Академия СКАТ: между нами космос (СИ) - Алдар Алана
— Обязательно должен быть мужчина? Хорошо... а если я скажу, что "он" есть?
“Если” не смягчает признания. Я никогда не прятал головы в песок, но сейчас отчаянно цепляюсь за это “если”, как оторванный от FBOT пилот, в попытке сохранить рассудок. Все еще хочется верить, что дело в нервах. Вот он момент, когда больше нельзя прикрываться риском вылететь из академии за внеуставные. Там, на корабле, я буду за главного, никто не посмеет ее упрекнуть. Да и все из команды прекрасно знают, что мы вместе. Не новость уже сколько лет. Придется что-то решать. Сделать шаг, которого она так боится. Вижу же, что думает об этом. О том, что может потерять себя, как многие ее сородичи, оказавшись, привязанной к кому-то. Ко мне. Я читал про их истинность, а что не пишут в книгах, узнал от знакомых котов. Кто владеет информацией, владеет всем – так говорят. Врут. Информации у меня валом, но переломить ситуацию это не очень помогает. Я понимаю страх Йен. Именно это мешает сделать шаг, зажав ее между стенкой и собой. Она не хочет быть зависимой от кого-то. Эмоционально, физически… Все дело, конечно, в этом. Боится. И в страхах признаться тоже боится. Тогда зачем врать, что кто-то есть?
Подхожу ближе, резко, неожиданно, чтобы успеть заметить замешательство на ее лице. Касаюсь щеки, обвожу контур губ. Дрожат, но не открываются. Неужели правда есть кто-то? Позволяла ли она ему себя касаться? Вот так? Или, может, даже так, как никогда не позволяла мне? Злость мешает мыслить трезво, но я давно уже мастер держать себя в руках. Поэтому, когда касаюсь поцелуем ее губ, она едва ли ощущает, как внутри все клокочет. От смятения, тоски и желания. Ловлю ладонью затылок, тут же ощущаю, как каменеет статуей под руками. Отстраняется, не открываясь навстречу ласке. Неужели правда? Все это не пустая отговорка? Тело прошивает электрическим разрядом. Горячо и гулко внутри. Голос садится до пугающей хрипоты.
– Кто он?
Молчит, только еще плотнее сжимает губы, будто боится, что слова сами вырвутся на волю и удержать их не удастся.
– Если он не выдумка и не отговорка, то скажи мне имя. А если ты придумала причину, чтобы я психанул и отпустил тебя без спора, и перестал уговаривать не ехать, то план так себе, – какая же она соблазнительная в этом невероятном напряжении. Собранная, ощерившаяся, готовая обороняться дикая кошечка.
Зачем ты вдруг защищаешься от меня, Йен?
Я ведь всегда, с первого курса, был на твоей стороне. Даже перед братом выгораживал в этой вашей идиотской вражде.
– С моей стороны ничего не изменилось. Надо очень сильно любить девушку, чтобы быть готовым ждать столько времени, – не желаю набивать себе цену, рисуясь мучеником. Это был мой выбор и ты не виновата, что я принял предложенные условия. Счетов не выставляю, говорю,как есть. – Если что-то изменилось у тебя, по крайней мере не юли и скажи мне об этом глядя в глаза.
— Хорошо. Я ухожу не из-за работы... — вздернув подбородок смотрит с вызовом. — Дан, послушай... наш уговор, это не может так продолжаться. Что между нами? Кто мы друг другу? Друзья? Так мы можем ими оставаться. Пара? Ты чувствуешь, что мы пара? С момента твоего прилета ты даже меня не поцеловал до сегодня ни разу. Так происходит между любящими друг друга людьми?
– Напомнить тебе, кто придумал этот договор? – видят звезды, я не хотел! Ты сама меня вынуждаешь, Эйелен. И святоша не выдержит. Сдерживаться все сложнее. – Или ты думаешь легко вот так подразниться, чтобы опять получить холодный душ? Я не видел тебя несколько месяцев Йен. Может стоило накинуться на тебя чуть живую? Где-то по дороге к туалету? Или после, когда едва не нес на руках до капсулы? Потом ты так удобно обиделась на попытку защитить и уберечь, а теперь вот, оказывается, я холоден и ни разу тебя не поцеловал. А если я хочу не просто поцелуев, тогда что? Наелся уже перекусов. Когда подадут основное блюдо?
