Алиса в Зомбилэнде (ЛП) - Шоуолтер Джена

Но даже эта затея провалилась.

К тому моменту, как начались схватки, солнце уже село, и папа отказался открывать дверь акушерке — слишком боялся, что монстры прорвутся следом за ней.

Поэтому именно отец помогал Эмме появиться на свет. Мама ужасно кричала, а я, спрятавшись под одеялами, плакала и тряслась от страха.

Когда все, наконец, стихло, я проскользнула в родительскую спальню, желая убедиться, что все остались живы. Мама без сил лежала на кровати, а папа суетился вокруг. События этой ночи основательно выбили меня из колеи, и, если честно, я задохнулась от ужаса. Малышка Эмма вовсе не была красивой. Красная, сморщенная, да еще и с жутчайшими темными волосами в ушках. (Рада сообщить, что те волосы у нее выпали.) Мама счастливо улыбнулась и поманила меня подойти познакомиться с моей "новой лучшей подружкой.

Я устроилась рядом с мамой на взбитых подушках, и она передала мне извивающийся сверток. На меня уставились прекрасные глаза — только сам Господь мог создать такую прелесть, — розовые губки недовольно морщились, крохотные кулачки хаотично молотили воздух.

— Как же нам ее назвать? — спросила мама.

Сестренка обхватила мой палец своими коротенькими пухлыми пальчиками — такие нежные, теплые! — и я решила, что, в конце концов, волосы в ушах — не так уж и ужасно.

— Лили, — ответила я. — Назовем ее Лили.

У меня была книга о цветах, и главу о лилиях я просто обожала.

Тихий смех мамы словно омыл меня.

— Мне нравится. Как насчет Эммалин Лили Бэлл? Полное имя Наны — Эммалин, и мы назовем малышку в честь моей мамы, как назвали тебя в честь папиной. Будем звать наше маленькое чудо для краткости Эммой — и только мы трое будем знать замечательный секрет: ты моя Алиса Роуз, она — Эмма Лили, а вместе вы — мой идеальный букет.

Я даже и думать не стала:

— Хорошо. Договорились!

Эмма что-то булькнула, видимо, тоже согласилась с нами.

* * *

— Алиса Роуз, — окликнула меня теперь уже подросшая Эмма. — Ты опять где-то витаешь — и это тогда, когда ты мне больше всего нужна!

— Ладно, хорошо, — вздохнула я. Просто не могла отказать сестренке. Никогда не могла и никогда не смогу. — Но я поговорю не с папой. Я пойду к маме и заставлю ее убедить его.

Первая искорка надежды вспыхнула в глазах Эммы.

— Правда?

— Правда.

Ослепительная улыбка расцвела на ее мордашке, и сестренка снова пустилась в пляс.

— Пожалуйста, Алиса. Поговори с ней сейчас. Я не хочу опоздать, а если папа согласится, нам надо будет выехать пораньше, чтобы я успела разогреться на сцене вместе с остальными девочками. Ну, пожалуйста. Сейча-а-ас.

Я села и надела ожерелье ей на шею.

— Ты ведь понимаешь, что шансов почти нет, правда?

Главное правило семьи Бэлл гласило: ты не выйдешь из дома, если не можешь вернуться засветло. Здесь папа соорудил какие-то «укрепления» против монстров, чтобы ни один не смог пробраться к нам. Так что да, после заката мы сидим дома и не высовываемся. Любой, кто остался снаружи, в огромном страшном мире, автоматически становился совершенно беспомощной жертвой в разгар сезона охоты. Из-за папиных паранойи и галлюцинаций мне пришлось пропустить кучу школьных и спортивных мероприятий.

Я даже на свидания никогда не ходила. Ну да, я могла бы пойти пообедать с кем-то на выходных или согласиться на прочее старомодное дерьмо в том же духе, но, если честно… Я не хотела ни с кем встречаться. Объяснять кому-то, что у отца не все в порядке с головой или что он иногда запирает нас в "специальном" подвале, который сам выстроил, как дополнительную защиту от несуществующего бугимена? Ага, просто мечта всей жизни.

Эм обняла меня.

— Ты справишься, я знаю. Ты всё можешь!

Ее вера в меня… такая искренняя, бесхитростная.

— Сделаю всё, что смогу.

