Артуриана (СИ) - Старкина Виктория

Юный сэр Ивейн был весьма ловким и крепким ребенком, и однако, как мне казалось, не унаследовал моих способностей к магии, впрочем, чтобы знать наверняка следовало подождать еще пару лет.

Должна признать, я была весьма рада видеть сына, а мальчик отнесся ко встрече со мной со всей восторженностью, на которую способно только детское сердце. Красивая и молодая мать покорила его сразу же, и сын отныне был готов служить только ей. Что оказалось как нельзя более кстати, ведь Ивейн был избран в оруженосцы короля Артура.

Его король избрал оруженосцем, а вовсе не сэра Мордреда, высокого юношу с темным кудрями, которому уже сравнялось пятнадцать. Мордред был четвертым и самым младшим сыном моей сестры Моргаузы, трое остальных также были призваны ко двору и посвящены в рыцари. Мне кажется, Артур сделал это не столько из любви к моей сестре, сколько из недоверия к ее мужу: от короля Лота Оркнейского можно ожидать чего угодно, в том числе предательства и измены, и Артур справедливо рассудил, что плести свои темные сети Лоту будет сложнее, если все его сыновья окажутся при дворе. Что касается самих юношей, то они, казалось, искренне преданы Артуру, о них шла добрая слава, особенно о сэре Гавейне, который неизбежно выходил победителем из всех турниров последних лет, ибо Ланселот уже не был так силен, как в молодые годы.

Ланселот тоже был здесь, он встретил меня испуганным взглядом, но я едва удостоила его кивком. Сейчас не время думать о любви, для этого у нас будет много лет после!

Что касается сэра Мордреда, то чертами лица он напоминал мать, в отличие от остальных сыновей, которые были копией Лота Оркнейского. А возраст юноши и вовсе дал моим подозрениям укрепиться, что передо мной тот, кого в свое время именовала я чудовищем, — сын моей сестры Анны-Моргаузы и короля Артура.

Как оказалось, знал об этом и сам Мордред, ему рассказала не в меру тщеславная мать, ходили слухи и при дворе. Долетали они и до ушей Артура, но король лишь отмахивался, предпочитая не верить сплетням. Этим и объясняется, что столь настойчиво он называл преемником моего сына Ивейна, игнорируя притязания Мордреда. Другой причиной, почему Артур не желал видеть в Мордреде свое дитя, было мрачное предсказание богини, сделанное во время Дикой охоты, что Артур падет от руки собственного сына. И потому он упорно называл юношу племянником и сыном Лота Оркнейского.

Сам Совет показался мне делом весьма интересным, хоть и тривиальным: говорили о городских проблемах, болезнях жителей, военных набегах. Единственным, что заинтересовало меня, был вопрос о необходимости принятия Артуром христианства. На этом настаивал отец королевы и его многочисленные сторонники, однако Артур задумчиво молчал и от него нельзя было добиться ни да, ни нет. Очевидно, слова жены, что твердила она денно и нощно, о милости и защите единого бога, запали ему в сердце, но пока не был готов он отступиться от веры своих предков, да и видел Артур Дикую охоту, помнил суровые лица и угрозы древних. А единый милосердный бог — существует ли он вовсе?

Через несколько дней после прибытия в Камелот брат пригласил меня составить ему компанию в конной прогулке, и я охотно согласилась. Вместе ехали мы рука об руку, Артур показывал мне площади и улочки замка, рынки и дома посадских деревень, а позже пересекли пастбища, где крестьяне держали отличные поголовья домашнего скота, и устремились через зеленые холмы к темнеющей глади озера. Мы мчались, словно ветер, и скачка захватила меня, давно не приходилось скакать столь быстро!

Наконец, брат натянул поводья и остановился, конь бешено забил ногами в воздухе. Артур спешился, помог мне спуститься на землю, и мы пошли по берегу, сначала в молчании, а после он пустился рассказывать обо всем, что произошло в Камелоте за время моего отсутствия. Жаловался и на набеги саксов, сокрушался о смерти Мерлина, хвастался своими успехами и любовью поданных и, разумеется, не мог не упомянуть о настойчивости христианских священников.

— Моя жена постоянно твердит об этом новом боге, — вздохнул Артур. — Не знаю, что и думать.

