Волшебные сады баронессы Гринвуд (СИ) - Рейнер Виктория
- Да чего ж не сказать, могу конечно. Жалко мне тебя, они ж тебя почти убили! - послышалось в ответ. - Так что должны поверить в то, что в этот раз ты долго лежать будешь. Но я могу тянуть время только две недели, это самый большой срок, за который животворник людей на ноги ставит. Скажу больше - не поверят, еще и другого лекаря вызовут, и тогда раскроют наш замысел.
Две недели на то, чтобы полностью зажили сломанные ребра и рука, да еще и сотрясение прошло? Бре-е-ед! Но спорить не буду, прикинусь послушной пациенткой, а дальше уже стану решать, что делать, исходя из своего самочувствия и физических возможностей.
- А сейчас выпей обезболивающий отвар, надо тебе кости на место поставить и перетянуть, чтобы все правильно зажило, после животворника процесс очень быстро пойдет. Да и полегче тебе станет, а то, наверно, и пальцем двинуть не можешь?
- Угу, - промычала я, чувствуя, как мне приподнимают голову, а следом губ касается кружка с терпким горячим варевом, отдающим странной смесью сена, хвои и ментола.
- Вот и умница, а теперь полежи, я через полчаса вернусь, как раз отвар подействует.
Женщина вышла, а я осталась лежать в полной тишине, раздумывая над тем, во что и по чьей милости я вляпалась и как из этого теперь выгребать.
Глава 2
Через полчаса лекарка вернулась и начала хлопотать вокруг меня. Надо отдать ей должное, местный травяной обезбол оказался очень качественным, не хуже таблеток или инъекций, и я почти не почувствовала боли, когда мне ровняли кости и перематывали бинтами грудь и руку.
- Вот, а теперь можно и отвар корня животворника выпить, завтра уже гораздо лучше себя почувствуешь, но не забывай, что нужно все время притворяться немощной, вдруг к тебе кто заглянет, чтобы проверить. Пока буду всем говорить, что ты еще не пришла в себя.
Я прикрыла глаза, безмолвно благодаря женщину, и почувствовала, как сознание начинает постепенно уплывать. Видимо, в состав лекарства входило и снотворное.
В следующий раз я проснулась уже днем и смогла открыть глаза. Головой вертеть пока боялась, так что пришлось довольствоваться тем, что попадало в поле моего зрения. Правда, антураж оказался необычным: маленькая комната, высокий беленый потолок с мощными деревянными балками, по углам затянутый паутиной, обшарпанные каменные стены с выбоинами, рядом с кроватью грубо сколоченный небольшой стол и стул, напротив массивная деревянная дверь с металлическими заклепками и, судя по падающему сверху тусклому свету, крохотное слуховое окно у меня над головой почти под потолком. Нда, негусто. И уж точно не похоже ни на частную клинику, ни на самую захудалую государственную больницу.
Одна рука у меня была плотно примотана к обструганной деревяшке даже не бинтами, а какими-то полосками светло-серой ткани. Неужели у них тут нет самого элементарного? Да они же меня в гроб загонят таким лечением! Правда, сегодня я действительно чувствовала себя гораздо лучше, но это может быть временным эффектом.
Вокруг все так же было тихо, но за окном раздавался характерный шуршащий звук. Кажется, снаружи идет дождь. Эх, сейчас бы открыть окошко и впустить свежий воздух, а то эта келья как застоявшееся болото, чувствуется запах затхлости и немытого тела. Моей гигиеной, судя по всему, никто не озаботился и не собирается.
Скосив глаза, я бросила взгляд на вторую руку… и замерла. Кажется, я тут в беспамятстве провалялась слишком долго, иначе как объяснить то, что моя рука стала худой, почти прозрачной! Хотя, честно говоря, даже если бы я похудела, мои руки не могли бы измениться настолько, чтобы широкая ладонь с короткими пальцами трансформировалась в изящную кисть с длинными пальчиками и тоненьким запястьем!
