В тебе (СИ) - Мистеру Майарана "Mayarana"

 – А разве в таком случае не выстраивается другая связь, хозяин — подчинённый?

 Я помню ту волну гнева и ярости за кирпичной стеной одного из демонов. Прекрасно помню собственное ощущение растерянности и ужаса. До сих представляю, что произойдёт, если Эдлад внезапно освободится.

 – Да, такая связь будет. Но она другая, понимаешь? Ты не будешь зависеть от него. Никак. А демон будет верным слугой, который не станет перечить. А если попытается, то мы всегда можем его вычистить и сделать безмолвной марионеткой.

 Я вздохнула и ушла. До самого вечера её слова крутились в голове, рождая бурю сомнений. Но, как бы там ни было, против матери я всё равно не пойду, а настраивать её наперекор ковену и втягивать в другую войну у меня нет никакого желания.

 С наступлением темноты в мою комнату ворвалась Мияда с подносом полным чашек, баночек, скляночек, различных пучков трав и жидкостей в капсулах.

 – Раздевайся! – командным голосом потребовала она, ставя свою ношу на край прикроватной тумбочки и внимательно меня разглядывая. – Поторопись, времени крайне мало.

 Спрашивать, что происходит, я не стала. Послушно стянула футболку и повернулась к ней. – Полностью. Нужно тебя подготовить к ритуалу.

 Мне стало неловко, но всё же шорты и бельё тоже полетели в сторону.

 – Как долго он будет длиться?

Мия указала на кровать, чтобы я легла.

 – Может несколько часов, а может и всю ночь. Всё зависит от того, как долго твой демон будет пытаться пробиваться с другой стороны.

Выражение было странным. Что значит пробиваться с другой стороны?

 Я легла на кровать и наблюдала за действиями ведьмы, которая смешила уйму ингредиентов в одну чашку, а после долго взбивала их кистью. У неё был такой сосредоточенный взгляд, что я невольно сравнила сложность работы с ремеслом ювелира. Уж слишком точно Мия вымерла порции.

 Когда приготовления завершились она села на край кровати и принялась наносить той же кистью смесь на мою кожу.

 Было щекотно до одури, но я терпела и старалась не взрываться приступами хохота. Да и выражение лица Мияды, как-то не располагало к смеху.

 - Инквизиторы существуют? - спросила я, чтобы хоть отвлечься от созерцания создания замысловатой росписи на коже. К тому же для ведьмы, наверное, важно знать, сколько врагов её окружает.

 – Не верь всему, что написано в книгах, – ответила девушка, не отрывая взгляда от кисти. – Инквизиция – самая лютая чепуха, когда-либо созданная Ватиканом. Они придумали эту байку, чтобы искать фальшивомонетчиков и их подделки, а не прислужниц Кейсертана.

 – Не поняла, – вскинула я бровь.

 Кажется, сработал какой-то внутренний ступор, который не дал разобрать ни единого слова из сказанного.

 – А что тут понимать? Ведьмой называли не колдуний. Бросить женщину в воду и признать её слугой сатаны, если та всплывёт? Серьёзно? По этой логике можно было беспощадно сжигать всех, включая уполномоченных церкви и их Папы. Поэтому я с уверенностью утверждаю, что ведьмой, она же малифика, она же вредительница, была чеканная монета. Ты себе не представляешь, на что способна каждая из нас в ярости. Если бы хоть одна сестра оказалась в руках инквизиторов… от Ватикана бы и камня на камне не осталось, поверь.

 Я верила. Чувствовала, что в её словах нет ни капли лжи.

 – Но при чём тут фальшивомонетчики?

 – Да там долгая история, – отмахнулась она свободной рукой, но тем не менее принялась рассказывать. – В двенадцатом веке Ватикан обнаружил, что большинство монет, попадавших в их казну, были подделками. Тогда было принято решение бороться, но делать это так, чтобы не спугнуть фальшивомонетчиков. Чеканщики рассказали, как отличить малифику от подленника. Это и испытание водой – "ведьма" была легче серебряной монеты и имела меньшую плотность, оттого наравне с подлинником всплывала; и испытание иглами, предназначенными для проверки монет; и испытание раскалённым железом, ведь серебру нужна высокая температура для расплавки в то время, как «ведьма» плавилась быстрее.

