Фреска - Н. Натан
Считается, что если ты повлияешь своей эмоцией на другого человека — можешь сбить его с некоего Пути, по которому он идёт сквозь многие жизни. И ему придется снова повторить часть пройденного. В этой жизни или даже в следующей. Это верх неприличия, дикарство. Поэтому она почти всегда одна, только Наставница общается с ней.
Если она работает в храмовой мастерской — сидит в стороне на своей циновке, скрестив ноги. Расписывает саркофаг или полирует статуэтку из местного камня. Никто с ней не разговаривает, хотя между собой рисовальщицы щебечут, сидя за работой группами. Ест она тоже в стороне. Похоже, ее это не особенно беспокоит. Рисуя, она улыбается.
В этом мире общество структурировано в своеобразную кастовую систему, где каждый знает свое место на Пути, а она — вне этой системы. Или, скорее, в самом ее низу.
Картинка:
Мастерская при храме: длинное помещение с глиняным полом, решетчатыми стенами из жердей, крыша покрыта здоровенными сушеными листьями. Мастерских много. Женщины и мужчины работают раздельно, но в условиях труда и отношениях к ним со стороны жрецов разницы не видно. Наравне работают и на высоте, на лесах, рисуя фрески. Храмовый комплекс как целый город — мастерские, гостиницы, трапезные — все для паломников.
В мастерскую заглядывает Жрец.
Обычно это происходит, если Наставница Рисовальщицы куда-то уехала на время. (Частые паломничества по храмам, монастырям — это часть жизни. И важные события — рождение, смерть, брак, смена общины — непременно отмечаются пребыванием в каком-нибудь святом месте. Монастыри тоже обмениваются делегациями).
Жрец иногда распределяет работы для рисовальщиков. Он важный, как большая шишка. Ходит со свитой. Кудрявую рисовальщицу терпеть не может и ведет себя с ней в стиле: «я большая начальственная задница». Подзывает небрежным жестом, не глядя на нее. Она бросает работу, подходит. Каждый раз он, даже не глядя в ее сторону, выставляет ладонь «близко не подходи», хотя она и так никогда близко не подходит. При этом он обычно разговаривает с кем-то из своей свиты, а она стоит, почтительно ждет, склонив голову. Потом он вспоминает о её существовании, снисходительно что-то ей вещает.
В результате таких бесед на следующий день Рисовальщица ползает на коленях перед стеной какой-нибудь храмовой пристройки, подправляя облезшую краску на сандалиях нарисованных божеств и подрисовывая цветочки и травинки у их ног. Или орнамент у основания колонн. Или полирует ажурную резьбу плинтуса, почти лежа на полу. И Жрецу непременно надо встать над ней, сделать ей замечание или выдать очередное ценное указание.
Но вполне возможно, он по-своему желает ей добра.
Он знает, что у нее фобия. Она панически боится высоты, не может даже перейти реку по мосту. Она могла бы писать фрески не хуже любого из рисовальщиков, но не может заставить себя влезть на леса. Жрец считает, что в Храме ей не место. Если бы не Наставница, он давно бы ее выгнал и из храма, и из общины.
Жрица — Наставница Рисовальщице покровительствует. Она похожа на девушку, которую загримировали, чтобы сделать старше. Лицо в морщинках, которые кажутся нарисованными. Волосы серебряные. Движения молодые, грациозные. Дикость Рисовальщицы ее почему-то не шокирует. Наставница занимается с ней практикой (этими самыми ритуалами с дыханием и йогой). Учит собирать и использовать травы. Поручает роспись храмовых предметов. И если паломник заказывает в храме традиционный портрет, отправляет его обычно именно к ней.
Про традиционные портреты.
Почти в каждом жилище этого мира — выпуклые пластины с портретами домочадцев. Счастливые прекрасные лица смотрят с домашнего алтаря блестящими глазами.
Как правило, человек заказывает портрет храмовому рисовальщику в зените своей жизни. Обычно — перед заключением брака. Поэтому лица на портретах почти всегда молоды и прекрасны, в выражении их глаз — счастливая уверенность.
Когда же изображенный на портрете человек завершит свой отрезок Пути в этом мире, пластину с портретом положат ему на саркофаг. И блестящие глаза будут смотреть в вечность с той же счастливой уверенностью. Потому что жизнь в этом мире — всего лишь малая часть Пути, который неизбежно предстоит пройти каждому.
Выпуклые деревянные пластины в домашней мастерской Рисовальщицы — заготовки для таких портретов. Она очень любит рисовать лица и умеет передавать сходство. Многие издалека приезжают в Храм именно за ее работой. Поэтому Жрецу до сих пор не удалось ее выжить.
Краски — растертые минералы. Связующее — органический клей (вываривает шкурки с травами). Грунт на основе растертого белого камня. Он блестит, просвечивает сквозь красочные слои, создаёт эффект глубины.
Она в своем дворе-мастерской рисует молодую пару — по очереди. Работает быстро, уверенно. Мужчина смотрит через ее плечо — то на портрет своей женщины, то на оригинал, улыбается…
К пещерной фреске обратно.
Работать над фреской можно только в первой половине дня, а сейчас тень вот-вот достигнет входа. Тогда освещения станет недостаточно. Спускается с лесов. Смотрит на свою работу, крутит амулет. Собирает кисти, инструменты, выходит. Идет по тропе вниз, но в долину не спускается. Она живет на отшибе. К ее жилищу надо пройти мимо дороги к храму, но сейчас она сворачивает на эту дорогу.
С дороги вниз открывается вид на известняковый карьер, где когда-то добывали камень для храмовых построек. Карьер уже давно затоплен. Это излюбленное место для омовений и отдыха всей общины и паломников. Сейчас солнце стоит еще высоко и ступенчато-изрезанные склоны на свету — ослепительно-белые, а тени в них-голубые.
В обширном водоеме с визгом резвятся дети. Брызги воды сверкают. Фигурки детей красно-коричневые. Вода бирюзовая на свету и темно-синяя в тени. Цвета насыщенные, как стеклянные эмали.
Рисовальщица сидит на большом камне у обочины, сумку с кистями положила рядом, заслоняется от солнца, любуется этой картиной.
Приближаются паломники. Некоторые из них прибыли по воздуху — воздушные течения меняются с высчитанной закономерностью и рейсовые дирижабли (здоровенные аппараты в виде продолговатых воздушных шаров с парусами) прибывают регулярно.
Разноцветная группа паломников. Изящно и просто
