов? — недоверчиво спросил он.
— Считается странным учить этот язык, и на нем запрещено говорить в замке. Так или иначе я знаю пять других языков. Пять — мой предел; реестр полон.
— Таким образом, ты не понимала меня, когда я проклинал тебя?
— Нисколько. Но ты достаточное количество раз назвал меня «злой» и «сукой» на английском, чтобы я могла догадаться.
Зазвонили колокола замка, раздаваясь в тишине.
— Они звонили в полночь, теперь в три? — Его голос был пропитан отвращением. — Почему в три? Это означает, что у вас есть злобный бог, которому надо идти кланяться? Жадный до крови жертвоприношений?
— У меня должна быть причина поклоняться? Как у тебя?
— Ты могла бы сделать хуже.
— Хочешь знать тайну, Ридстром? — спросила она. — Я поклоняюсь Иллюзии.
— Что это значит?
Она дотронулась до его лба, откидывая в сторону волосы:
— Иллюзия — скромная любовница Реального мира, которая приветствует его, когда он мрачен. Иллюзия — хитрость в дополнение к его мудрости веков, сладкое забвение его знаний. Щедрость в его нужде. Это то, что для меня свято.
— Ты рассматриваешь себя как Иллюзию?
Она подарила ему спокойную усмешку:
— Ты хочешь быть моей Реальностью?
Когда его зеленые глаза опустились на ее губы, она поинтересовалась:
— Ты думаешь о нашем поцелуе, демон? Надеюсь, что да, потому что я продолжаю думать об этом. Мне понравилось то, как ты целовал меня.
Складка между его бровями стала глубже.
— Почему ты пришла сюда сегодня вечером?
Чтобы прогнать отвращение, которое Оморт заставляет меня испытывать.
— Чтобы предупредить тебя. Я собираюсь снять перчатки для нашей следующей схватки. — Или, скорее, убрать их. — И я не выкажу милосердия в следующий раз, когда приду сюда.
Она не могла позволить себе это, так как каждый проходящий день уменьшал вероятность забеременеть.
Чародеи просто не были столь плодовитым видом, как другие в Ллоре.
Демон пристально изучал ее лицо, как будто пытался заглянуть под маску ее иллюзий.
— Сабина, я не верю, что ты столь плоха, как кажешься.
— Со мной все не так, как кажется. Все намного, намного хуже.
— Нет. Я не думаю, что ты хочешь сделать все это со мной и моими людьми.
— Что сделать? Посягнуть на власть? Захватить демона? — когда он не ответил, ее голос стал холодным. — Ты думаешь, что сможешь изменить меня, не так ли? Превратить в кого-то хорошего? Возможно, реабилитировать меня?
— При моих обстоятельствах я должен верить этому. Тебя можно заставить видеть вещи по-другому. Я могу учить тебя.
Когда она поднялась, комната, казалось, завертелась от ее ярости. Над ними в иллюзии неба сверкал каскад падающих звезд.
— Я казнила первого мужчину, который попытался обратить меня в добро, — в дверном проеме тюремной камеры она добавила: — Мне было двенадцать.
Глава 10
Когда Ридстром учуял удушающий запах Сабины, он от удовольствия прикрыл глаза, проклиная себя за эту слабость.
Что она будет делать с ним сегодня вечером? Ее слуги оставили его раздетым и прикованным к кровати за запястья и лодыжки, одним покрывалом прикрыв низ его тела.
Она не возвращалась в течение двух дней. Час полз за часом, темница, казалось, сжималась вокруг него, наручники впивались в кожу.
Все демоны гнева знали рассказы о тех из них, кто полностью обращался в демонический образ, и не смог перевоплотиться обратно. Они жили, как животные — адская идея для такого, как Ридстром. Чтобы предупредить это, демоны его вида получали разрядку по нескольку раз в день.
Сабина отказала ему даже в этом.
Она спросила его, ненавидел ли он ее. В то время он это не чувствовал, но семя ненависти уже было посажено. Оно росло каждый день, как она оставила его в мрачной камере.
— Ты возмущен уходом за тобой и теперь дуешься, — сказала она небрежно, войдя и встав за кроватью. — Но я планирую изменить это.
Больше мучений. Более дразнящих. Его растущая ненависть боролась с потребностью. Он проклинал свой член, когда он поднялся под простыней в ожидании.
Почему, черт возьми, она не приходила так долго? Он не знал, где она и вернется ли вообще когда-нибудь.
— Тебе не интересно, что я предложу? — Она потянулась за спинкой кровати. — Как я и предупреждала, я пришла при полном параде сегодня, демон.
Он ощутил на коже холод металла и пристально посмотрел вниз на ее руки на его груди. Она носила перчатки до локтя, которые были сделаны из металлических колец и заканчивались на ногтях серебряными наконечниками, острыми и вспыхивающими как бритва.
Рукавицы? В нем начало нарастать беспокойство.
— Я собираюсь использовать все свои уникальные таланты, чтобы соблазнить тебя. Ты не хочешь даже посмотреть на свою женщину?
Он должен был запрокинуть голову назад, чтобы увидеть ее. Он отказался показывать, насколько ему было любопытно.
Не смотри… не делай ничего, к чему она склоняет тебя.