Лиза Смит - Души теней

Он повернулся. По его движению она поняла, что он не злятся и не играет. Он в ярости. Этот поворот… быстрее, чем мог бы заметить человек. И контроль над телом, позволивший сразу же остановиться. Эти резкие движения и пугающее спокойствие… Он снова глянул в окно, привычно подобравшись для… чего-то. Сейчас казалось, что он готов выпрыгнуть наружу прямо через стекло.

— Вампиры не нуждаются в сне, — такого холодного и спокойного голоса она не слышала с тех пор, как ушел Мэтт.

Она разозлилась настолько, что это придало ей сил:

— Ты знаешь, что я знаю, что это не так.

— Ложись, Елена. Спи. — Голос остался прежним.

Она ждала, что он будет говорить ровно и устало.

Но голос Дамона был напряженным.

Дрожащим.

Глаза закрывались сами:

— Это из-за Мэтта?

— Нет.

— Из-за Шиничи?

— НЕТ!

Ага.

— То есть из-за Шиничи. Ты боишься, что он сломает защиту и снова завладеет тобой, да?

— Ложись спать, — сказал он без выражения.

Он откровенно затыкал ей рот, и она разозлилась:

— Как мне показать, что я тебе доверяю? Я езжу с тобой совсем одна, не имея ни малейшего понятия о маршруте. Я доверила тебе жизнь Стефана.

Она стояла за спиной Дамона на бежевом ковре, от которого пахло… кипятком. Даже не пылью.

Пылью пахло от ее слов. Какими-то они вышли пустыми и неправильными. Это была правда — но Дамона она не трогала…

Елена вздохнула. Тронуть Дамона — дело непростое, да еще и рискованное; можно разбудить в нем — смертоносные инстинкты, даже если он не находится под чужим контролем. Она осторожно положила кончики пальцев ему на локоть и заговорила как можно точнее и спокойнее:

— Ты знаешь, что у меня есть и другие чувства, кроме обычных пяти. Сколько раз мне еще это сказать? Я знаю, что не ты пытал меня и Мэтта на прошлой неделе, — Елена услышала мольбу в собственном голосе. — Я знаю, что ты защищал меня, когда я была в опасности… даже убивал ради меня. Это многое для меня значит. Ты можешь сказать, что не веришь человеческой сентиментальности и прощению, но я не думаю, что ты все это забыл. Во-первых, прощать здесь абсолютно нечего…

— Прошлая неделя здесь ни при чем!

Голос изменился — в нем появилась сила. Он был как удар кнута. Ранил… и пугал. Дамон был серьезен. Что-то воздействовало на него, и это был не контроль Шиничи.

— Дамон…

— Оставь меня в покое!

Где я уже слышала подобное? Сбитая с толку, Елена принялась рыться в своих воспоминаниях.

Ах да. Стефан. Стефан, когда они впервые остались наедине. Стефан, боявшийся своей любви к ней. Он был уверен, что обречет ее на страдания, показав свои чувства.

Дамон настолько похож на брата, которого всегда передразнивает?

— Прежде всего, повернись ко мне лицом.

— Елена, — он говорил шепотом, как будто не мог подпустить в голос привычной ленивой угрозы. — Иди спать. Убирайся к дьяволу. Делай что хочешь, только отстань от меня!

— Да, это проще всего, — голос Елены тоже стал ледяным. Забыв об осторожности, она придвинулась ближе. — Ты умеешь гнать людей. Но я знаю, что ты не ел сегодня вечером. Больше ты ничего от меня не хочешь, а изображать из себя умирающего от голода мученика у тебя получается хуже, чем у Стефана.

Елена знала, что ее слова не могут не вызвать реакции. Но обычная для Дамона реакция на подобные провокации — сесть поудобнее и сделать вид, что ничего не слышал. Тем удивительнее оказалось случившееся.

Дамон резко обернулся, схватил ее, крепко сжал — не вырвешься. А потом поцеловал — движением сокола, пикирующего на дичь. Он был достаточно силен, чтобы держать ее, не причиняя боли.

Поцелуй был жестким и долгим, и в какой-то момент Елена отдалась инстинкту. Кожа Дамона была прохладной, а ее — все еще теплой и мокрой после ванны. Он держал ее так, что вырываться было бы очень больно. А потом — Елена знала — он бы отпустил ее. Точно ли? Готова ли она сломать пару костей для проверки?

Он гладил ее волосы… так нечестно… накручивал кончики волос на пальцы — всего через несколько часов после того, как он учил ее чувствовать всем телом, до кончиков волос. Он знал ее слабые места — не слабые места каждой женщины, а ее собственные. Он мог успокоить ее, а мог заставить стонать от удовольствия.

Ничего не оставалось, кроме как проверить ее теорию и, может быть, покалечиться. Она не покорится. Она его об этом не просила. Нет!

А потом, она вспомнила о маленьком, мальчике и каменной стене — и открыла разум Дамону. Он рухнул в собственную ловушку.

Разумы соприкоснулись. Это было похоже на фейерверк. Взрыв. Ракеты. Сверхновые звезды. Елена попыталась забыть о своем теле и принялась искать стену.

Она была спрятана очень глубоко, в самом тайном уголке души. В спавшей там вечной темноте. Но у Елены был с собой свет. Куда бы она ни смотрела, от ее взгляда падали темные лохмотья паутины, а тяжелые каменные арки рушились на землю.

— Не бойся, — услышала свой голос Елена, — свет тебе не повредит. Тебе не нужно оставаться здесь. Я покажу тебе красоту света.

Что я говорю? Что я могу обещать ему? Может, ему нравится жить в темноте?

Но в следующее мгновение она нашла мальчика, увидела его бледное, удивленное лицо.

— Ты пришла снова, — он говорил, как будто не веря в это чудо, — ты сказала, что придешь — и пришла.

Все барьеры внутри Елены рухнули. Она упала на колени, схватила мальчика на руки — насколько позволяла длина цепей.

— Ты рад, что я вернулась? — мягко спросила она, перебирая его волосы.

— Да! — Он кричал, и это испугало Елену почти так же сильно, как обрадовало. — Ты лучшая, кого я… самая красивая…

— Тихо, тихо. Нужно тебя согреть.

— Железо, — тихо сказал мальчик, — из-за него я такой слабый и все время мерзну. Но оно необходимо: без него он не может меня контролировать.

— Ясно, — мрачно сказала Елена. Она начала понимать, какие отношения связывают Дамона с этим мальчиком. Она рванула цепи голыми руками — если она излучает свет, может, у нее еще и суперсила есть? Но, потянув и покрутив цепи, она только ободрала палец.

— Ой! — Мальчик уставился на темную каплю крови. Она явно зачаровала — и испугала его.

Бедняжка, как ему нужна чужая кровь! Он робко указал на нее подбородком, уверенный, что она рассердится. Но Елена улыбнулась, и он почтительно взял ее палец и снял каплю крови губами — как поцелуем.

Когда он поднял голову, на бледном лице появилась краска.

— Говоришь, Дамон держит тебя здесь, — она обнимала его, чувствуя, как в холодном тельце течет ее собственная кровь. — А почему, не скажешь?