Неуправляемая - Кристина Уоррен
Поэтому он сам был виноват в том, что младшая из его сестер вытащила его в такой час в неприятную сырость. Разумеется, он предпочел бы сидеть за стойкой бара в «Кожа да кости» в районе Либерти.
Но бродить по улицам в одиночку в темноте до полуночи было одним из тех занятий, которые он просил своих сестер не делать, и поэтому, уступив одной из них, он оказался чуть ближе к скалистым берегам лицемерия, чем ему хотелось бы. Еще год назад он бы и не задумался о таком графике, но за этот год в Дублине многое изменилось.
Однако Мэйв, сестра, о которой идет речь, и самая младшая в их стае, опаздывала. Как обычно. Она вытащила его из «Костей» менее чем за час до закрытия, как раз когда пиво лилось рекой, а музыка заставляла притоптывать ногой за стойкой. При таких обстоятельствах она могла бы хотя бы немного поторопиться.
Но спешка была не в характере Мэйв, по крайней мере, в той мере, в какой это имело смысл для остального мира. Время от времени она спешила куда-то, чаще всего оставляя за собой запах пролитого чая с молоком и роняя клочки бумаги направо и налево.
Причина этому всегда была книга, которая внезапно понадобилась, но была заброшена несколькими часами ранее в гостиной, потому что она перенесла свое гнездышко для писанины на стол возле кухни, где освещение лучше. А может быть, это был Интернет на компьютере, которым она пользовалась не чаще, чем того требовала необходимость, и с большой неохотой, потому что электронные устройства никогда не нравились Мэйв Драммонд.
В любом случае она торопилась ровно столько, сколько требовалось для ее причины, а затем пряталась, словно мышь, и не поднимала шума до следующего срочного вызова, когда ей что-то было необходимо. Такова была Мэйв… двадцать четыре года, кандидат наук, уже на пути к тому, чтобы стать профессиональным ученым.
По крайней мере, это объясняло нынешнее странное окружение Драма. Аббатство Святого Ультана находилось на территории Тринити-Колледжа, полузабытое и погруженное в тоску. В немногих оставшихся зданиях, давно покинутых монахами, хранилась коллекция церковных документов и произведений искусства, относящихся к эпохе Средневековья и вплоть до Темных веков.
Ученые из соседнего университета регулярно посылали оставшимся в живых братьям просьбы о доступе к старинным книгам, иллюминированным рукописям, сохранившимся письмам и свиткам, в которых находилась информация еще со времен ирландских королевств. Для Мэйв это место напоминало Неверленд и Тир-на-Ног в одном флаконе.
У Драма же от Аббатства всегда бежали мурашки по коже. Он никогда не чувствовал себя спокойно в тени громадных известняковых зданий, холодный серый цвет камня был испещрен черными пятнами, которые, как он знал, появились в результате сырой дублинской погоды и многовекового загрязнения воздуха.
Но для него они всегда выглядели как гниль, сочащаяся из пор этого места. Земля под ногами казалась ему гораздо менее освященной, чем предполагалось для Церкви. Конечно, учителя и другие люди всегда называли его чудаком.
Правда заключалась в том, что его семья любила фантазировать. Его бабушка выдумала несколько случаев полиомиелита среди родственников и друзей задолго до того, как была изобретена вакцина, а по слухам, ее бабушка однажды выдумала, что пассажиры на борту непотопляемого корабля, плывущего из Англии в Нью-Йорк в 1912 году, могли бы решить свои проблемы до того, как наступит прилив.
Драм не мог поклясться в достоверности ни одной из семейных историй, но он точно знал, что припарки его старшей сестры Сорши вылечат инфекцию быстрее, чем любой антибиотик, который она могла прописать, и что Мэйв, при всей своей невнимательности к окружающему миру, всегда знала, когда зазвонит телефон, и кто будет на другом конце провода.
Она также знала, когда кто-то из ее знакомых заболеет или получит травму, кто из кандидатов победит на выборах, у кого родится ребенок какого пола, сколько весит, в какое время и в какой день. Это сводило с ума семейных создателей коэффициентов.
Драм никогда не видел даже проблеска будущего… спасибо небесам за маленькие приятности… но, если бы на него надавили, он был бы вынужден признать, что видит кое-какие вещи, находит вещи. Иногда.
В данный момент ему была хорошо видна территория аббатства, хотя небольшой туман заслонял все вокруг. Он окутывал кусты и статуи, стелился между деревьями и расступался, как шепот, когда показалась фигура Мэйв, мчавшаяся к нему.
Уголок рта Драма приподнялся, и он приоткрыл губы, чтобы подразнить ее за то, что она вообразила, будто у него есть страницы, которые нужно изучить, когда фонарь с соседней улицы осветил ее лицо. Яркий свет ламп потускнел к тому времени, когда он заметил похожие на лань глаза и узкий заостренный подбородок Мэйв на фоне цепляющихся теней, но этого было достаточно, чтобы показать Драму, что что-то очень и очень не так.
— Майкл. — настойчивость в ее голосе перекрывала стук каблуков ботинок по мощеной дорожке и заставляла его живот напрягаться. — Быстрее! Мы должны уехать. Сейчас же.
Она даже не остановилась, чтобы поприветствовать его, а просто вцепилась в его локоть и потащила в ту сторону, откуда он пришел четверть часа назад. Таща его за собой, как мул тащит плуг, она свернула с дорожки и скрылась в тени между часовней и оружейной, пристроенной к соседнему переоборудованному лазарету.
Он споткнулся о неровный участок земли, но тут же выпрямился и поспешил за ней. Кровь в его жилах, казалось, горела от нахлынувшей энергии, а волосы на затылке встали дыбом. Драм пытался успокоить себя тем, что зловещие слова сестры и ее паника оказались просто заразными, как зевота, но комок в животе не ослабевал.
— Мэй, помедленнее, — сказал он, освобождаясь от ее хватки. — Скажи мне, что привело тебя в такое состояние, любимая. Что происходит?
Она покачала головой, не удосужившись взглянуть на него.
— Просто поторопись. Нам нужно попасть домой. Что-то должно произойти.
Его сердце бешено заколотилось.
— С кем?
— Это просто произойдет, Майкл. Поторопись.
И поэтому он поторопился. Мэйв никогда не ошибалась.
Драм позволил сестре провести его через темноту под стеной часовни. Она, казалось, нависала над ними, наклонившись под опасным углом. Каменные подпорки заскрипели, как старое дерево, а кричащие лица статуй смотрели на них сверху вниз, как сказочные ведьмы.
Господи Иисусе. Он сошел с ума, или в сегодняшнем пироге с говядиной были совсем другие грибы?
Мэйв крепче сжала его руку, ее короткие ноги преодолевали расстояние с такой скоростью, что ему приходилось напрягаться. Она бежала так, словно
