Сердце генерала и вкус счастья (СИ) - Кира Рамис
— Обязательно. Всё скажем, всё накажем бывшей невестушке.
Когда комната опустела, мне наконец удалось пошевелить пальцами и открыть глаза. Жутко хотелось пить. Комната, в которой я лежала, была странной. Бедное убранство — стол, стул и кровать, даже шкафа не имелось, а в углу стоял небольшой сундук.
Приподнявшись на локтях, простонала:
— Кто-нибудь, дайте пить!.. — эти слова отняли последние силы.
Дверь скрипнула, внутрь вошла невысокая, худая и странно одетая девушка. Пышное голубое платье с зелёными оборками, высокая причёска открывала лоб вытянутого лица, тонкие губы и длинный нос с горбинкой.
— Жива всё же, а я до последнего не верила, — я узнала голос говорившей. Её звали Тамаринда. — Но как? Хотя сейчас неважно. Брата эти новости не обрадуют.
— Пить, — прохрипела, смотря на мутный графин.
— Прости, — она быстрым шагом подошла к столу. — Сейчас дам напиться.
Взяв графин со стола и не притронувшись к стакану, Тамаринда повернулась в мою сторону.
— А вот и свежая водичка. Жаль, что не ледяная, — тощая девушка с перекошенным от злобы лицом перевернула графин над моей головой, вода потекла по лицу, попадая под одежду. — Ох, а почему ты морщишься, Вивианна? Язык высовываешь? Ой, ты хотела пить, а я услышала «умыться».
Не удосужившись поставить графин обратно на стол, Тамаринда бросила его на пол и, не оглядываясь, вышла из комнаты.
А сон ли всё, что сейчас происходит? Не прошло и пяти минут, как дверь вновь скрипнула.
Глава 2
— Вивианна, ты жива, — ко мне приближался худенький мальчик. — Я верил, что ты не погибла. Эти ужасные женщины... Почему ты мокрая? — подойдя ближе, он дотронулся до моих волос.
— Ты кто? Где я? Что происходит? — слова давались мне с трудом, а во рту было сухо. — Дай воды.
Ребёнок молча кивнул, выбежал из комнаты и через минуту вернулся, держа в руках кувшин с водой. В этот раз мне удалось напиться из стакана.
— Вивианна, что с тобой? Ты меня не помнишь? Это же я, твой брат Эш, Эштон, — забрав стакан, он присел на край кровати. — Виви, не пугай меня, — моя ладонь оказалась в маленьких ручках.
«Не понимаю, — в голове роились мысли. — Если это не сон, то меня похитили? Но кто и почему?»
Чем-то накачали, тело слушалось плохо. Нужно бежать. Но как? Ведь я руками еле шевелю. Неужели кто-то узнал о продаже бабушкиной квартиры? Но деньги лежат на банковском счёте.
А-а! Я поняла, меня похитили, разыгрывают спектакль, накачивая дрянью! Но что потом?! Заставят подписать доверенность, сломав мою волю?!
Бежать! Надо притвориться, что я верю в этот спектакль, усыпить бдительность и, подписывая доверенность, исказить подпись! Я же никогда не оказывалась в такой ужасной ситуации! Мне страшно до колик!
— Сестрица, не молчи. Родная, — маленькие детские пальчики гладили мою ладонь.
Нужно подыграть.
— Извини, Эш, — утолив жажду, говорить стало легче. — После того как очнулась, ничего не помню. Ни себя, ни тебя. Даже как меня зовут.
— О-о, Вивианна, какой ужас, — на детском личике с неподдельной искренностью отразились эмоции. Сейчас Эштону было меня жаль. — Меня зовут Эштон, а тебя Вивианна Штормчазер. Наши родители умерли. Гадкий Эдвард Эверхруст запудрил тебе голову, красиво ухаживал, дарил подарки, обещал любить и беречь. Ты согласилась выйти за него замуж, но при условии, что он возьмёт и меня к себе. Но сказка обернулась дешёвой дворовой историей, как ты любила говорить. Управляющий нашими делами оказался вором. Сейчас его разыскивают, но всё тщетно. Скрылся с чужими деньгами. Но даже при нём мы жили в разы лучше, чем после твоей свадьбы. Эдвард тебя не любит, бьёт, запирает дома. Он отобрал все вещи, оставив одно старенькое платье, даже матушкино колье подарил своей сестрице. А ты молчишь и всё ему прощаешь.
«Неужели можно так правдоподобно играть?» — подумала, увидев, что в детских глазах стоят слёзы. Сейчас он не рассказывал мою историю, а изливал душевную боль.
— Мы словно бесправные рабы. Даже слуги живут лучше нас. И никто не хочет заступиться. Я уже сбегал за помощью. Но меня с улыбкой вернули Эверхрустам и пожурили, что плохо следят за ребёнком, — мальчик потёр спину. — Хворостиной по спине отходили так, что два дня встать не мог. Если бы только в нас с тобой была магия, тогда эти жестокие Хрусты не посмели бы нас тронуть. Но мы — «пустышки». Вивиан. А твой муж наконец смог добиться развода. Такой счастливый был, что в тот же час поехал свататься. Никакой чести в нём нет. Но самое страшное, — ребёнок всхлипнул. — Как только он вернётся, то выкинет нас с тобой на улицу, где мы точно погибнем.
— Почему погибнем? — рука сама потянулась к детскому лицу, чтобы вытереть слёзы.
— Вивианна, ты слаба. Никто не захочет нанимать такую на работу. Да и меня не возьмут. Худой, возрастом не вышел. И денег у нас нет, даже завалящегося медяка.
Вот и о деньгах пошёл разговор.
— Мы пойдём в полицию, пожалуемся на них. Скажем, что колье украли, вещи.
— Что такое «полиция»? — спросил Эш.
— Стражи порядка, которые следят за соблюдением законов простыми гражданами.
— А, управа. Можно и сходить. Да только Эдвард скажет, что колье было подарено тобой лично. Он уже так говорил, когда ты пыталась вернуть драгоценность.
— Неужели совсем никаких родственников не осталось, которые могли бы нас принять? — спросила, заметив, что на детских щеках проявились тёмные полоски от слёз.
Как часто моют ребёнка? Или специально замарали ему лицо, чтобы вызвать во мне жалость? Да и волосы нечёсаны несколько дней. Густые рыжие локоны торчали в разные стороны, словно колючки у ёжика.
— Осталась лишь прабабка по отцу. Но она нас и на порог не пустит.
— Почему? Тоже не любит?
— Да, не любит. Потому что волосы у нас с тобой рыжие, а не чёрные, как в её роду.
— И это причина не пускать на порог родную кровь? — удивилась ответу Эша.
— Не только поэтому. Она была против, чтобы её внук женился на нашей матери. Матушка была богатой и не
