Коварные ступеньки - Людвиг Светлана Дмитриевна
Чтобы не попадаться никому на глаза, продолжить свои дела я решила в ботаническом саду. Народу там не было, а если кто и гулял по тропинкам, то с ними не так просто оказалось встретиться — стояла блаженная тишина. Разминая свою память, я решила попытаться найти здесь ингредиенты тех зелий, которые попали в подозрительный список.
Здесь было многое, но постоянно не хватало одной или двух травок. Я нашла практически всё для мифического зелья ума, но конопля никак не хотела попадаться на глаза. Однако я уже вошла в раж, поэтому когда меня спросили:
— Что-то конкретное ищешь?
Я абсолютно честно ответила:
— Коноплю.
И тут поняла, как это выглядело.
— Нет, извини, конопли у нас тут нет. Ваня конкуренцию не держит, — со смехом уверила меня Аюна Игоревна.
— Он что, до сих пор дурманы варит? — нахмурилась я, наконец, разогнувшись.
— Нет. И другим не даёт.
— И правильно делает. Потравились бы все тут к мангадхаям, — ворчливо заметила я и пошла проверять последнее зелье — долголетия.
Значит, саган-дайлю, медуницу, первоцвет, одуванчики, щавель и маргаритку я тут видела. Из деревьев липа была, клён был, рябина тоже…
— О, — замерла я внезапно, разглядывая куст, — волчья ягода, — опешила я, не ожидая здесь увидеть отраву. Потом прищурилась, наклонилась и распознала: — Не, не ядовитая. Это эта… коза… как её…
— Дереза обыкновенная, — усмехнулась ботаник, которая весь путь следовала за мной. — Или ягоды Годжи. Вкусная вещица. Бывший директор её очень любил, постоянно с ней чаи пил. Сборы какие-то делал… А сейчас вот цветёт и никому не нужна. Редко-редко в столовой наберут для компота — пуганые у нас повара, увольняют их слишком часто.
— А сныть и кипрей у вас тут есть? — уточнила я, углядев вдалеке ясень и вяз.
— Конечно! Их тоже покойный директор любил. Он вообще сам этот сад основал и растил.
— Ботаником был? — удивилась я.
— Нет, оборонщик.
Дивные новости. Про оборонщиков, сажающих цветочки, я раньше не слышала. У нас они все были либо суровыми мужиками, либо бой-бабами, при виде которых куст может самопроизвольно ожить и начать удирать со всех ног. Но, в принципе, не все мы в душе те, кем работает по профессии.
Хотя, если посмотреть на ситуацию трезво, то я сейчас занималась глупыми оправданиями. Крупенёв пришёл сюда в пятьдесят втором, смерти по проклятию начались в пятьдесят четвёртом. Возраст его никто не знал точно, семьи практически нет. Он преподавал оборонку, но основал ботанический сад и посадил в нём все те растения, которые необходимы для эликсира долголетия. Ну вот просто идеальный подозреваемый! Как же мешает его смерть.
— Прекрасный, кстати, управленец был, — погрузилась Аюна Игоревна в воспоминания, а я навострила уши. — Отец мне рассказывал, что здесь до его прихода такая разруха стояла, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Аркадий Игнатович бы и после перестройки это место удержал, несмотря на проклятье, которого все испугались. У него имя было, прекрасный учительский состав. Но нет, надо же было всё разворовать — навесили ему ложное обвинение в сокрытии налогов, в растратах. Как он не умер в тот год, пока следствие шло, одним богам известно. Брат его едва сумел из тюрьмы вытащить.
Какие интересные зацепки выплывают. Ну почему этот директор умер? Идеальный же подозреваемый был. Для себя я сделала пометочку запросить информацию в отделе расчётчиков. Дежурный обалдеет, когда я до него доберусь.
— Когда он сюда последний раз приезжал такой осунувшийся был, постаревший. Глаза красные, хрипит.
Типичные симптомы при резком прекращении приёма зелья долголетия. Я парочку таких тварей в своей жизни повстречала — мерзкое зрелище.
— Он приезжал, когда ещё школа работала? — уточнила я, не понимая, как они пересеклись.
— Нет, он уже на турбазу приехал.
— А вы с ним в посёлке встретились?
— Меня в ботаническом саду оставили работать вместе с напарницей. Место-то красивое, интересное, а содержать его чужие вряд ли бы смогли, — поняла, к чему я клоню, Аюна Игоревна.