Я уставилась в потолок, пытаясь найти объяснение увиденному, потом снова перевела взгляд на руку. Ничего не изменилось. Кроме того, что вдобавок я заметила коротко и неаккуратно обрезанные ногти, а еще траурную каемку под ними. Ну нет уж, я такой грязнулей никогда не была, даже когда с землей возилась! Да и откуда взяться грязи под ногтями, если я все это время пролежала без сознания? И, кстати, где мой французский маникюр?!
За дверью послышались шаги, и я быстро закрыла глаза, прислушиваясь к происходящему и стараясь не выдать, что я пришла в себя.
- Ну как ты тут, дитя? - раздался голос лекарки, и я тут же с интересом уставилась на нее.
Это оказалась пожилая женщина с испещренным морщинами загорелым лицом, крепкая и коренастая, но передвигающаяся медленно и с трудом. На ней был свободный коричневый балахон и бежевый передник с карманами, на голове намотан платок, напоминающий небольшой тюрбан. На шее Митрины висели с десяток ниток разной длины с разнокалиберными бусинами, а на каждой руке я заметила по четыре браслета из разного металла, плюс несколько крупных колец на пальцах. И все это весьма нестандартного дизайна, такое в традиционных ювелирных магазинах не купишь, скорее у частных мастеров можно найти или заказать. В общем, лекарка оказалась весьма колоритной личностью. Встреть я такого «доктора» в поликлинике или больнице, точно бы полицию вызвала и на горячую линию здравоохранения сообщила об этом беспределе. Но здесь, непонятно где, в заточении и без возможности связаться с внешним миром, нормального врача, видимо, мне не видать.
- Уже лучше, - настороженно отозвалась я, наблюдая за женщиной.
- Вижу, не вспомнила ты меня, - покачала она головой. - Ну да ладно, главное сейчас тебе тело вылечить, а память, может, и сама вернется позже. А может, и нет, один раз ведь уже не вернулась, - задумчиво пожевала она губами.
На это мне нечего было ответить. Провалами в памяти я никогда не страдала и жизнь свою всю помнила. Так что о чем она говорила, я не имела ни малейшего представления. Ладно, как говорится, улыбаемся и машем. Может, и удастся что новое узнать.
- Где мы? - осторожно задала я вопрос.
Конечно, не факт, что мне расскажут, куда привезли и где спрятали, но чем черт не шутит.
- Так знамо где, в поместье графа Приссона в предместье Хейвена.
Э-э, это мне сейчас лапшу на уши вешают? Или, если судить по фамилии и названию города, я где-то за границей? Как вообще можно вывезти человека в таком состоянии из страны? Разве что по поддельным документам санавиацией. Но в любом случае главным остается вопрос: для чего все это? Я обычный среднестатистический человек без особых богатств или высокой должности, с меня взять нечего. Ну, кроме трехкомнатной квартиры в центре. Но ради такого в другую страну не вывозят, овчинка выделки не стоит. Захотели - не заморачивались бы и провернули все на месте.
Так что пока у меня нет жизнеспособных версий, все рассыпаются одна за одной и не выдерживают никакой критики.
Задумавшись, я хотела почесать голову, но неаккуратное движение тут же отозвалось болью во всем теле.
- Похоже, действие отвара заканчивается, - засуетилась лекарка. - Давай-ка опять обезболивающий выпьешь, а через полчаса животворник.
Я послушно проглотила лекарство, тем более что в прошлый раз оно хорошо помогло, и выдержала, пока меня намазывали мазью от гематом и ссадин. Через полчаса настал черед корня животворника, а потом Митрина принесла чашку наваристого бульона с овощами и ломоть хлеба. Аккуратно подложив мне под спину еще две подушки, она начала кормить меня с ложечки.
- Пришлось сказать на кухне, что без нормального питания ты не встанешь на ноги, иначе бы они для тебя только серую кашу дали на воде и без масла, а твой желудок сейчас такую пищу не примет, - рассказывала лекарка, продолжая меня кормить.- Ух и злющие тут слуги! И зыркают так нехорошо. Тяжело тебе тут, девочка.
Я ничего не ответила, будучи как тот Васька, который «слушает, да ест».
Когда бульон закончился, передо мной встала еще одна проблема.
- А как мне оправиться? - спросила я. - Я ведь сейчас пью много жидкости, а встать сама не могу.
