Ангелы Эванжелины (СИ) - Лис Алеся

За окном разлилась ночь, слабый ветерок едва колышет занавески, наполняя помещение сладким ароматом распускающихся в сумерках цветов, часы умиротворяюще тикают, отсчитывая время, перед этим пробив три часа пополуночи, мой сиделка сладко посапывает, слегка склонив голову на бок. Интересно, сколько времени он так бдит возле моего ложа, словно принц над спящей красавицей. Не сдержавшись, тихо хихикаю над этой глупой ассоциацией, внезапно пришедшей в голову.

Мысль о том, насколько длительное время я пробыла в воспоминаниях Эванжелины, немного пугает, и, судя по всему, не только меня. Иначе, зачем эти ночные бдения?.. Неловко дергаю рукой, и пальцы Эмерея тут же теснее на ней смыкаются, несмотря на то, что их хозяин продолжает безмятежно дремать. Умаялся, бедняга, меня караулить.

Стараясь не разбудить своего стажа, тоже затихаю и принимаюсь обдумывать то, что мне стало известно. Значит, Эва все-таки не была жестокосердной предательницей и лгуньей. Несчастная девочка оказалась между двух огней, пытаясь помочь сразу обоим. А вот почему усоп ее благоверный, мне до сих пор не ведомо. Со мной ни разу не затронули данную тему, а мне даже в голову не пришло поинтересоваться, слишком занята была более насущными вопросами.

Жалко, конечно, что пташка мне не показала, где камень Миана, впрочем, я и не надеялась особо. Только вот Гленна-то нужно как можно скорее вылечить и ждать, когда придет подсказка извне, если она вообще придет, глупо. Нужно искать другой выход.

Теодор, словно почувствовав, что я уже пришла в себя, глубоко вздыхает и просыпается, ровно садясь в кресле.

— Эва? — его голос немного хрипловатый после сна. — Как ты? Давно очнулась?

Вместе с вопросами он выпускает мою ладонь, и мне неожиданно становится грустно и одиноко. Неужели сей обычный и ничем не примечательный жест так много для меня значил?

— Недавно, — ерзаю на кровати, пытаясь принять сидячее положение.

Эмерей тут же приходит мне на помощь, хватая подмышки и ловко приподнимая, а затем подкладывая под спину подушку.

— Пить хочешь? — тихо спрашивает, зажигая светильник и протягивая стакан с водой.

Осторожно киваю, только сейчас ощутив насколько пересохло во рту.

— Что произошло? — утолив жажду, возвращаю стеклянную емкость графу.

Поставив посудину на прикроватную тумбочку и неловко взъерошив волосы, Теодор ловит мой взгляд и наклоняется вперед, облокотившись руками о колени.

— Лина тебя перед ужином нашла валяющуюся на полу без сознания. Доктор сказал, что это возможно следствие нервного и физического истощения после несчастного случая. Ты слишком перенапряглась, спасая Сета.

— Не думаю, что в этом дело, — задумчиво качаю головой.

— Вот как? А в чем тогда? — взгляд Эмерея становится более пронзительным.

— Я могу рассказать… Но поверишь ли ты? — отвечаю таким же внимательным взглядом, внутренне дрожа от страха.

Глава 14

Голос слегка дрожит от волнения, слова с трудом получается выталкивать. Но сколько я могу прятаться, скрываться и переживать? Я чужая в этом мире, и, несмотря на потрясающую легенду, у меня все равно не выходит полностью сойти за местную жительницу. Не все можно оправдать амнезией и фугой. К тому же, что-то мне подсказывает, что доктор начал кое-что подозревать. Уж он-то в курсе всех возможных симптомов данных заболеваний.

Хотя не только это меня пугает. Ритуал с камнем должен провести потомок Регладуина, а я хоть и являюсь таким с чисто физиологической точки зрения, но душа-то у меня чужая. Эмерей должен знать и понимать ─ существует некоторая вероятность того, что ритуал не сработает.

— Ты сначала расскажи. А верить или нет, я уж как-нибудь сам решу, — хмыкает Теодор, вырывая меня из размышлений.

Тяжко вздыхаю и принимаюсь за более безопасную тему, оттягивая пугающий момент.

— Я вспомнила, почему Эванжелина тебе отказала, — намеренно говорю о себе в третьем лице. — Ее зять крупно проиграл в покер. Хендрик выкупил все долговые расписки Лейтона и потребовал за них Эву, очевидно, что он откуда-то узнал ее тайну.