Нас оборвали довольно бесцеремонно — просто влезли посередь разговора:
— Аюна Игоревна, я опять у вас заблудилась. Помогите брахми собрать.
Ни тебе привет, ни как живёшь, ни пожалуйста. Я с укором подняла глаза, да ехидный комментарий застрял в горле. Эту особу я узнала, хотя на фотографии она и выглядела получше. В плане внешности. Зато другая пара серёжек, вечерний макияж, аккуратный маникюр и явно не дешёвый деловой костюм компенсировали всё. Интересно, кто её любовник?
— Конечно, Яна, сейчас сходим, — со вздохом согласилась ботаник. — Лида, прогуляешься с нами?
— Конечно! — с радостью согласилась я. Уж очень хотелось изучить эту особу получше. Да и брахми… Люди редко о её существовании знают, а тут она ей зачем-то понадобилась. — Только брахми для волшебных отваров лучше бы ближе к вечеру собирать, иначе внимание хуже становится.
Молодая учительница мазнула по мне взглядом, вежливо поблагодарила, и менять решение не стала.
— А Лида ведь дело говорит, — согласилась со мной Аюна Игоревна. — Она в этом разбирается. Слышала же, наверное, — она новая Ванина девушка.
— Я просто заварю, без колдовства, — объяснила она и даже не повернулась в мою сторону.
Обычно, даже если ты сама стала инициатором разрыва, новые девушки твоего бывшего вызывают хоть какие-то эмоции. Любопытство, желание сравнить с собой — чаще всего, чтобы убедиться в собственной привлекательности и поднять самооценку, — иногда даже ревность. Яне было всё равно, как будто она с Ваней и не встречалась.
Управились женщины быстро — задерживаться для светской беседы никто не стал. Вряд ли они друг друга сильно жаловали, но собирать растения без ведома ботаников — почти что кража. По крайней мере, мне так кажется. На пробуя закинула удочку:
— У неё серёжки такие красивые…
Совершенно не такие, как на фото, но тоже с бриллиантами.
— Мне больше нравятся кольца, с которых семь камушков свисают.
— Таких же камушков? — уточнила я, глаза чуть на лоб не полезли. Третья пара? Сегодня-то я разглядела их вживую и готова была ручаться за подлинность.
— Скорее всего, — неуверенно пожала плечами Аюна. — Тоже прозрачные, небольшие. В оправе из того же металла.
В общем, из ботанического сада я вышла в ужасе. То ли у меня косоглазие, то ли у неё есть деньги. Причём немалые. Зачем работать в гимназии, в такой глуши, когда специалист ты, мягко говоря, средненький, а на твои серёжки можно купить квартиру в городе или просто неплохо так жить лет шесть?! И это только на одну пару.
Когда ко мне подбежал взволнованный Валерий Валерьевич, я даже не забеспокоилась — меня вообще можно было брать голыми руками, полный когнитивный диссонанс. И как я ни пыталась отвлечься на состав зелий и на подозрительного бывшего директора, в голове стояли эти проклятые серёжки.
— Вот ты где! — обрадовался директор, схватив меня за руку. — Пойдём, мне нужно тебе что-то показать!
Я не сопротивлялась — покорно брела, ведомая энергичным мужчиной. Он подвёл меня к одному из ученических корпусов — судя по всему, нежилому сейчас, — ткнул в лестницу и спросил:
— Скажи мне, Лидочка, что ты об этом думаешь? Мне нужен трезвый взгляд со стороны.
Трезвым мой взгляд сейчас явно не назвать, но на лестницу его вполне хватило. Я посмотрела на неё скептично и выдала:
— Думаю, чудом будет, если никто себе тут шею не свернёт.
— Вот! — обрадовался и разозлился одновременно Валерий Валерьевич. — Вот! А они мне тут… Ух, я их!!! Лидочка, сбегай, пожалуйста, в учебное здание. Второй этаж, по коридору направо до конца. Там Баяр Аюшевич. Он мне очень нужен!
Понимающе хмыкнув, я отправилась в указанном направлении. Во время занятий в коридорах гимназии стояла удивительная тишина — я аж на каблук наступать боялась. Всё казалось, что сейчас учителя прекратят наблюдать за усердной работой учеников и всыплют мне, чтоб не отвлекала. Однако чем ближе я подходила к концу нужного коридора, тем громче слышала раскатистый мужской бас. Понимала, правда, не всё.