— Ты сможешь… ой, фу! — С гримасой ужаса сестренка отскочила от меня как можно дальше. — Ты вся грязная, мокрая — так и я из-за тебя стану грязной и мокрой!

Рассмеявшись, я погналась за ней, и, завизжав, Эм бросилась прочь. Вообще-то я облилась из шланга примерно полчаса назад, в надежде охладиться. Конечно, ей я об этом не скажу — ну как не помучить немножко младшую сестру! Святое дело!

— Жди здесь, ладно? — Мама может сказать что-то, что ранит чувства Эм, я могу сказать что-то, из-за чего сестренка расстроится, что вообще меня об этом попросила, и расплачется. А я не выносила ее слез.

— Хорошо-хорошо. — Эмма примиряюще подняла руки — просто сама невинность.

Ага, можно подумать, я куплюсь на такие поспешные обещания.

Конечно же, она собиралась увязаться следом и подслушивать. Такая врушка!

— Обещай.

— Ты что, мне не веришь? — Она прижала свою изящную ручку к сердцу. — Это обидно, Алиса. Очень обидно.

— Во-первых, мои искренние поздравления. Актриса из тебя, конечно, никудышная, но за последнее время ты здорово прибавила, — сообщила я, демонстративно поаплодировав. — Во-вторых, пообещай, или я продолжу работать над своим загаром — хотя, чувствую, что так никогда и не добьюсь нужного оттенка.

Ухмыльнувшись, Эм поднялась на цыпочки, развела руки в стороны и медленно повернулась на одной ноге.

Солнце выбрало именно этот момент, чтобы послать один янтарный луч, создав идеальное освещение для идеального пируэта.

— Ладно, ладно, обещаю. Довольна?

— Всеобъемлюще. — Может, Эм и врушка, но никогда не нарушала данного слова.

— Сделаю вид, будто поняла, что это значит.

— Это значит… ладно, неважно. — Знаю, я просто тянула время. — Пойду к маме.

С радостью приговоренного к смерти я встала и повернулась к дому — двухэтажному зданию с фундаментом из коричневого кирпича и полосатыми коричнево-белыми деревянными стенами, которое построил папа в расцвет своего "созидательного" периода.

Нечто приземистое, крайне невзрачное и совершенно, стопроцентно незапоминающееся. Но, как уверял папа, именно к этому он и стремился.

Подошвы шлепанцев щелкали по земле, словно задавая ритм для мантры у меня в голове.

"Не. Трусь. Не. Трусь".

Наконец я остановилась у застекленной кухонной двери и увидела, как мама бегает от мойки к плите и обратно. Я наблюдала за ней, чувствуя, как в животе поднимается легкая тошнота.

"Ну, не будь тряпкой. Ты справишься".

Я толкнула дверь. На кухне пахло чесноком, маслом и томатной пастой.

— Привет, — окликнула я, надеясь, что голос звучал не слишком заискивающе.

Мама подняла взгляд от шумовки с дымящейся лапшой и улыбнулась.

— Привет, детка. Ты насовсем или забежала на минутку?

— На минутку. — Вынужденное заточение по ночам побуждало меня проводить как можно больше времени вне дома днем, и неважно, обгорю я до черноты или нет.

— Ну, ты как раз вовремя. Спагетти почти готовы.

— Ага, здорово.

Летом мы ужинали строго в пять часов. Зимой — в четыре. Таким образом, независимо от времени года, мы оказывались в безопасности в своих комнатах до заката солнца.

Отец укрепил стены за счет каких-то стальных конструкций, а все двери и запоры сделал просто сверхнадежными. И да, вся эта подземная конструкция больше смахивала на футуристическую темницу, но попробуйте-ка убедить нашего чокнутого строителя в обратном.

"Ну, давай же. Просто скажи ей".

— Ну… э-э… — Я переступила с ноги на ногу. — Сегодня мой день рождения.

Мамин рот открылся, и краски схлынули с ее щек.

— О… детка. Мне так стыдно. Я не хотела… я должна была вспомнить… я же даже записывала где-то… С Днем рождения, — неловко закончила она и огляделась, словно надеясь, что откуда-то из воздуха материализуется подарок, повинуясь ее силе мысли. — Мне ужасно стыдно.

— Да ладно, не переживай.

— Я обязательно что-нибудь придумаю, чтобы все исправить, обещаю.

"И вот тут-то и начинаются переговоры".

Я расправила плечи.

— Ты серьезно?