— Но почему ты не попросила у меня помощи? — выпрямляется Теодор, складывая руки на груди.

— Она пыталась, писала тебе записку, но об этом узнал Лейтон и жестоко наказал ее, — с содроганием вспоминаю этот момент, ощущая легкую тошноту и вновь переживая поцелуй мерзкого гада. — К тому же он шантажировал ее, угрожая тем, что сестра и племянники могут оказаться на улице, ибо дом заберут за долги. Но Эванжелина все равно хотела помочь Гленну. Она думала, что как только доберется до камня, загадает свое желание, а не Хендрика.

— Очень любопытно, — криво улыбается Теодор. — А где камень ты не вспомнила?

— К сожалению, нет, — сокрушенно качаю головой. — Но не это главная проблема.

— А какая? — поднимает брови граф.

— Не знаю, поверишь ли ты мне, — нервно заламываю пальцы. — Но хранить это в секрете не имею права, ведь речь идет о здоровье Гленна.

Сердце просто выскакивает из груди, в горле снова поднимается тошнота, но на этот раз уже от волнения. Как он воспримет то, что я собираюсь сказать? Не отправит ли снова в психушку доктору Куинкею на эксперименты?

— То, что я сейчас скажу, звучит невероятно и неправдоподобно, но, тем не менее, я не обманываю, — хватаю с тумбочки стакан, отпивая глоток, ибо во рту от переживаний пересохло, и замечаю, как дрожат мои руки, а зубы с легким цокотом сучат о стеклянные края. — Меня зовут Женя, Евгения Линевич.

— Эва, это состояние фуги… — начинает граф, отбирая у меня посудину, наверно, опасаясь, что я разолью жидкость на себя или разобью стакан.

— Не перебивай меня, пожалуйста — вскидываю ладонь в предупреждающем жесте. — Мне очень трудно говорить.

Зажмуриваю глаза, словно это может мне помочь набраться храбрости и, наконец, выпаливаю заветные и такие страшные слова.

— Я из другого мира… — приоткрываю сначала один глаз, потом второй. Граф спокойно смотрит на меня. М-да, не такой реакции я ожидала…

— Ты мне не веришь? — догадываюсь о причине его спокойствия.

Теодор грустно вздыхает, берет меня за руку, успокаивающе поглаживая по тыльной стороне ладони.

— Эва, — доктор сказал…

— Я знаю, что сказал доктор, — качаю головой, стараясь не обращать внимания на приятные мурашки, пробегающие по позвоночнику от этого незатейливого жеста. — Он не прав. Можешь спросить у Ригана, думаю, он начал догадываться, что со мной не все в порядке.

— Хорошо. Как скажешь, — соглашается со мной граф, видимо, чтоб меня успокоить.

Раздраженно вырываю свою руку и сцепляю пальцы в замок на коленях.

— Теодор, пойми, если я не потомок Регладуина, если у меня чужая душа, камень может не исполнить желание!

— Но ты ведь его потомок?! — полуутвердительно произносит Эмерей.

— Физически так, это тело принадлежит его роду, ─ пожимаю плечами. ─ Но душа, Тео, душа у меня моя…

— Фуга… ─ снова упрямо начинает он. И я не выдерживаю.

— Какая к черту фуга, ─ раздраженно восклицаю. ─ Тео, тебе сложно поверить, я понимаю. Представь, как было мне, когда я увидела в зеркале не свое отражение, когда поняла, что я не дома? Впрочем, ты видел мою реакцию, чего уж тут говорить…

Устало машу рукой, вспоминая свое состояние и к чему это привело.

— Как такое возможно? ─ качает он головой.

— Я не знаю. Могу сказать одно — еще месяц назад я не подозревала о других мирах, ─ вот чувствую, что я на правильном пути, и Эмерей вот-вот сдастся.

— О каких мирах? О чем ты говоришь? ─ похоже, его удивление возводится в следующую степень.

— Тео, я из другого мира, ─ с нажимом произношу еще раз недавно сказанную фразу. ─ В моем мире нет страны под названием Виникония. Есть Англия, Испания, Франция, Шотландия и многие другие. А Виниконии нет. В моем мире не ездят на каретах, не носят корсеты, доктора не сканируют организм с помощью рук и целительских способностей, в моем мире вообще магии нет…