Лиза Смит - Души теней
Но ему было больно, и ответ прозвучал достаточно жестко:
— Я сказал, ты сможешь. Просто тренируйся.
В машине Дамон продолжал злиться на Елену. Это было нелегко — она оказалась идеальным попутчиком. Не болтала, не бубнила себе под нос, не — слава богу — подпевала радио, не жевала жвачку, не курила, не учила его вести машину, не просила поминутно останавливаться и никогда не спрашивала: «А мы уже приехали?»
Честно говоря, любому, мужчине или женщине, было бы трудно злиться на Елену Гилберт сколько-нибудь долгий отрезок времени. Она была не такой энергичной, как Бонни, и не такой скучной, как Мередит. Ее красоты хватало, чтобы компенсировать яркий, живой ум, а сострадание вполне уравновешивало эгоизм. Она была достаточно сумасшедшей, чтобы никто и никогда не сумел назвать ее нормальной. Она сохраняла верность друзьям и настолько легко прощала, что у нее не было врагов — кроме кицунэ и старых вампиров. Она была честной, откровенной, любящей, но было в ней и нечто темное, дикое, что друзья называли неудержимостью. Дамой знал истинную природу этого ее свойства. Оно компенсировало ее наивность, мягкость и искренность. Дамон был уверен, что эти Еленины качества не нужны ему, особенно сейчас.
Да… Елена Гилберт была достаточно хороша, чтобы никто не обращал внимания на ее недостатки.
Но Дамон решил злиться, и ему хватало характера, чтобы выбрать настроение и придерживаться его, а уж уместно оно было или нет — другое дело. Он игнорировал все попытки завести разговор, пока она их не бросила. Он думал о десятках мужчин и юношей, деливших постель с отвергшей его девушкой. Он знал, что Елена, Кэролайн и Мередит были «старшими» в квартете подружек, а маленькую Бонни считали слишком наивной, чтобы общаться с ней на равных.
«Почему же он с Еленой?» — спрашивал сам себя Дамон. При этом ему иногда приходило в голову, что, возможно, на его мысли влияет Шиничи. Не исключено, что кицунэ так же легко манипулирует Дамоном, как извлекает его воспоминания.
Волновало ли Стефана прошлое Елены? Особенно бывший парень, Мэтт, который все никак не отстанет и мечтает отдать за нее жизнь? Вряд ли Стефан беспокоился. Или он что-то запрещал ей? Нет, как он мог запретить что-то, чего она хотела? Дамон наблюдал столкновение их воль, даже когда Елена была в духовном смысле новорожденной — сразу после ее возвращения из загробного мира. Нет, в том, что касалось отношений, Елена была главной. Как говорятся, штаны в этой семье носит она.
Скоро она узнает, нравится ли ей в гареме. Дамон тихо усмехнулся, хотя на душе стало еще мрачнее. Будто отзываясь, потемнело небо, а ветер срывал листья с ветвей, хотя еще было лето. Дождь забарабанил по ветровому стеклу, сверкнула молния, эхом отозвался гром.
От каждого удара грома Елена даже слегка подпрыгивала. Дамон смотрел на это с довольной усмешкой. Он знал, что она знает, что он может управлять погодой. Никто не сказал ни единого слова.
Она не будет просить. Он то чувствовал ее гордость, то снова злился на себя за свою излишнюю мягкость.
Они проехали мимо мотеля. Елена следила за его тусклыми огнями, обернувшись, пока они не исчезли в темноте. Дамон не хотел останавливаться. Не осмеливался. Они ехали прямо в бурю, временами «приус» подскакивал, но Дамой удерживал управление, хотя и с трудом. Ему нравилось ездить в такую погоду.
Только увидев знак, оповещавший о том, что до следующей стоянки сотня миль, Дамон, не спросив Елену, свернул на залитую водой парковку и остановился. Тучи сгустились, дождь лил как из ведра, а комната, которую снял Дамон, располагалась в маленьком домике в стороне от основного здания.
Уединение более чем устраивало Дамона.
8
Пока они бежали от машины до уединенного номера, Елене приходилось прилагать заметные усилия, чтобы держаться на ногах. Как только дверь номера захлопнулась, и гроза оказалась по одну ее сторону, а измученное тело — по другую, девушка бросилась в ванную, даже не включая свет. Волосы, одежда и ноги были совсем мокрыми.
Флуоресцентная лампа в ванной после ночной темноты показалась чересчур яркой. А может, она уже просто начала управлять Силой.
Это оказалось сюрпризом. Дамон даже не прикоснулся к ней, но поток энергии, который она ощутила, все еще чувствовался где-то внутри. Описать то, что испытываешь, когда Силой управляют извне, она не могла — не хватало слов. Дух захватывало, во всяком случае. Даже от воспоминаний колени дрожали.
Но теперь стало окончательно ясно, что Дамон ничего от нее не хотел. Елена посмотрела в зеркало и вздрогнула. Она походила на дохлую крысу, неделю провалявшуюся в канаве. Шелковистые волосы промокли и завились мелкими кудрями, она была бледна как труп ивообще выглядела как обиженный измученный ребенок.
На мгновение Елена вспомнила о том, что несколько дней назад — да, прошло всего несколько дней — она пребывала в еще худшем состоянии, и Дамон был заботливым и предупредительным, а ее неприглядная внешность не путала его. Но Шиничи отнял у Дамона эти воспоминания… и нелепо было надеяться, что такое поведение нормально для вампира. Это просто… каприз. Такой же, как и все остальные.
Злясь на Дамона (а заодно и на себя) за подобные мысли, Елена отвернулась от зеркала.
Прошлое — это прошлое. Она не представляла, почему Дамону вдруг стали противны ее прикосновения, почему он смотрит на нее холодно, как на предательницу. Почему-то он возненавидел ее до такой степени, что с трудом мог находиться с ней в одной машине. Какова бы ни была причина, Елене придется научиться игнорировать это. Потому что, если Дамон уйдет, она никогда не найдет Стефана.
Стефан. На худой конец, она всегда может найти утешение в мыслях о Стефане. Ему неважно, как она выглядит: его волнует, как она себя чувствует. Включив горячую воду, Елена закрыла глаза и сняла мокрую, липнущую к телу одежду, греясь воспоминаниями о любви Стефана.
В ванной нашлась маленькая бутылочка пены для ванн, но Елена ее не тронула. У нее в рюкзаке был золотистый прозрачный пакет ванильной соли для ванн — и наконец-то представился случай ею воспользоваться.
Она осторожно высыпала примерно треть украшенного ленточками пакета в быстро наполняющуюся ванну и вдохнула пахнущий ванилью пар.
Через несколько минут Елена по плечи погрузилась в горячую воду и ванильную пену. Глаза она закрыла. Тепло постепенно охватило все тело, вода смывала боль.
Соль для ванн была не обычная, а лечебная. От нее не пахло медикаментами, но Стефан получил ее от своей квартирной хозяйки, миссис Флауэрс — пожилой интеллигентной светлой ведьмы. Травяные сборы были ее коньком, и Елена могла бы поклясться, что чувствует, как напряжение последних дней вымывается из тела.