Алёна Малышева - Радужный венец. Время потерь
Нечто подобное он и ожидал. Придётся подчиниться. Тем более это совпадало с его планами. У перевала находится Жарний. Друг и помощник сможет удерживать харитимцев до его возвращения с подкреплением. Склонился в поклоне:
— Как прикажите, Ваше величество.
* * *Князь Зимирий из окна своего кабинета в королевском дворце хмуро наблюдал, как сын покидает дворец. Он ничего не ощущал. С сыном они давно отдалились друг от друга. А смерть жены окончательно разорвала все связи между ними. Осталась лишь одна кровь, от которой никуда не деться. Их разговор не привёл ни к чему. Можно только надеяться, что Злат прислушается к его словам и отправится в поместье, где и просидит, пока не разрешится вся эта неприятная ситуация.
Открылась дверь, и донеслись такие знакомые и родные шаги. К плечу легко прикоснулись.
— Я ничего не могла сделать, чтобы оставить его в городе, — негромко произнесла за его спиной Васелия.
— Вы правильно поступили, Ваше величество. Сейчас Злату не следует быть в столице.
Обернулся и успел заметить отголосок улыбки благодарности. Он знал, что королева переживает из-за размолвки между ним и его сыном. Хотя никому не покажет этого. Как и других своих слабостей. Слабостей, о многих из которых знал только он.
— Князь, вы отправили людей за… Китанием?
Лишь долгие года знакомства позволили распознать мелькнувшие нотки недовольства в её голосе.
— Вам это не нравится, ваше величество?
Васелия изящно передёрнула плечами и подошла к окну. Прямая спина, гордая осанка, спокойствие и величавость в каждом движении. Королева! Его королева. Лишь на миг сжатые кулаки выдали, что не так она спокойна и выдержана, как хочет казаться.
— Почему Китаний, а не… Арлий? — тихо спросила она, устремив взгляд в окно.
Потому что он, князь Зимирий, тогда, почти семнадцать лет назад, ошибся.
Князь поборол желание успокоить её прикосновением. Негромко произнёс:
— Не беспокойтесь, моя королева. Я позабочусь об этом, — и про себя добавил: «Как и о другой маленькой ошибке».
Королева, не оборачиваясь, едва заметно кивнула.
Глава 7. Город семи дорог
Солнечные лучи пробирались сквозь густые кроны деревьев и рисовали в воздухе и на земле солнечную клетку. Малыш нашёл под корнями вывернутого ветром дерева чью-то нору и раскапывал её. Кобыла насторожено косилась на нетерпеливо рычащего пса, но продолжала спокойно идти рядом с уверенно вышагивающим жеребцом Китана.
За последние дни Анела привыкла к лошади и уже не боялась свалиться даже при самом быстром галопе. Северянка оказалась умной, хотя изредка и вредной. Но сбросить не пыталась. Ни разу.
Хотя первый день верхом Анела вспоминала с ужасом. К вечеру болело всё. Не могла шевельнуть ни рукой, ни ногой. Когда остановились на привал, она просто свалилась с лошади с желанием ни за что и никогда больше на неё не садиться. Китан кинул на Анелу понимающий взгляд, улыбнулся и сам поставил палатки. Она заползла в свою и со стоном провалилась в забытье. Утром всё болело ещё сильнее. Только усилием воли заставила себя встать и обойти поляну в поисках нужных трав. Отогнала Китана, готовящего на костре завтрак, и по-быстрому заварила обезболивший отвар…
Махнула головой, откидывая воспоминания, и покосилась на хмурого Китана. По дороге им не встретилось ни одного городка, где можно узнать о войне. На ночлег останавливались в редких маленьких деревнях. А он волновался об отце, которого, судя по тому, как о нём рассказывал, любил и уважал.
— Китан, а почему ты о матери не упоминаешь? — нарушила она молчание. — Об отце, брате, капитане и даже этом своём генерале Злате рассказываешь, а о своей матери — ни слова?
Китан с недоумением посмотрел на неё:
— О матушке?
— Именно.
— Ну, она королева…
— И?
— И этим всё сказано, — он нахмурился и отвернулся. Кажется, говорить о королеве он не собирался.
— Вы не ладите? — поколебавшись, всё-таки уточнила она.
— Не то что бы ни ладим… — Китан похлопал по шее Вольного. И вдруг заговорил совсем о другом. — Ты вроде как обещала ответить на один мой вопрос?
Кажется, он говорить о себе не желал. Настаивать не стала. Кивком подтвердила, что помнит об обещании. На лице Китана мелькнуло облегчение, и он быстро спросил:
— Тебе нравится быть жрицей?
А разве могло быть иначе?
— Да! Я горжусь, что меня избрала Богиня!
— Тебя не смущает, что вас побаиваются?
Пожала плечами.
— Непонятное всегда пугает и будет пугать. Жрицы никому и никогда не делают ничего плохого. Лишь оберегают и помогают.
— А я вот слышал… — вдруг замолчал и отвёл глаза.
— Что? — поторопила его, возникшее неприятное предчувствие постаралась отринуть.
Китан помотал головой:
— Да нет, ничего…
Анела не поверила, но расспросить не успела. Деревья расступились, и она ошеломленно остановила лошадь.
Они находились на пригорке, с которого бежала пологая тропа в зелёную долину. Там, любуясь собой в серебристой глади озера, возвышался город. Высокие белокаменные стены. Горящие на солнце купола дворца и купола с солнечным оком храма. Золотые врата приветливо открыты, а на дороге, в которую вливалась их пыльная тропа, длинная очередь из повозок, всадников и пеших.
— Семипутье. Второй по величине после столицы город. Здесь сливаются все дороги Амбрании, — торжественно произнёс Китан. — Город-княжество, город-порт.
Анела насмешливо на него покосилась. Ей прекрасно об этом было известно. Пусть и ни разу не видела, но книги-то на что?
— Китан, давай, кто быстрее до дороги. На счет три, — и быстро, пока Китан не сориентировался: — Раз, два, три-и…
Пустила лошадь в галоп. Что-то Китан кричал за спиной, но она не расслышала. В лицо бил ветер. Восторг бурлил внутри. Сердце билось в такт мыслям. Она летит, она свободна.
Поводья закрепила к седлу, распахнула руки, пытаясь охватить мир, и засмеялась. Северянка поддержала радостным ржанием. Где-то внизу заливисто лаял Малыш. Ручей они просто не заметили, перелетев через него, канаву тоже.
И только ржание лошадей, скрип колёс телег, гулкие разговоры и крики, ворвавшиеся за занавес восторга, заставили Анелу схватить поводья и придержать кобылку. До дороги оставались несколько саженей. Анела оглянулась, ища Китана. Он отстал от неё почти наполовину. И судя по суженым глазам, был зол. Поравнявшись с ней, яростно прорычал:
— Ты что творишь? Жить расхотелось? Шею решила свернуть? Ты сколько времени в седле? Год, два, а может десять лет? Нет! Десять дней назад ты даже не знала, как сесть на лошадь. А сейчас вздумала…
