Екатерина Лесина - Дориан Дарроу: Заговор кукол

Лесина Екатерина

Дориан Дарроу: Заговор кукол

— Пролог

Они появились одновременно, едва лишь часы пробили девять, и неспешно двинулись навстречу друг другу. Скрестив взгляды, словно шпаги, они одинаковым жестом сдвинули клетчатые береты на затылок, перехватили тугие пачки, еще сохранившие аромат типографской краски и сплюнули под ноги.

— Вечерние новости! Вечерние новости! Ужаснейшее происшествие! Трагедия на волнах! — Разнеслось по улочке, чтобы отразиться на другой стороне:

— Несчастная любовь князя Хоцвальда! Только в "Газетт"…

— Всего за пенни…

— С иллюстрациями лучшего рисовальщика…

— Свидетели говорят…

— Родовое проклятье…

— …покупайте!

— …читайте!

Последнее слово мальчишка выкрикнул прямо в оттопыренное ухо неприятеля, но тот против ожидания не попятился, а ухмыльнувшись, пихнул в грудь.

— Убирайся! — прошипел он и тут же отскочил, кинувшись к облезлому кэбу.

— Сэр! Сэр! Ужаснейшая трагедия на море! — Мальчишка потряс перед пассажиром газетами. — Только в сегодняшнем нумере! самые свежие новости!

В пальцах джентльмена мелькнула монетка и, выскользнув, заскакала по камням мостовой. Мальчишка сунул газету в вялую руку и, мысленно пожелав покупателю сдохнуть в корчах, кинулся за добычей.

Ему почти удалось опередить соперника…

Кэб остановился у одного из многочисленных доходных домов. Джентльмен долго торговался, после столь же долго копался в портмоне, не столько считая монеты, сколько выбирая те, которые видом похуже. Рассчитавшись, он принялся озираться по сторонам, точно не мог понять, где очутился, а когда кучер совсем уж потерял терпение, с неожиданной ловкостью спрыгнул на мостовую.

Еще секунда и джентльмен растворился во тьме. Кучер даже моргнул, а после сплюнул и дал себе слово завтра же заглянуть в дежурную молельню на станции. После таких-то…

Он бы удивился, узнав, что неприятный пассажир минул и этот дом, и следующий, а после вовсе вышел на площадь, за которой начинался не самый приятный из районов Сити. И верно, сплюнул бы еще раз, увидев красный фонарь над дверью, столь любезно распахнувшейся перед давешним джентльменом.

Правда, теперь он мало походил на джентльмена. Исчезли модный плащ с несколькими воротниками и высокий цилиндр с атласной подкладкой, зато появилась изрядно потертая кожаная куртка и котелок. Впрочем, газета в руках джентльмена оставалась прежней.

Получасом позже, прогнав утомленную девицу, которая явно рассчитывала на нечто большее, чем брошенное вскользь "спасибо", он, наконец, приступил к чтению.

2 мая на шхуне "Лунный странник", зафрахтованной компанией "Бинтерс и сын" и следовавшей из Аннеске в Сити, разыгралась ужаснейшая трагедия, свидетелями каковой стали многие пассажиры.

Этой ночью на палубе собрались все. Играл оркестр. Официанты разносили закуски и шампанское, дамы играли в бридж, джентльмены беседовали. Все ждали, когда прозвучит звук рога, возвещающий, что впереди показались огни маяка. Но вместо долгожданного сигнала раздался крик.

— Анна!

Несомненно, в первые секунды достопочтенная публика решила, что юноша пьян, ибо немыслимо было предположить, что человек, находясь в здравом уме, оскорбит общество подобной выходкой. Мистер С. вынужден был сделать замечание наглецу, указав на неуместность поведения и наряда: юноша была облачен лишь в рубаху и охотничьи бриджи. Однако, обозвав мистера С. глупцом, молодой человек с невероятной ловкостью вскарабкался на мачту и снова закричал:

— Анна! Я люблю тебя, бессердечная!

И ко всеобщему ужасу кинулся в море.

В этот же миг затрубил рог, и кромешную тьму ночи прорезал свет, но увы, несчастному влюбленному не суждено было увидеть его. Несмотря на все усилия капитана и команды, а также добровольцев из числа пассажиров "Лунного странника", тело юноши найти не удалось. Вероятно, его унесло течением, каковое в этих местах особенно сильно…

— Ну да, ну да… — сказал мужчина, переворачивая газетную страницу. Полюбовавшись на рисунок, где кривобокое корыто покачивалось на барашках волн, он продолжил чтение.

…Однако в истинный шок общественность повергла новость о том, что самоубийца никто иной как князь Дориан Фредерик Курт фон Хоцвальд. Он возвращался из длительного вояжа по Европе, дабы в скором времени сочетаться браком с Ольгой Пуфферх, третьей дочерью баронета Пауля фон Пуфферх-Огурцова…

— Не бойся, родная, состоится твоя свадебка! — Читавший поцеловал неожиданно удачный портрет, дав себе слово непременно навестить рисовальщика.

…Несмотря на глубочайшую скорбь, Ульрик фон Хоцвальд, младший брат погибшего и новый князь Хоцвальд-Страшинский, выразил сердечнейшую благодарность капитану и команде "Лунного странника", а также всем, кто принимал участие в поисках тела несчастного Дориана. Также князь пообещал награду в триста гиней любому, кто предоставит правдивую информацию о той, роковая любовь к которой столь трагически оборвала юную жизнь. Но тем более странен факт, что в списке пассажиров "Лунного странника" не нашлось женщины с подобным именем…

— Комедиант, — фыркнул мужчина. — Но с твоей стороны было весьма любезно настолько облегчить мне работу. Мертвеца нельзя убить. Так?

Он поглядел на портрет, имевший весьма отдаленное сходство с настоящим Хоцвальдом и, смяв газету, кинул ее в камин.

Игра началась.

— Глава 1. О том, как некий джентльмен прибывает в Сити и устраивается на квартиру

Признаться, я до последнего опасался, что какое-либо происшествие, каковыми богата любая дорога, а уж тем паче дальняя, помешает дилижансу прибыть по расписанию. Конечно, я был готов — в массивном саквояже покоились плащ из плотной ткани и полотняная маска, а в кармане лежал тюбик "Наилучшей дегтярной мази д-ра Морски". К счастью, проверять свойства сего удивительного снадобья, обещавшего не только спасение от ожогов, но и избавление от ранних морщин вкупе с легчайшим и приятнейшим лимонным ароматом, не пришлось.

Для меня Сити начался с булыжной мостовой и скрипа рессор. Древний экипаж, словно страдающий подагрой старец, переползал с камня на камень, стеная и бранясь. Но вот мелькнули городские ворота, украшенные парочкой газовых фонарей, и моя соседка — сонная леди преклонных лет — встрепенулась и заерзала на месте, хватаясь то за полинявший веер, то за потрепанный ридикюль. Очнулись от дремы и господин в сюртуке старомодного кроя, и брюзгливый толстяк в кожаной куртке с заклепками.