Валерия Чернованова - Наваждение
Оказавшаяся на свободе сила тут же нашла себе новое пристанище в Керестее. Его ядовито-зеленые глаза почернели, и в них, словно в зеркале, отразились языки пламени, быстро захватившие здание в свой плен.
— Что с Ведающим? — Крис сунул в карман речной камень, который невольно стал яблоком раздора, и указал на Петера. — Мне его дары ни к чему. — Способностью воздействовать на объекты силою мысли Эчед владел в совершенстве, а заниматься поисками артефактов и людей, отмеченных силой, в ближайшее время не планировал.
— С меня тоже на сегодня достаточно, — поспешно ответил Даниэль. Больше всего ему хотелось поскорее убраться из этого города и вычеркнуть из памяти страшную ночь. Чуть погодя, несмело добавил: — А с ней что будем делать? — имея в виду девушку, на которую Кристиан так даже ни разу и не взглянул.
Несостоявшаяся жертва захлебывалась слезами, отчаянно боролась с иллюзорными путами, не способная понять, что без вмешательства мага она так до конца жизни и останется «приколоченной» к полу.
— Ее нужно освободить! — Этери кинулся было к девушке, но Кристиан встал у него на пути:
— Лучше ничего не мог придумать?! Главное правило: никаких свидетелей! Спасем ее, и уже завтра о случившемся узнает не только Габор, но и весь мир! Она — не наша забота! Девчонку нужно оставить здесь! — выкрикнул он в лицо Этери и подтолкнул того к выходу.
— Поздно же ты решил вспомнить о соблюдении правил! — гневно процедил колдун, но вынужден был подчиниться, понимая, что в этот раз Кристиан прав.
Огонь разгорался, отгораживая от них заливающуюся слезами девушку, оказавшуюся не в то время, не в том месте. В последний раз взглянув в ее сторону, Этери прикрыл лицо рукавом и поспешил на свежий воздух. Когда он ступил под проливной дождь, незнакомка уже не кричала.
* * *Меня накрыло саваном тишины, и паника отступила. «Наверное, все закончилось», — подумала безмятежно. Я умерла и теперь непременно попаду в рай. Я ведь вела относительно правильную жизнь, и честно заслужила пару-тройку квадратных метров в поднебесье. Подзатыльники брату и прогулы занятий были не в счет. Таких праведников, как я, еще поискать надо!
На смену одной нелепой мысли тут же являлась другая. Я все спрашивала себя, где же достославный туннель, в конце которого каждый умирающий обязан увидеть свет. Гадала, увижу ли сверху свое распростертое на полу тело, смогу ли побывать на собственных похоронах и вместе с родными всплакнуть у себя на могилке.
Я бы еще много чего могла нафантазировать, если бы не едкий запах гари, проникший в легкие. Грешным делом подумала, что вместо эдема угодила прямиком в ад. Но мой ад был на Земле. Как тогда, в том страшном, давно позабытом сне, огонь расстилался по каменным плитам, окружая меня. Потом коснулся Камила, лежащего в луже крови, подобрался к Нэле и стал с жадностью пожирать ее одежду.
Глаза снова заволокло соленой пеленой. Я различила три фигуры, замершие неподалеку. Парни что-то возбужденно обсуждали, но мне никак не удавалось уловить смысл их разговора. Голоса тонули в оглушительной какофонии. Все, кроме одного:
— Она — не наша забота! Девчонку нужно оставить здесь! — холодно отрезал незнакомец, тем самым предрешив мою судьбу.
Цепляться за жизнь больше не имело смысла. Темный силуэт человека, так безжалостно растоптавшего мою надежду на спасение, скрылся в облаке дыма. Я смежила веки, а в голове продолжал звучать равнодушный голос.
* * *Дождь с яростью хлестал по лицу, студил разгоряченную плоть, но даже он не в силах был погасить колдовское пламя, завладевшее мастерской, унять жар в сердце Этери.
— Мы не можем оставить ее здесь! — выкрикнул он наконец.
Крис резко затормозил и подскочил к другу:
— А что нам еще остается?! Вытащим ее, и огребем по полной! И от Цецилии, и от Габора!
— Сотри ее воспоминания! — запальчиво воскликнул колдун.
Заявление друга показалось Крису абсурдным:
— Смею тебе напомнить, я еще ни разу этим не занимался!
— Ты хотя бы мог попытаться это сделать, — укоризненно склонил голову Даниэль.
— Акцент на слове «попытаться», — снисходительно заметил ведьмак. — Вероятнее всего после моих стараний она превратится в овощ. А это, на мой взгляд, не самая лучшая альтернатива смерти.
На Этери нахлынуло раздражение. Даже в такой ситуации Кристиан находил место для иронии. Понимая, что Эчеда не переубедить, маг развернулся и побежал к зданию, напоминающему огромный костер.
— Ты погубишь всех нас! — донеслось ему вслед.
Хорошо, что Крис больше не пытался его остановить, только кинул напоследок, что не собирается помогать совершать глупейший благородный поступок, и поспешил убраться подальше от места пожара, забрав с собой Даниэля.
Этери ворвался в мастерскую. Огонь под его ладонями начал гаснуть, будто тростник на ветру пригибаясь к земле. Каким-то чудом пламя так и не коснулось девушки, она лежала в центре очерченного искрами круга и не подавала признаков жизни. Подхватив хрупкое тело, Этери выбежал на улицу, с тревогой вслушиваясь в неровное дыхание несчастной. Дождь прекратился. Редкие капли осыпались с деревьев на ее лицо, запачканное кровью и пеплом.
Он оставил ее в парке на скамейке. Вызвал «скорую» и, дождавшись, когда тишину нарушит вой сирены, скрылся в ночи. Хотелось верить, что девчонка сумеет оправиться от пережитого и попытается все забыть. Хотя о таком, Этери знал по себе, забыть невозможно.
Глава пятая РАЗБОРКИ В КЛАНЕ ЭЧЕДОВ
Меня разбудило монотонное бормотание в трубку:
— Да, вернемся к концу недели… Нет, ты зря беспокоишься, с нами все отлично… Эрика в полном порядке, на этот раз интуиция тебя обманула, — вдохновенно врала мама.
По всей видимости, на другом конце провода находилась бабушка. Обладающая завидной проницательностью, в общении с близкими Тереза была в высшей степени доверчива и наивна, а уж дочери верила безоговорочно.
Дальнейший разговор превратился в череду односложных ответов, преимущественно состоящих из «да» или «нет».
Пока маман, отвернувшись к окну и нервно теребя шнурок жалюзи, подвергалась бабушкиному допросу, отец сидел в кресле, ссутулившись и спрятав лицо в ладонях. В этой позе было столько безнадежности, столько отчаяния, что мои собственные невзгоды вдруг стали восприниматься, как что-то незначительное и недостойное внимания.
Папа горестно вздохнул и откинулся на спинку кресла. Вокруг потухших карих глаз пролегли синие тени, лицо осунулось и приобрело землистый оттенок, а в висках прибавилось седины. Сейчас отец, только-только справивший сорокапятилетие, напоминал старика.