Глаза ее становятся уже и холоднее. Когда-то раньше, в них прыгали игривые лучики света и смешинки. Мне нравилось, как она оборачивалась вдруг, сидя рядом с книгой, делилась вычитанным "удивительным" фактом и столько восторга было в сочной живости этих глаз, что даже самые бредовые идеи казались мне откровением под гипнозом тихого голоса с шершавыми, кошачьими нотками.
— Я задала тебе сотню вопросов, но не получила ни одного ответа, – дернув плечом, Йен уворачивается, отступает, увеличивая между нами расстояние. Не только физически. И это в самом деле до судороги неприятно. Смотрю, как устало садится на край неудобной кадетской кровати. Такая потерянная и хрупкая, что хочется пеленать ее в руках, утешая, в очередной раз, запихав собственные интересы и нужды подальше. Понять и простить эту гордую, воинственную и при этом такую одинокую девочку. Делаю шаг, навстречу и вдруг пулеметной очередью бьёт в виски тихое, решительное: — Давай просто... прекратим.
Скупая фраза холодом оседает где-то внутри. Вымораживает все после себя, как бывает, если в жару выпить ледяной воды. До самого мозга все немеет. Смотрю и не могу поверить, что слышу то, что слышу. Хочется подхватить стоящий рядом стул и смачно раздолбать о стену. Но это ведь ничего не изменит. По глазам вижу – бесполезно.
– Я тебя услышал, – отворачиваюсь, просто чтобы не видеть ее. Разочарование и злость в равных долях булькают в глотке обидными, поспешными фразами, произнеся которые, я пожалею очень скоро. И я просто иду к выходу. Подношу запястье к сканеру, оборачиваюсь. – Ты хотела облегчить нам полет? План провалился. А правду я все равно узнаю, офицер Ашхен. У вас, кстати, осталось три минуты на сборы. Опоздаете – дисквалифицируют – дверь с писком отъезжает в сторону. Шаг в проем, как будто в новую жизнь. Не очень в нее хочу, но выбора не оставили. – Мне жаль тебя огорчать,но мы не друзья, Эйелен. И никогда ими не будем. Для этого я слишком постоянен в своих привязанностях.
14,4
Йен Да, я не ждала, что разговор между нами может произойти так скоро.
Надеялась, малодушно, что Дан будет слишком занят и не заглянет ко мне до отлёта. Но это же Идан. Ответственный, почти идеальный во всём…
“Что ж ты за воин, Йен, если пошла на поводу у страха в разговоре с мужчиной?”
– Это не то же самое, – шепчу себе под нос, споро складывая то, что оставила напоследок. Сумки давно собраны. И оставшиеся три минуты, на которые указал Идан, мне в принципе не нужны. Навесив поклажу на плечо, даже не оглядываюсь на капсулу, в которой провела последние годы, выхожу вслед за ним.
Коридор общежития пуст. Спешу к взлётно-посадочному отсеку, сегодня я буду не на смотровой площадке, как год назад, когда Дан улетал в свою первую миссию. Я буду в числе тех, кого провожают с почестями. Я смогла! Радость и предвкушение тут же меркнут при мыслях об Идане.
Почему всё так?! Прикусываю щеку изнутри до солоноватого привкуса крови. Как ни справедливо! Хочется выть раненым зверем от чувства безысходности и невозможности изменить что-либо.
Когда Идан меня поцеловал, была надежда на… не знаю, хотя бы на что-то! Слабая и крохотная, теплилась после того, как прикосновения не вызвали ничего, кроме желания поскорее отойти подальше. Но теперь, всё предельно ясно!
Ирвин, квазар его раздери, Берг во всём виноват!
И как теперь от него избавиться? Как сделать так, чтобы Дан не догадался кто именно причина моего решения. А ведь он поймёт. Рано или поздно. Возможно, даже уже понял, просто ещё не готов сам себе признаться. Нам с Ирвином к тому времени прийти бы к нему с повинной. Двоим. Сделать это вместе… хотя бы это, сообща.
Мысли заполоняли голову, лились злым, колким потоком, и я настолько ушла в себя, что не заметила, как столкнулась с кем-то, спешащим навстречу.
От неожиданности, пошатнулась, едва не упав, но цепкие пальцы удержали за плечи. Не надо поднимать голову, чтобы удостовериться, кто это. Всё нутро, все рецепторы, вся я отозвалась на эту вынужденную близость предвкушением и радостью. Ещё не хватало потереться о него довольной кошкой, что дождалась возвращения хозяина домой!
