Ведьмин костёр: обожжённые любовью - Татьяна Геннадьевна Абалова

И вот спустя месяц наших встреч, во время которых сестра дурила нянек и тетушек, чтобы они не заподозрили о моем отсутствии, жених привез очередной подарок. Самый дорогой из тех, что уже дарил.

– Заморских мастериц творение, – Игорь вытащил из седельной сумы алое платье и, встряхнув богатую ткань, явил все его великолепие.

– А как же такое да без нижней рубахи носить? – удивилась я глубокому вырезу и тугим рукавам.

– Эх, хотел бы я, чтобы ты в таком пошла к алтарю, – жених приложил иноземное платье ко мне. Его ладони на плечах обжигали.

– Что ты! Не позволят! Мой венчальный наряд шьют семь швей, в доме треск стоит от коклюшек – так усердно работают кружевницы, а ты хочешь, чтобы меня выпустили в народ с оголенной грудью?

– Ну хоть примерь. Не пропадать же подарку.

– Так здесь же раздеваться донага надо, – я с сомнением покачала головой, понимая, что придется снимать платье и обе рубахи: нижнюю и верхнюю. Знала бы, надела простой сарафан, который ношу дома, прячась от жары.

– Разденься, я не буду смотреть. Спиной повернусь.

Соблазн был велик. Я взяла платье и зашла за березы. Взмахнув длинными рукавами, точно крыльями, полетела в траву моя верхняя одежда. Я подумала, не оставить ли нижнюю рубашку, но поняла, что лишь испорчу чудной наряд. Ни себе удовольствия, ни жениху.

– Помоги, не могу до пуговок на спине дотянуться, – я вышла на свет, прижимая ладонями лиф алого платья. Открытые плечи и глубокий вырез смущали. Убери я нечаянно руки и предстала бы перед Игорем в облаке из воздушной ткани, спустившейся к моим ногам. – Как же они это все удерживают на груди?

Жених зашел за спину, немного повозился с пуговицами. Резко дернул, завязывая ленты, что перевивались под грудью, чем лишил меня дыхания.

– Ой, очень туго, – простонала я, чувствуя в ребрах боль.

– Иначе нельзя, мне так объяснили.

– Ну хоть чуточку воздуха.

– Тогда руками придется держать, чтобы платье не свалилось.

– Ну ладно, потерплю, – согласилась я, дыша через раз.

Вот что значит сравнение. Я уже радовалась своему тяжелому, расшитому каменьями платью, что готовилось для венчания. Оно держалось на мне основательно, как колокол на крюке нашего храма. Да и выглядело так же, словно было сшито не из ткани, а отлито из серебра.

«Не нужны нам никакие заморские штучки, – я опустила глаза, разглядывая себя. – У самих прекрасно все получается. Не стыдно будет на люди выйти».

– Иди сюда, – Игорь, расправив ленты, неожиданно подхватил меня на руки. Я взвизгнула, но быстро успокоилась: он поставил меня на пень и одернул летящую ткань. – Расплети косу.

Я послушно стянула с косы нитку жемчуга. Тряхнула головой, позволяя волосам упасть на открытые плечи.

– Повертись по кругу. Только смотри, не свались.

Когда я исполнила и эту просьбу, то услышала восторженное.

– Какая же ты красивая!

Мне и самой нравилось, как я сейчас смотрюсь. Только все равно я чувствовала себя голой, отчего не переставала полыхать краской румянца.

– Ну все, помоги его снять, – сказала я, спрыгивая с пенька. Едва не упала, наступив на подол, и, если бы не Игорь, вовремя подхвативший меня, растянулась бы во всю длину.

Я не сразу поняла, что он слишком долго не выпускает меня из объятий, а когда дернулась, услышала у самого уха шепот:

– Знала бы ты, как сильно я тебя люблю, Ясна. Так сильно, что не стал бы ждать и дня, лишь бы обладать тобой как женой.

– Невеста не девственница – позор семьи, – прошептала я, борясь с мурашками, которые побежали по спине от горячего шепота Игоря.

– А кто кроме тебя и меня будет знать истину? Я увезу тебя в свою крепость, и не в обычаях Ратиборов выставлять простыню с пятнами крови на всеобщее обозрение. Я и так тебе буду мужем через каких–то пять дней.

– Шесть, если считать сегодняшний...

Горячие руки Игоря скользили по моей спине, губы прикасались к чувствительной под ухом коже. Осознание того, что под мужскими ладонями голое тело, добавляло остроты.

Нам давно не хватало поцелуев. Были попытки пойти дальше, но обоюдная неопытность да куча одежды, под которую не пролезешь, охлаждали наш пыл. А тут никаких преград. Сдвинь шелк – и вот она грудь. Задери юбку – и вот они гладкие бедра.

Глава 2

Мы оба были совсем юными и ничего не пробовали, кроме жарких лобызаний. Оба являлись девственниками, а потому, ступив на путь соблазна, ясно не понимали, чем может закончиться любовная игра. А Игорь продолжал и продолжал искушать, целуя шею, плечи, сминая жадными руками тонкую ткань.

– Я боюсь, – прошептала я.

– Чего, глупышка?

– Как бы кто не узнал, чем мы тут занимаемся. Позора не оберемся.

– Хочешь, зайдем в высокую траву? Там мягко и никто не увидит, – его пальцы дергали за ленты на спине, и те распускались с шелестом.

– Скоро девичник. Как же я подругам в глаза посмотрю? – сердце так грохотало, что я не слышала собственный голос. – Все же давай подождем. До свадьбы осталось всего–то пять дней.

– Если считать сегодняшний, то целых шесть. Зачем ждать, если мы любим друг друга? Мы никогда не расстанемся. Я обещаю, что не предам тебя, не посмотрю на другую женщину, не встану на сторону врага. Ты мой свет, моя радость, моя жизнь. Днем раньше, днем позже, какая разница?..

Пуговки выскальзывали из его пальцев, путались в шелковых петлях и не желали открывать больше того, что уже было открыто.

– А если случится дитя? – я закусила губу.

– Девять месяцев без пяти дней? Кто почувствует подвох? Считай, ты уже мне жена, а я тебе муж. Осталось дело за малым, – он развернул меня и нежно поцеловал в каждый глаз.

– За каким малым? – я думала, он говорит о постели, которую мы не испачкаем, если все случится сегодня.

– Отсидеть за свадебным столом.

– Если мы уже муж и жена, то где же