Алёна Малышева - Свет Зимидара

Алёна Малышева

Свет Зимидара

Пролог

год девятого волка десятого века чаш (зим. кал.)

восемьдесят пятый год десятого века чаш (мир. кал.)

4185 год от сотворения Юномира

(646 лет назад)

На солнце, ослепляя, сверкнуло лезвие. Топор палача тихо ударил по чурбаку, который тут же окрасился в алый цвет. Голова императора покатилась по деревянному настилу, оставляя кровавую дорожку. Ликующие крики толпы волной пролетели над площадью и устремились к балкону императорского дворца, к нему.

Сивер, внешне оставаясь безразлично-спокойным (только руки сильнее сжали длинный посох), про себя вздохнул. Желаемого облегчения смерть врага не принесла, и боль от потери родных не уменьшилась. На душе осталась лишь пустота.

Он отвернулся от радующейся толпы, наконец избавившейся от тирана, и вернулся в роскошный, с обшитыми золотом гобеленами, тронный зал. Пустой зал. К этому он ещё не привык. С момента, когда Сивер возглавил поход против императора, он редко оставался в одиночестве. Всегда рядом кто-то был и что-нибудь советовал или предлагал, если не требовал.

Взгляд снова пробежался по тронному залу: по каменному полу, по громоздкому трону, вокруг которого были раскинуты шкуры зверей. Нестерпимо захотелось покинуть эти давящие, не дающие свободно вздохнуть стены, духоту, от которой невозможно укрыться, лицемерных придворных, уже пытавших угодить Сиверу. А ведь их повелитель был к тому моменту ещё жив.

Хотелось вернуться домой, на полуостров. К огромным лесам, где он знает каждую тропку и частью которых является. К свежему родному воздуху, который даже в середине лета дарит прохладу, а зимой, бодря, морозит щёки. К синему морю, высокими волнами ласкающему землю. И… уничтоженной солдатами родной деревне. К пяти могилам дорогих и любимых людей.

Боль стиснула сердце, с губ сорвался вой-рык. Сивер с силой врезал по стене кулаком.

Скрипнувшая дверь заставила его зло посмотреть на неё. Шагнувшая в зал жрица испуганно отшатнулась. Сивер вздохнул, усмиряя ярость, и буркнул:

— Ну?

Снежа неодобрительно покачала головой, отчего прядь длинных золотисто-рыжих волос перекинулась через плечо. Но говорить ничего не стала.

Она быстрым решительным шагом подошла к Сиверу и окинула его холодным взглядом, отчего он про себя поморщился. Хотя жрица не доставала ему до плеча, казалось, она смотрит на Сивера сверху вниз.

— Ты не передумал?

— Нет! — коротко бросил Сивер.

— Хорошо.

Он удивлённо вскинул бровь. Жрица с самого начала похода намекала, что ему придётся занять трон императора, а когда оказались в Никлоте, уже настаивала на этом, и вдруг такая резкая перемена.

— Я говорила с Матушкой, — просто объяснила она. — Зима согласилась с тобой. В правители империи ты не годишься, чего не скажешь о твоих потомках. У Матушки есть другое предложение…

Предложение? Мягко сказано. Здесь больше подходит слово «требование». Видимо, пришло время расплачиваться за помощь.

Взгляд скользнул по белоснежному посоху — подарку богини — и Сивер на миг вернулся в прошлое.

Тот день для него начался удачно. Охота проходила замечательно. Добыча словно сама выскакивала на тропу. Сивер был доволен. Мяса хватит и для его семьи, и для беженцев, которых они всей деревней гостеприимно приютили у себя и спрятали от солдат императора. Он не заметил, как ушёл далеко от родных земель. И когда решил возвращаться, уже стемнело.

Что в деревне беда, понял за несколько миль до дома. Ветер донёс запах дыма и крови. Сивер, бросив добычу, помчался к деревне.

Он опоздал. От селения Волков ничего не осталось: лишь обгорелые останки домов и тела. Солдаты не жалели ни детей, ни женщин, ни стариков. Позже он узнал, что нападению подверглись и другие деревни полуострова. Мало кто выжил.

У могил родителей, жены и детей Сивер обратился к Богам, прося помощи и сил для мести Злоказу — императору Пеневии, по воле которого произошли эти зверства. Взамен предложил богам свою жизнь и вечное служение. В тот же миг похолодало, в воздухе замелькали снежинки, ледяной ветер всколыхнул зеленые кроны деревьев. Сивера наполнила уверенность и решимость. Он получил благословение Матушки Зимы.

Когда вернулся с кладбища, то увидел немногих выживших соплеменников, плотно стоящих напротив рыжеволосой девушки в белой мантии жрицы Зимы. Рядом с ней парил в воздухе длинный, белоснежный, словно переливающийся, посох с блестящими на солнце лезвиями.

— Кто следующий? — холодно спросила жрица.

К ней шагнул кузнец Серго и потянулся к посоху, но неожиданно оружие от него отшатнулось. Когда парень разочарованно опустил руку, снова вернулось на место.

— Не ты!

Янтарно-карие ледяные глаза девушки остановились на Сивере.

— Ты! — властно показала на него рукой. — Подойди!

Не успел Сивер сделать и пару шагов, как посох, словно от радости, задрожал и устремился к нему. В его руках оружие сразу же успокоилось. Сивер непонимающе посмотрел на жрицу.

— Подарок Матушки Зимы. Она поможет тебе. За это ты потом выполнишь её просьбу.

Сивер согласился. Жрица назвалась Снежой и сообщила, что пойдёт вместе с ним. Поможет. Оставшиеся в живых стали стекаться со всего полуострова к нему. Посох словно вселял уверенность и решимость. Никто не сомневался в победе. Каждый стремился отомстить императору, который оставил их без дома, семей. На землях материка к отряду Сивера также присоединились другие пеневийцы, пострадавшие от деяний императора…

— Сивер! — громкий окрик заставил его вынырнуть из воспоминаний и посмотреть на недовольную Снежу. — Ты меня не слушал! — обвиняюще бросила она.

Он безразлично пожал плечами. С этим не поспоришь.

Снежа поморщилась и продолжила:

— Матушка предлагает тебе на полуострове создать страну. Страну, где поклоняться будут лишь ей. За это она обещает взять твой род и твои земли под своё покровительство.

Род? Какой? Семьи у него нет. Уже нет.

Но Сивер промолчал.

— Принц согласен отдать полуостров…

Неудивительно. Когда с одной стороны жизнь и возможность стать императором, а с другой — лишь небольшой клочок земли на периферии империи, то выбор очевиден.

— Кроме договора о передаче земли и признания её независимой, — протянула документ Сиверу. — Ты подпишешь и вот это соглашение, — протянула вторую бумагу. — В нём уже есть подписи принца и всех семи высших князей. Не хватает лишь твоей.