Академия для наследников - Анастасия Ольховикова
Кажется, за невеселыми думами я не заметила, как снова провалилась в транс. По крайней мере, когда попыталась очнуться, размытые краски окружающей действительности подсказали, что это будет не так просто, как хотелось бы. Это начало случаться не так давно – за год до Академии. В таком состоянии я могла излечивать людей даже на расстоянии – главное было определить степень тяжести ранений. А уж повреждения приходили в виде запахов, странных оттенков человеческой ауры, видений умерших или собирающихся на тот свет людей. Поэтому, когда сквозь пелену грусти и невозможности вернуть утраченное внезапно донесся приглушенный мужской голос, я ни капли не удивилась. Возможно, кто–то из студентов поранился на практическом занятии или, например, упал на физической подготовке. А ведь кто–то сейчас в лаборатории элементарной магии тоже симулирует зарождение жизни… я почувствовала, как злость снова овладела мыслями.
– С вами все в порядке? Может, чем–нибудь помочь? – ворвался в кровожадный туман планов мести чужой вопрос.
Я горько усмехнулась, отмечая, что в расфокусированной действительности разнообразных цветов и кустарников, напоминающих деревья, появилась темная фигура мужчины, стоящего рядом со скамейкой. Будучи уверенной, что передо мной простой призрак, подняла голову и посмотрела на то место, где должны были находиться глаза:
– Только если знаете, как можно освободиться от помолвки, заключенной при живом отце с изменником Дарием Маерийским, который прямо сейчас в лаборатории элементарной магии предает нашу кровную связь.
С минуту темная фигура молчала. Но ответа я и не ждала – обычно сущности приходили с просьбами ко мне, а не наоборот. Каково же было мое удивление, когда призрак, словно не поверив моим словам, переспросил:
– Армина Биорийская?
Меня словно ведром ледяной воды окатило. И транс схлынул быстрее, чем обычно, вызывая головокружение такой силы, что я медленно начала заваливаться на скамью. От удара о поверхность сидения спасло крепкое объятие совсем не призрака, но еще несколько минут я не могла открыть глаза, борясь с приступом подкатившей к горлу тошноты. Когда, наконец, я ощутила себя вполне сносно, а руки, меня обнимавшие, бережно облокотили непослушное тело на спинку скамьи, встретиться с миром все же пришлось. Чтобы тут же мысленно застонать оттого, какая именно встреча случилась в оранжерее. Почему все маги, как маги, а я вечно попадаю в непонятные ситуации? Справившись с первыми эмоциями, я постаралась, тем не менее, спокойно посмотреть в необычные глаза оказавшегося вместе со мной в цветнике мужчины. Синие глаза некроманта из королевства Эндор.
Что мы знали об этих землях, кроме того, что они являлись наиболее протяженными из всех семи королевств? Наверное, то, что они оказались нашими соседями с противоположной от Маерии стороны. И населяли их люди самых темных направлений дара: некроманты, заклинатели духов, колдуны и практикующие черные маги. Эндор был самым загадочным местом из всех, о которых мне доводилось слышать. Загадочнее, пожалуй, могли показаться лишь дикие земли. От отца о наших соседях я слышала не так много, как хотелось бы, но он не раз акцентировал внимание на том, что в Эндоре живут самые сильные маги, с которыми лучше не связываться. Насколько я знаю, с ними мы держали военный нейтралитет, в отличие от остальных королевств, с которыми были давно подписаны соглашения о взаимопомощи в случае нападения снаружи, с той стороны Великой Стены. Эндорцы, видимо, были самоуверенны настолько, что не считали нужным прибегать к чьей–либо поддержке. Хотя, если задуматься, даже один маг с подчиненной силой смерти запросто смог бы проредить войско неприятеля. А если их там несколько? Представить страшно…оттого–то и удивительно, что некоторые выходцы Эндорийской земли находились при Академии. Конкретно этот представитель преподавал некромантию.
– Стор Эвангелион? – я постаралась выглядеть как можно спокойнее: если убедить мужчину в спонтанности накатившего на меня транса, то, возможно, я смогу и уверить его в том, что минутой ранее разговаривала совсем не я, а кто–то, сильно напоминающий Армину Биорийскую. Мало ли на свете бывает чудес: я, то есть она, могла после предательства жениха оказаться на грани жизни и смерти! Кто их, этих принцесс, разберет, мало ли какими последствиями могут обернуться для них нервные потрясения. Они же натуры сентиментальные и до ужаса хрупкие. Это мы, закаленные магини, ко всему привыкли относиться стоически. Они – не мы. Я – не принцесса, я суола Морин из Биора. Да, тоже маг жизни, да, с неплохим уровнем. Только ведь толком контролировать себя не могу – разве не учат принцесс с малолетства обузданию силы? – Что вы здесь делаете? – для убедительности тут же тронула ладонями щеки. – И как я здесь оказалась? – глаза пришлось раскрыть настолько, чтобы создать впечатление искренне напуганной лани – да, на подобное выражение лица, судя по наблюдениям, в Академии велось большинство представителей мужского пола.
Некромант исключением не оказался. Правда, и немедленного желания защитить прекрасную незнакомку не проявил. Нахмурился, пристально рассматривая меня, затем, наконец, произнес:
– Потрудитесь объяснить, кто вы вообще такая, суола.
От несколько небрежной просьбы я сначала ощетинилась, но быстро взяла себя в руки, поняв, что еще могу выставить ситуацию в выгодном для меня свете. Чем и занялась спустя несколько секунд напряженного молчания:
– Суола Морин, первый курс факультета Жизни.
– Жизнь, значит, – задумчиво повторил за мной некромант, и мне показалось, что насыщенно–синие глаза подернулись темной поволокой.
Надо сказать, увидь я их полностью черными, характерными именно для некромантов, удивилась бы намного меньше. А у стора Эвангелиона глаза были, как у обычного человека, и именно они служили предметом живейших обсуждений среди всех студентов, а также темой наиболее жарких сплетен. Возможно, его могли бы считать сыном некроманта и обычной магички или, что еще интереснее, женщины без дара, однако демонстрируемые на уроках умения напрочь опротестовывали все
