Лара Эдриан - Ночь дракона

Управляющий замолчал, вместе со мной наблюдая, как тролли осторожно сносят контейнер с трапа и ставят напротив нас. Когда ящик опустили на землю, внутри него что-то слабо шевельнулось и послышался тихий металлический скрежет. Что бы там ни находилось, оно должно быть невероятно ценным, так как его защитили от непогоды огромным куском редкого очень дорогого пластикового покрытия.

Скорее всего, оружие. Львиная доля моих заказов — как раз боевая техника. Я подошла к контейнеру, чтобы проверить крепления на защитном брезенте. Хоть выглядят надежно, я все равно должна сама убедиться, прежде чем дать «добро» троллям на погрузку ящика в багажник грузовика.

Как только я наклонилась, в контейнере что-то зарычало и зашевелилось.

Что-то огромное.

Что-то, судя по звуку, скованное тяжелыми цепями, но очень даже живое.

Несколько часов спустя я сидела в грузовике на пустой бочке из-под зерна и ужинала консервами из сои. Я остановилась на частном складе и ждала людей-заказчиков, которые освободят меня от последнего груза. Честно говоря, мне не терпелось от него избавиться.

Несмотря на то что я, не моргнув глазом, перевозила что угодно, живой товар у меня был впервые. И я вдруг задумалась, не продешевила ли я с тремя алмазами? Более того, я заинтересовалась содержимым контейнера, находящегося всего лишь в нескольких шагах от меня. Я гадала, что же там шевелится и зачем оно понадобилось моим заказчикам.

Я взяла инструкцию, врученную мне управляющим при выезде из Порта Финикс. Она была написана на клочке пергамента, прикрепленного к контейнеру в пункте отправления.

Я уже прочла указания — три кратких распоряжения, написанных твердой рукой.

Беречь от сырости.

Ничего в контейнер не класть.

Не открывать ни при каких обстоятельствах.

Выкинув пустую банку из-под консервов, я спрыгнула с бочки. Даже отсюда мне было видно, что пластиковое покрытие все — то тут, то там — в мелких прорехах. Я знала: что бы ни сидело в ящике, оно наблюдало за мной все время, пока я была в кузове грузовика. Я чувствовала на себе его взгляд — пронизывающий и хищный. И теперь, подойдя ближе, я ощутила, как тонкие волоски на моей шее встают дыбом.

— Говорят, ты холоднее льда. — Сквозь толщу пластика и дерева раздался низкий, явно мужской голос. — Только никто не упоминал, что ты еще и очень красива. Мрачная и соблазнительная, как сама ночь… Ниша Бессердечная.

Сначала я не нашла, что ответить. От шока у меня перехватило дыхание, и на какое-то время я просто потрясенно застыла. Не ожидала, что груз будет со мной разговаривать, тем более, называть по имени. Ох, надо было догадаться, что в ящике какая-то тварь — теперь я знала, что там один из Чуждых, но непринужденный тон и благородный голос сбивали с толку.

— Кто ты?

— Подойди и посмотри сама. Я тебя не трону, даже если смогу.

Я фыркнула, сразу выпав из ступора от такого вероломного заверения.

— Если я и приближусь к Чуждому, то только целясь ему в голову.

— Ах да, — ответил он, вздохнув. Звякнули цепи, и зашуршала солома — он поерзал в своей тесной тюрьме. — Как же ты любишь оружие, Ниша. Особенно когда его используют против таких, как я. Многие погибли из-за того, что ты поставила его не тем людям.

— Я пытаюсь выжить, — ответила я, сама не понимая, почему мне вдруг захотелось оправдаться. — Просто на мои услуги есть спрос, вот и все. Клиенты платят мне за доставку груза. Что они с ним потом делают — не моя забота.

— Хм. — Он снова заворочался в ящике, и я почувствовала, что он все еще смотрит на меня цепким оценивающим взглядом. — То есть хочешь сказать, что вот так просто продашь военную технику мне — или любому другому Чуждому, — если я найду необходимые средства?

Не продам, и мы оба это знали. Я свирепо уставилась на закрытый ящик.

— Мне нет нужды оправдываться, тем более перед кем-то вроде тебя.

Он тяжело вздохнул:

— Конечно. Не стоило даже спрашивать. Мы не собирались воевать с людьми. Никогда.

— Вы бы все равно проиграли, — отрезала я. — Начнем с того, что вас слишком мало. К тому же большинство из вас вообще в кабале. Война — это, знаешь ли, не только ружья. Это еще и тактика и стратегия. Это лидеры, которых вам всегда не хватало. Если бы Чуждые готовились к войне, то уже давно бы ее начали.

— Да, Ниша, ты права.

Теперь в его голосе слышалось сожаление, и я сказала себе, что причин чувствовать себя виноватой у меня нет.

— Только среди нас есть те, кто считает, что рано или поздно наступит мир.

Я мрачно усмехнулась.

— Поэтому ты сидишь в контейнере, в цепях, на полпути неизвестно куда и кто знает зачем.

— Я знаю, что меня ждет, — возразил он. Низкий бархатный голос был совершенно невозмутим. — Рабом я не стану. Меня схватили не для этого. Из плена мне есть только один выход.

— Смерть, — прошептала я, игнорируя боль в груди. Мне сразу же захотелось увидеть его лицо, каким бы отвратительно чуждым оно ни было, чтобы выяснить: испугался ли он хоть немного мысли о смерти? Что-то не похоже, и я удержалась, сжав руки в кулаки, чтобы не протянуть руку и не снять покрытие.

— Ты знаешь, что тебя убьют.

— В конечном счете, да, — ответил он без тени страха и сожаления. — Думаю, моя смерть послужит высшим целям.

Я покачала головой, не зная, видит он меня или нет. Почему-то, несмотря на все, что я чувствовала к ему подобным, его смирение меня задело. Более того — взбесило.

— Ты просто сдался. Не пытайся представить это как дело чести.

— Иногда, Ниша Бессердечная, лучше славно умереть, чем вот так жить. Для меня, по крайней мере. Я с готовностью иду на гибель.

— Ну, тогда, наверное, ты или очень благороден или очень глуп, — отрезала я, напомнив себе, что это не мое дело. Его судьба — примет он ее с распростертыми объятиями или нет — уж точно не моя забота. Я развернулась и подобрала пустую банку из-под сои, еле двигаясь от злости. — Хватит с меня заумных разговоров на сегодня, — сказала я, страстно желая провести остаток ожидания в одиночестве кабины. — Отдохни немного. Скоро поедешь дальше.

Я спрыгнула с кузова и захлопнула дверь, закрыв контейнер внутри.

В кабине я заснула.

Как всегда, меня разбудил сон. Не тот ужасный кошмар о смерти родителей. Этот сон стал мне сниться вскоре после их гибели и приходил ко мне чаще, чем хотелось бы. В этот раз все было ярче — таким реальным, как будто наяву.

Солнечное небо. Сверкающая лазурь океана. И я парю над волнами, плавно скользя по воздушным потокам в бесконечные просторы.

Я резко очнулась, задыхаясь и дрожа.

Обычная реакция. Сама мысль о полете внушала мне ужас. И ревущие старые железяки, и редкостные Чуждые, не нуждающиеся ни в каких человеческих приспособлениях, чтобы подняться в небо, казались мне противоестественными. Я никогда не буду летать, даже и не подумаю об этом.