 – Но… были пытки. Это же длилось больше пятисот лет.

 Мия поморщилась.

 – Результаты проверок монет всегда публиковались в газетах для отчёта перед Ватиканом. Так и писали: «были проверены три женщины» – монета с женским ликом, «один мужчина» – монета с мужским ликом «и двое детей» – серебряные монеты с мелким достоинством. Во всех деревнях были жители, которые умели читать. Так и ползли слухи. Это было толчком к самосуду. Инквизиция же, наоборот, стремилась защищать обвиняемых народом. Позже, ситуация стала выходить из-под контроля, а там уже чёрт его разберёт кто виноват, а кто нет. А пытки святой инквизицией действительно были. Они пытали преступников, чтобы выяснить волнующие их детали… пока кому-то не стал выгоден иной подход к делу.

 – Я так понимаю, что потом всё вышло за грани разумного?

 Интересно. Мне действительно стал интересен этот экскурс в историю другим взглядом. Взглядом, который видел в восточной римской империи истинного врага.

 – Потом Ватикан понял, что святая инквизиция идеальный инструмент для удержания веры в католицизм, – девушка сдвинулась ниже и принялась наносить узоры на мой живот, пока я ожидала продолжения. – Первым серьёзным звоночком для нас послужило массовое истребление еретиков, что и для нас могло повлечь серьёзные последствия, ведь на тот момент стукачество и признание под пытками уже стали неотъемлемой частью инквизиции. Ковен принял решение противопоставить католицизму иную веру. Так родилось движение катар.

 – Кем они были? Вашими последователями?

 Ведьма рассмеялась, на миг прекратив водить кистью по коже.

 – Нет, конечно. Передавать в лапы инквизиторов источник информации о нашем существовании? Ковен поступил умнее, но, к сожалению, не так дальновидно. Мы создали веру в настоящего бога, который не приемлет насилия и убийств. Которому чуждо всё, что делает инквизиция. И это приносило свои результаты. Катары называли себя «Добрыми христианами» или «Добрыми людьми», что имело очень сильное влияние на тех, кто признавал католицизм под гнётом давления церкви. Но потом… – она замолчала. Выражение лица девушки было бесстрастным, но взгляд был полон противоречивых эмоций.

 – Что-то пошло не так? – подтолкнула я.

 – Мягко сказано, – Мия усмехнулась и возобновила движение кистью. – Они начали преследование катар. В какой-то момент напали на замок истребили более тысячи человек, считая женщин и детей. Мы допустили ошибку, когда создавали идеальную веру. Она не допускала убийств и насилия.

– Они не могли дать должный отпор, – догадалась я.

 – Всё так. Второй нашей попыткой были тамплиеры. Вот тех, надо сказать, мы прокачали качественно. Ритуалы, вера, поклонение Бафомету. Полный фарш, в общем, но они не успели приобрести прежних масштабов. Люди просто боялись очернить свои души. Поэтому тамплиеров было немного и их быстро убрали.

 – Так как всё закончилось?

 Ведьма вздохнула, улыбнулась и опустилась ещё ниже, ведя кисточкой к моим бёдрам.

 – Диская конвенция. На тот момент у нас развернулась полномасштабная война с демонами и наши позиции в аду простирались очень далеко. Договор, о котором я говорю, включает в себя бесконечно много пунктов, и в один из них входит упразднение инквизиции.

 Мы умолкли. Я задумалась о количестве невинно убиенных и роли демонов в этом всём. Не верилось, что они могли быть непричастны. С другой стороны, кто дал им право создавать подобную машину смерти? Неужели сам…

 – Я уже спрашивала Дашу об этом, хочу спросить и тебя.

 Мия вскинула бровь ожидая вопроса, и я не стала мяться.

 – Бог есть?

 Её болезненная усмешка мне не понравилась, как и сам ответ.

 – Это больная тема для каждой из нас, Алиса. Потому что ведьма – порождение тьмы. Мы отдали свои души, за что должны поплатиться перед богом, если тот действительно существует, – она задела кисточкой тату на бедре, и я вздрогнула, когда та зашипела. – А вот это проблема, мать твою, – нахмурилась девушка. – Ну и козёл же твой Эдлад.