Аромат любви, или Изгнанная для Верховного мага - Вета Ирви

Наконец я смогла выбраться из этой мешанины и с удовольствием втянула пыльный городской воздух, теперь казавшийся сладким и прохладным.

Ар-Теле был небольшим городом, но находился рядом со столицей, поэтому в нем было гораздо чище, чем в других городах. Но сравниться с величественным Гелиосом, истинной жемчужиной драконов, не могла даже человеческая столица.

Вспомнив, что говорила мне мама, я снова вернулась на площадь перед станцией и последовала за выезжающими повозками. Так мне удалось выйти на широкую улицу, которую ограждали буквально слипшиеся друг с другом невысокие каменные лачуги. Я шла по обочине и чем дальше заходила в город, тем опрятнее становились дома, тем медленнее и осторожнее ехали повозки, пока наконец песчаная дорога не превратилась в вымощенный камнем проспект.

Появились первые прохожие, которые при виде меня спешно отворачивались и пробегали мимо. Я понимала, какое чучело представляла из себя, и уже подняла руку, чтобы прищелкнуть пальцами, как тут же одернула себя и рука безвольно опустилась. Прошло уже больше двух месяцев, как меня лишили магии, а я все еще не могла к этому привыкнуть.

Ноги стали невозможно болеть, когда дома сменились шикарными коттеджами, повозки — позолоченными каретами, а скромно одетые прохожие — чинно прогуливающимися парами или спешащими на рынок слугами. Центр города — место аристократов.

Я, в пыльном платье и замызганном платке, покрывающем волосы и часть лица, едва ли походила на слугу самого захудалого дома. Несколько раз ко мне подходили патрули, явно намекая на то, что бродягам в центре не место, на что я смиренно отвечала:

— Я попала в беду, уважаемые, и теперь следую в городскую ратушу. Прошу, подскажите, верно ли я иду?

После такого ответа подозрения стражи не исчезали, но они пропускали меня и показывали направление.

Не ратуша была в центре города, а центр города задавался ратушей, поэтому выйдя к огромному белому зданию, с фонтаном и раскинутым сквериком перед входом, я поняла, что нахожусь там, где надо. Встав в углу здания, я поставила сумку на землю и поняла, что не чувствую своих пальцев. Я вскинула ладонь и увидела их красными и трясущимися.

Подавив панику, я попыталась сжать их в кулак, и, когда это получилось спустя несколько минут, облегченно вздохнула. А затем склонилась и нащупала в кармане сумки уже порядком измятое письмо.

С ним и зашла в ратушу, рассказав стражам у входа ту же историю, что и патрулям. Они мне не слишком поверили, отвели в глухой кабинет и позвали секретаря. Тот спустился через час, всем своим видом выражая недовольство, что его отвлекли от работы.

— В чем проблема? — обратился он к стражам, демонстративно не смотря на меня. Я подавила вспышку гнева, понимая, что сейчас мне это ничем не поможет. Терпеть, только терпеть — крутилось у меня в голове.

— Эта… — стражник замялся, — девушка говорит, что у нее к вам дело.

— У этой нищенки? — секретарь, полный человек в расшитом камзоле, презрительно окинул меня взглядом.

Тут я решила вмешаться.

— Все верно, господин Раймонд. Вам должны были передать сообщение, что скоро к вам придет Арья, на чье имя должен быть оформлен дом и назначено пособие. Это я, здесь у меня письмо, подтверждающее это.

Я подала бумаги, которые секретарь взял двумя пальцами. Все-таки права была мама, когда говорила, что к градоначальнику я не пробьюсь, а вот через секретаря она сможет обеспечить меня жильем и деньгами. Она не хотела, чтобы я возвращалась.

Я глубоко вздохнула. Не время. Я подняла глаза на секретаря, читающего письмо с кислым лицом. Дойдя до конца, он шепнул что-то стражнику и бросил:

— Все верно. Сейчас мой помощник подойдет с дарственной на дом.

Я в волнении закусила губу. Неужели все не так плохо, как мне казалось сначала? Неужели у меня получиться спокойно жить? И мама выполнила свое обещание?

Раздался стук в дверь и в кабинет вбежал раскрасневшийся молодой парень и протянул бумаги секретарю. Тот просмотрел их и отдал мне.

Я чуть не выхватила их из рук секретаря, но вовремя обернула себя — воспитание не позволяло мне это сделать. Я степенно взяла документ.

И тут же ошарашенно взглянула на секретаря.

— Здесь написано, что мне достается дом на Окраинной улицы, но в письме ведь говорилось о Центральном проспекте. И что значит: налоги в двукратном размере?

— То и значит, — все так же устало проговорил секретарь. — Мне заплатили, чтобы я дал тебе именно этот дом. Я дал. У меня и так дел полно! А никто этого не понимает. Все требуют, требуют… А насчет налогов и пособия — как меня попросили, так я сделал. Если у тебя есть деньги, мы можем это обсудить, но в этом я сомневаюсь.

— Но как?! — прошептала я, чувствуя, что все мечты рушатся. Не могла же мама специально это устроить? Мне хотелось ей верить. Наверное это старший брат перехватил ее сообщение и поменял его. Впрочем, какая сейчас разница. — Но у меня не получится оплатить такую сумму!

— Не мое дело, — пожал плечами секретарь, нетерпеливо поглядывая то на меня, то на свои наручные часы. — Правда, в том сообщении была ещё одна просьба.

Я тут же обратилась вслух. Возможно мама смогла что-то придумать для меня?

— Там сказано, что если ты не сможешь оплатить налоги за какой-либо месяц, то тебя нужно отправить в… кхм, — тут секретарь ненадолго замялся и отвел глаза, — в дом терпимости, мда.

— Что?! Вы… имеете в виду бордель? — я не верила своим ушам. Не могло все так обернуться! Я поежилась. Это же было смерти подобно!

— Кхм, ну да. Обычно мы к такому не прибегаем, но вы понимаете, здесь завязано очень много денег… Кхм, и да, выезжать из города вам официально нельзя, пока вы не проживете в Ар-Теле два года, успешно выплатите свои налоги и заплатите сверху тысячу золотых. После этого вы освобождаетесь от ограничений и двукратного размера налогов.

— Тысяча золотых… — я не очень представляла себе ценность человеческих денег, но если я права, то на такие деньги можно купить дом в центре Ар-Теле.

— На этом все, спасибо, что пришли, — быстро закруглил разговор секретарь и вышел из комнаты.

Я застыла. Ар-Теле, до этого казавшийся спасением после двух беспросветных месяцев в Драконьих землях, оказался ловушкой. Только я начинала думать о предупреждении секретаря,