— А что думаешь ты о неверности своей супруги? — не могла не поинтересоваться я. — да, не удивляйся, и до дальних земель доходят слухи о преданности ее одному из твоих рыцарей и об их взаимной любви. Что ты чувствуешь, когда слышишь об этом?

Артур лишь пожал плечами и улыбнулся, правда улыбка его не была веселой, но какой-то вымученной.

— А что тут думать, — ответил он, чуть погодя. — Если ты спрашиваешь, люблю ли я свою жену так, чтобы грустить о ее измене, — нет, не люблю. Но в то же время, знаю Гвиневеру: она чиста и невинна. И я убежден в том, что жена мне верна. Как и Ланселот. Он один из честнейших и благороднейших рыцарей за Круглым столом и никогда не предаст своего господина. Я ведаю, о чем говорю. Что до их чувств — что ж, разве мы хозяева своего сердца, Моргана! Но признаюсь, меня огорчает, что обе дорогие моей душе женщины полюбили не меня. Что вы находите в нем?

Я не могла не улыбнуться его словам. Как описать, почему сердце выбирает того, а не другого! Разве есть на это ответ!

— Ты сам сказал. Нам не дано выбирать.

Артур кивнул, а потом взял мою руку.

— Да, чувства нам неподвластны. Я выбрал тебя много лет назад, с тех пор ничего не изменилось. Ты все так же молода и хороша собой, как прежде. И я люблю тебя так же сильно, как прежде.

В смущении, я выдернула руку, его слова против воли растрогали меня, но я не могла позволить себе слабости. Иначе Мерлин заточен в своей пещере напрасно. Иначе никогда мне не стать владычицей Авалона, никогда не сидеть на троне Камелота рядом со своим возлюбленным, никогда не надеть заветный золотой венец!

И я предпочла перевести тему, не ответив Артуру, подняла глаза и спросила:

— А как же Мордред? Ходят слухи, что он твой сын. Почему ты не признаешь его? Ведь других наследников нет.

— Да брось, — Артур нетерпеливо отмахнулся. — Это все россказни твоей алчной сестры. Она изо всех сил стремится породниться с королевским двором еще ближе, хотя казалось, чего ей желать? Моргауза — дочь моей матери, ее сыновья приняты в орден и сидят за Круглым столом рядом с королем, а ведь немногие удостоены такой чести! Но ей все мало! Она хочет, чтобы ее сын был назван наследником трона Логреса. Но этому не бывать! На трон сядет лишь мой законный сын от Гвиневеры. Либо же твой сын, Моргана, сэр Ивейн. Верю, он вырастет достойным юношей. Либо же, вперед них, — наш с тобой сын. Если ты все же захочешь подарить его мне.

Я отшатнулась, никак не ожидала, что король снова решит заговорить на эту тему.

— Не боишься предсказания? — я зловеще улыбнулась. — Или не помнишь, что Морриган прочила тебе смерть от руки сына?

— Не успеет, — Артур рассмеялся. — Если он родится, то будет совсем крохой, а когда вырастет, меня уже не будет на этой земле. Вряд ли я буду жить сто лет. К тому же, ради этого я готов рисковать жизнью.

Он снова пристально посмотрел мне в глаза, и на этот раз мне не удалось избежать взгляда.

— Артур, — я вздохнула, — Магия требует больших сил. Она иссушает тело. Теперь я не смогу стать матерью для ребенка, этого или какого-то другого. Уже невозможно. Да и у тебя есть супруга, молитесь богам, а она пусть молится своему богу. Пейте целебные снадобья, которые я могу предложить, и возможно однажды она подарит тебе столь долгожданного сына, которого я подарить не смогу.

Опечаленный моим ответом, Артур кивнул, он понимал, что я не любила его раньше, не люблю и теперь. Но не знал, что в моем сердце было куда больше коварства, чем некогда прежде.

Побродив по берегу, мы отправились в обратный путь, а уже оказавшись в Камелоте, я стала задумываться над претворением в жизнь плана Вивианы. Понимала, что больше всего следует мне опасаться не Артура, эта наивная душа чиста и благородна, а сэра Мордреда. Едва юноша станет старше, как сделает все возможное, чтобы занять престол, что был положен ему по праву. Под угрозой была и жизнь моего сына, я не доверяла ни Лоту, ни Моргаузе, ни Мордреду и потому решила отослать Ивейна обратно к отцу. Но не сразу, пока мне потребуется его помощь здесь, в Камелоте.