Смерть - Лора Таласса
Абсолютная тишина.
Неожиданно для себя я беру Тима за запястье – пульса нет. Задыхаясь от волнения, я хватаю руку другого человека, и еще одного, и еще.
Ничего.
Ничего.
Ничего.
Все мертвы – все, кроме меня.
Я тихо всхлипываю, все тело сотрясает дрожь, но в голове странная пустота.
Так, должно быть, выглядит шок?
Я неуверенно бреду по ярмарке в сторону 78-й автострады. Не в силах справиться с растущим ужасом, я прокладываю путь между мертвецами.
Как далеко простирается это опустошение?
Миновав последний ряд палаток, я вижу прямо перед собой шоссе, и вдруг в мое сознание врывается топот копыт. Решаю, что мне почудилось, но звук становится все громче.
Я поворачиваюсь. Сначала ничего не вижу из-за навеса справа, он все загораживает. Делаю еще несколько шагов к дороге – и неожиданно вижу его.
Освещенный сзади утренним солнцем, он кажется каким-то темным богом: всадник в серебряных доспехах и с черными крыльями за спиной.
В первый момент я ничего больше не вижу, кроме этих ужасных крыльев. В них так же невозможно поверить, как в море трупов за моей спиной.
Есть четыре существа, наделенные силой убивать все живое в мгновение ока, и только у одного из них есть крылья.
Последний посланник Бога.
Смерть.
Глава 2
Когда я это понимаю, у меня буквально подгибаются колени.
Бог ты мой, я смотрю на Смерть, Смерть собственной персоной, одного из четырех всадников Апокалипсиса.
Я никогда не видела никого – ничего – подобного ему.
Он одет как воин, готовый к битве, хотя кто мог бы выстоять против него? Доспехи его сияют, будто недавно отполированные, а за спиной сложены гигантские черные крылья, такие громадные, что их концы почти касаются земли. Всадник едет, и его взгляд устремлен куда-то вдаль.
Его лицо торжественно, оно поражает воображение. Клянусь, эту линию бровей и горбинку на носу я раньше уже видела в своих снах. А изгиб губ, высокие скулы и волевые черты лица я воображала, когда читала трагические поэмы при свете свечи.
Он настолько прекрасен, что в голове не укладывается; и гораздо страшнее, чем я могла бы себе представить.
Застыв на месте, я, видимо, издаю какой-то звук, потому что всадник отрывает взгляд от горизонта и переводит на меня. Его черные волосы немного колышутся, едва касаясь плеч. Секунда – и наши глаза встречаются.
У него древние глаза. Даже на таком расстоянии я вижу в них его возраст. Это существо видело столько представителей рода человеческого, что я даже не пытаюсь это осмыслить. Чем дольше он смотрит на меня, тем сильнее я ощущаю тяжесть всей его истории. Плотно сжав губы, он изучает меня, а я чувствую, как покалывает кожу под его пристальным взглядом.
Возможно, потому что я все еще в шоке, а может, потому что прятаться уже поздно – как бы то ни было, я выхожу на шоссе прямо перед всадником.
Смерть хмурится и останавливает коня. Тогда я тоже останавливаюсь. Мы стоим и продолжаем пронзать друг друга взглядами.
Спустя мгновение он соскакивает с коня и шагает вперед, сокращая расстояние между нами. Стук его сапог по разбитому асфальту отдается эхом, а мое сердце колотится все громче и громче. Надо бежать, почему я не убегаю?
Смерть останавливается передо мной.
Он разглядывает меня – всю меня, – переводя взгляд с моего лица на винтажную футболку, обрезанные джинсы, кроссовки из секонд-хенда, а потом так же неторопливо назад, к лицу. В этом осмотре нет ничего сального. Мне даже кажется, что он вообще изучает не мое тело, потому что взгляд его немного расфокусирован.
– Я не узнаю тебя, – произносит он, и крылья его шуршат и колышутся. Он хмурится, морща лоб. – Кто ты?
Глава 3
Смерть
Всё во мне требует, чтобы я взял ее.
Всё.
Возможно, из-за того, что я не могу этого сделать – по крайней мере в буквальном смысле. Ее душа прилипла к плоти, и ни моя рука, ни моя сила не могут их разделить.
И все же потребность забрать, унести ее меня не оставляет. Это так чуждо мне, так настораживает, что крылья мои распахиваются, то ли от потрясения, то ли готовясь к полету.
Я ощутил это в то самое мгновение, когда увидел ее, и чувство до сих пор не стихает.
Я пристально гляжу на женщину, и та размыкает губы.
– Я… – Грудь ее вздымается чаще, чем до2лжно. – Я не знаю, как на это ответить, – продолжает она с потерянным и немного оторопелым видом.
Меня поражает напевность ее голоса. Даже это влечет меня к ней.
Твои братья обрели женщин. Эта – твоя, возьми ее.
Я борюсь с настойчивым желанием.
Такое же происходило и с братьями? И их противостояние было столь же… беспощадным?
Это просто ужасно.
Я выпрямляюсь.
Люди – вот кто импульсивен, не всадники. И уж определенно не я, Смерть.
И я не стану похожим на них.
Не оборачиваясь, я свистом подзываю своего коня, хотя и не могу собраться и заставить себя отвести взгляд от женщины. Не понимаю, отчего мне хочется смотреть на нее. Никогда еще человек не привлекал моего внимания, и одно это уже нервирует.
Мой жеребец подходит и останавливается рядом. Неуверенно я отрываю взгляд от смертной и принуждаю себя вскочить на коня, подавляя низменные инстинкты, требующие, чтобы я перегнулся и сорвал с женщины рубаху, а потом втащил ее сюда, к себе.
Следует избавиться от этих мыслей.
Уезжай, командую себе. Убирайся от нее как можно дальше. У тебя есть долг, и ничто не должно помешать тебе его исполнить.
И все же, почти сами собой, глаза обращаются к ней, как будто должны видеть ее во что бы то ни стало. Крылья за спиной то расправляются, то складываются, выдавая мое волнение, но я игнорирую переполняющие меня странные ощущения.
– Ты не должна быть живой, – отрывисто произношу я, голос мой звучит враждебно.
И прежде чем женщина успевает что-либо сказать, я пришпориваю коня и уношусь прочь.
Лазария
Потрясенная удивительной встречей, я провожаю глазами уносящегося прочь всадника.
Смерть.
Меня пробирает озноб от одной мысли о кошмарном всаднике.
Наконец он скрывается из виду, а я принимаюсь часто-часто моргать, приходя в себя. С уходом Смерти с меня словно
