Екатерина Лесина - Дориан Дарроу: Заговор кукол

— Наконец-то, — буркнул он, искоса поглядывая на меня. — Я уж думал, никогда не доберемся. Времени сколько?

Он обращался к леди, и она, смущенная подобным вниманием, растерялась, выронив злосчастный веер на колени. Пришлось придти на помощь.

— Три часа пополуночи. С четвертью.

Толстяк не счел нужным ответить. Признаться, и сам я, измотанный переездом, был не в том состоянии, чтобы демонстрировать хорошие манеры, и потому отвернулся к окошку. Лучше уж вовсе избегать разговора, чем грубить собеседнику.

Меж тем фонарей становилось больше. Их свет проникал в карету, заставляя меня щуриться. Наверное, следовало бы надеть очки, но… если уж менять жизнь, то сразу.

В какой-то миг я, поддавшись порыву, полностью снял заслонку с окна и полной грудью вдохнул воздух Сити. И моментально раскаялся. Легкие обожгло, нос заложило, а из груди вырвался сиплый кашель.

Смердело гарью и навозом — конским, коровьим и крысиным, хотя последнее обстоятельство скорее радовало. Тонкой нитью вплетались ароматы людей: и тех, к которым я успел привыкнуть за время пути, и тех, с которыми был незнаком. Второй волной накатил истинно городской дух: влажный камень, вяленые и подгнивающие кожи, ржавеющее железо фабричных потрохов, помои, тухлая вода, старая кровь скотобойни… слишком много всего, чтобы понять.

Я не смогу здесь жить!

— Вот, возьмите, пожалуйста. — В руку мне сунули что-то мятое и легкое. — Мне всегда помогает.

Платок. Пахнет лавандой, мятой и самую малость — болезнью.

— Или вот. Наилучшее средство. — Моя спасительница протянула табакерку, сама поддевая ногтем щепотку. — Мой покойный супруг весьма уважал…

До постоялого двора дилижанс добирался почти час. За это время я постепенно пришел в себя, вернул платок, присовокупив все возможные благодарности, каковые только пришли в мою измученную голову, еще раз позаимствовал весьма недурной табак и вновь поддался любопытству. Правда, теперь я старался дышать исключительно ртом, а потому, должно быть, являл собой презабавное зрелище.

Впрочем, забавным было и место, в которое мы прибыли. Сама гостиница походила на каменную гусеницу — длинное приземистое строение с нарядной трубой из рыжего кирпича. Рядом находился каретный двор, собравший преизрядную экспозицию экипажей. Были тут и легкие двуколки, и разбитые дорогами почтовые кареты, и даже один черный мобиль с гербом на дверях.

— Эй, сэр, вас куда-нить подвезть? — Хитроватого вида человечек вынырнул из темноты и вцепился в мой саквояж. Глянув в лицо, он вздрогнул, но ноши не выпустил. — Быстренько доставлю. А могу и присоветовать, если еще не решимши, куда.

— Решимши, — ответил я и мысленно ругнулся. До чего же легко прилипают эти словечки! — Эннисмор-Гарденс-Мьюс, шесть.

— Точненько? Глядите… мое дело маленькое. Сказали куда, я и поехал… за недорого. Скоренько, ага. До солнышка успеемо.

Поскольку этот странный своей настойчивостью человек завладел-таки и моим саквояжем, и моим чемоданом, мне не осталось ничего, кроме как идти следом. Будем надеяться, что он знает дорогу.

И что поверенный дал правильный адрес.

И что, прежде чем заключать договор, уведомил хозяев о некоторых нюансах сделки.

Меня опять начали терзать сомнения, каковые изрядно подпортили удовольствие от прогулки по Сити. Снова стала мучить вонь, к ней добавился навязчивый городской шум, от которого сдавило виски. К утру точно мигрень разыграется. А еще этот человек говорит и говорит… зачем?

Хорошо, хоть газовых фонарей изрядно поубавилось, после они сменились масляными, еще более редкими. А через некоторое время исчезли и эти. Лишь время от времени блаженная темнота зыркала желтым глазом, в свете которого были видны фигуры фонарщика и провожаемого им клиента.

Я попытался расслабиться.

Я мысленно повторил себе, что все идет по плану.

Я пропустил момент, когда мы выехали на Эннисмор-Гарден. Широкая лента улицы пролегла меж рядами домов, одинаково длинных и узких. Уже не одна гусеница — целый выводок в коконах цветного кирпича. Вот только бабочки из них не вылупятся.

У шестого дома, спрятавшегося за каменной оградой, из которой торчал пустой столб фонаря, кэб остановился.

— Приехали, сэр. Я уж вас обожду, да?

По-моему, даже этот славный человек сомневался, что мне будут рады.

— Будьте так любезны.

Довеском просьбы стала монета.

А беспокоился он зря: меня ждали. Или точнее будет сказать, ждали, но не совсем меня.

— Это же… — На меня с удивлением воззарилась низенькая и худенькая леди в ночном чепце, который несколько диссонировал с серым домашним платьем. Второй примечательной деталью ее наряда был широкий пояс с двумя рядами крохотных карманов. Из карманов торчали хвостики ключей, а с пояса свисали мешочки всех цветов и размеров. В руке дама держала подставку с толстой свечой.

— Это… простите, это вы, да? — повторила она вопрос. Смею полагать, что сейчас она страстно желала услышать: "нет". Но увы, это был я.

— Дориан Дарроу, леди. К вашим услугам.

— Это он, Мэгги. Он и никто другой. А я тебе говорила, что не стоит связываться с этим пройдохой-Хотчинсоном. Не стоит и все тут. — Вторая леди отличалась от первой ростом, статью и густым басом. Одета она была обыкновенно, если, конечно, не полагать, что редингот цвета фуксии с бирюзовой оторочкой слишком экстравагантен для домашнего наряда. Куда больше меня поразило, что от дамы пахло чесноком и трубочным табаком, но после городских сии ароматы были даже приятны.

— Но как же… как же так…

— А вот так, Мэгги. А вот так!

Да уж, так и никак иначе. Скоро рассвет и мне бы войти, но… что делать, если двери этого дома закроются передо мной? Ответ известен: маска, перчатки и универсальная мазь доктора Барроу. День в гостинице и поиск нового пристанища.

— Но…

— Но отказать ему мы не можем. Не можем, Мэгги, и все тут. Так что, мистер Дарроу, заходите. Да, да, заходите.

— Но Пэгги…

— Денюжку-то мы потратили. Да, да, Мэгги, потратили… и не стоило связываться с этим пройдохой-Хотчинсоном.

— А как же Персиваль?..

Пальчики, пустившиеся в путешествие по поясу, вытащили длинный блестящий ключ, повертели его перед моим носом и вновь спрятали.

— Персиваль переживет.

Я решил про себя, что завтра же съеду. Оставлю фунт за беспокойство и съеду. В конце концов, с самого начала следовало искать квартиру самому.

Звонко хлопнув в ладоши, миссис Пэгги рявкнула:

— Джо! Джо! Помоги гостю с багажом… А вы проходите, мистер. Чаю? Бренди? Уж извините, из вашего-то ничего нету.