К. Уилсон - Пурпурные крылья
— Я счастлив, что ты столь наблюдательна относительно моих особенностей.
— Как ты это делаешь?
Он опустил глаза.
— Делаю что?
— Ты знаешь — ты читаешь мои мысли. Ведь я не размышляла вслух?
— Видишь ли, глаза — зеркало души. А у тебя выразительные глаза поэта — все эмоции и мысли в них ясно читаются.
Поэзия никогда не производила на нее впечатления и не вызывала интереса, но она только что изменила свои взгляды на это искусство.
— Бьюсь об заклад, что ты так говоришь всем девушкам.
Вновь воцарилась тишина. Алек разглядывал Таню. Его взгляд стал суровым и пронзительным, а затем смягчился.
— Нет. — Его голос понизился, придав интимность моменту. — Только тебе, только тебе.
Вопреки себе самой она почувствовала, как от его слов все тело начало мягко покалывать, а пальцы на ногах свело судорогой.
Таня привстала и отодвинулась от своего рыцаря подальше. Ее халат распахнулся, выставив на обозрение ложбинку между грудей. Она замерла, понимая, что демонстрирует свое «добро». У нее запылало лицо, она села, чтобы запахнуть халат, но не раньше, чем Алек получил великолепное представление о ее девочках. Она была уверена, что за ее смятением он почувствовал запах вожделения.
Алек резко встал из-за стола и подошел к камину. Одной рукой он прислонился к каминной доске, а другую положил на бедро. Создавалось впечатление, что он брал себя в руки.
Танин пульс участился.
Сколько же времени прошло с того момента, когда она в последний раз оказывалась в интимной обстановке с мужчиной? Это было так давно, что и не припомнишь.
Скривив уголки губ от отвращения, она вспомнила о своей еженощной церемонии смазывания миллиона ран йодом и смене бинтов. Зачем ему нужна женщина, прикидывающаяся мумией? Она сейчас находилась не в самом своем привлекательном виде. И, возможно, это к лучшему. Его окружала аура опасности, что делало Алека самым притягательным и интригующим мужчиной в мире, даже сейчас. Погруженные в раздумья плохие парни, в конечном счете, никогда не становятся хорошими героями.
Досадных ошибок немало, но все же случаются и такие восхитительные моменты, как шахматный инцидент. Во время Таниного пребывания в его доме она и Алек создали несколько ритуалов. После игры в шахматы и шашки им нравилось вместе читать. Ее излюбленным чтивом являлись журналы «Мари Клер»[37] и «Эссенц»[38]. Алек же читал «Нью-Йорк Таймс». Она завидовала женщинам из журналов. Все они были хорошо одеты. Их кожа была чистой и без порезов, и они выглядели ухоженными. Ее многочисленные порезы не позволяли принять полноценный душ, наилучшей альтернативой тому было обтирание мокрой губкой. Но она скучала по своим душевым пятиминуткам. Она всегда воспринимала их как должное, и сейчас ей требовался душ, чтобы почувствовать себя человеком. Ее раны почти зажили, и Таня понимала, что если будет крайне осторожна, то сможет не задеть самую тяжелую рану на спине. Становилось уже поздно, а ей хотелось проверить себя и выяснить сможет ли она с этим справиться.
Она повернулась к Алеку, прервав его чтение:
— Мне нужно принять душ.
— Хорошо. — Он встал, стянул с нее одеяло и помог вылезти из кровати. Таня оперлась о него, и он проводил ее до ванной.
— Думаю, что дальше справлюсь самостоятельно.
Алек заинтересованно взглянул на нее и, не споря, помог войти в ванную. Как только она начала устойчиво держаться на ногах, он ее оставил.
Снимая ночную сорочку, Таня поняла, что ей придется нелегко, но она твердо решила: сейчас или никогда. Прислонившись к раковине, она постепенно стягивала сорочку к коленям.
Она чувствовала, как слабеют конечности, но ей необходимо это сделать.
Это было довольно легко. Она постепенно стянула сорочку до бедер, а вот дальше стало проблематичней. Ей нужно было оттолкнуться от раковины, чтобы стянуть сорочку с талии. Она вздохнула, тело начало дрожать от напряжения.
Дверь внезапно распахнулась. Таня подскочила от неожиданности и чуть не завалилась в душевую кабинку.
— Я могу сделать это сама! — закричала она в его обнаженную, сильную, широкую грудь. Насладившись этим зрелищем, она взглянула ему в лицо.
Что за картину они собой представляли: она в измятой сорочке и выставившая на обозрение трусики, и он без свитера, с обнаженной, мускулистой грудью.
— Нет ничего плохого в том, чтобы попросить о помощи, — заявил Алек, одарив ее кривой улыбкой.
Эта улыбка была подобна стоваттной лампочке: яркая, красивая и хорошо знакомая — от этого душу Тани раздирало на части.
Алек схватил сорочку за подол и стянул ее через голову девушки. Таня быстро прикрыла грудь. Конечно же, это был довольно неубедительный способ уберечь ее скромность: округлость груди все равно можно было ясно увидеть.
— Я привык к женскому телу, Таня.
«Супер, значит, он переспал с сотнями женщин», — подумала она. Но что ее поразило больше всего — это то, как четко он произнес эти слова, не шевеля губами.
— Ты не видел моего.
Он насмешливо ей улыбнулся, поворачивая вентиль в душе.
«Дура! Идиотка! Дура!»
Он видел ее всю во время лечения, независимо от того какую подвластную ему волшбу он применял.
Алек изогнул бровь и расстегнул молнию на брюках.
Таня отвернулась, предоставив ему уединение.
В ванной раздался отчетливый свист рассекаемого воздуха, когда брюки упали на пол.
Звякнул ремень, ударившись о бетон, и воздух наполнился тайным смыслом.
Таня медленно повернула голову, обнаружив Алека стоящим в шелковых бордовых боксерах.
Она быстро закрыла глаза. Они пересекли черту, но с другой стороны это ни о чем не говорило. Может, ей следует плыть по течению? Но когда она так поступала?
— Ты испортишь свои боксеры.
— Не страшно. Я в состоянии купить себе другие. — Он ждал. — Ты не можешь одновременно прикрывать грудь и залезать в душ. Тебе нужно будет держаться за меня.
Он был прав. По логике вещей это не имело смысла: расшибиться, стараясь выглядеть скромной. Таня медленно опустила руки, обнажив грудь, но в его взгляде не появилось дикого голода, как она ожидала.
Алек моргнул и отвел взгляд.
— Твои трусики, — сказал он, понизив голос.
Таня глубоко вздохнула. Это было безумием, но какая-то часть ее находила в этом удовольствие и желала большего. Она пыталась заставить замолчать эту похотливую часть себя, которая хотела вырваться наружу.
Таня слегка потянула трусики, и они соскользнули до колен. Алек наклонился прямо к ее соскам. Она почувствовала его теплое дыхание на них, и, черт возьми, они набухли. Предатели! Ее трусики упали на пол, и Таня, поддерживаемая Алеком за руку, перешагнула через них.
