Вышитые сны маленькой гианы. Мантикора (СИ) - Олла Дез
Зарплата экскурсовода помогала мне прожить, но и только. Поэтому я и тряслась сейчас в автобусе, и ехала на другой конец города. И еще сильно надеялась, что после неутешительного вердикта мне все же заплатят за консультацию. Почему-то я не сомневалась, что не найду там ничего интересного или денежного.
Отыскав нужный дом, и с трудом подняв свое тело на пятый этаж без лифта я остановилась возле непримечательной двери. Вдавив дверной звонок, я прислушалась к трели. За ней стояла тишина. Открывать мне никто не спешил. Обидно будет уехать, столько усилий потрачено впустую. Достав мобильник, набрала нужный номер.
Но абонент не отвечал.
— Да что бы тебя сеннех завязал и не развязал! — в сердцах я швырнула телефон обратно в сумку и снова подошла к двери.
Сеннех — это узел в ковроткачестве. Не могу я ругаться, моя мамочка — профессор математики — это никогда не одобряла. Вот и приходилось выискивать подходящие слова. Поэтому когда я ударялась мизинчиком о стул, то всегда вопила «сеннех, сеннех». Друзья привыкли, а вот случайные знакомые думали, что «восток — дело тонкое».
Мои черные волосы в сочетании с длинным носом и в самом деле придавали несколько восточный облик. Хотя оба родители отродясь никогда на востоке не были, и оба были самыми обычными русыми представителями славянской нации. А вот дочка у них походила на восточную… Нет. Не красавицу. Но я была вполне симпатичной.
Помимо восточной внешности я к прискорбию моих родителей не унаследовала ни семейной тяги к математике, ни аналитического склада ума, нисколько-нибудь логического мышления. Это служило предметом всеобщей скорби и… Ну не смеялись, а ехидничали:
«Ну что с Дашеньки возьмешь? Иногда на детях природа отдыхает». «Не спрашивайте у Дашеньки, она все равно не может этого знать». «Дашенька, сходи на кухню: тебе наши умные разговоры все равно непонятны и неинтересны».
Такие реплики звучали в нашей семье из уст моих родных постоянно. Братья, в отличие от не понятно в кого пошедшей меня, выбрали себе приличные профессии. А вот я с моей непутевой и не денежной профессией экскурсовода была у семьи как бельмо на глазу.
Я уже давно отчаялась впечатлить мою семью, поэтому махнув на все рукой, жила так как считала нужным и необходимым мне. А к ним приезжала редко, в основном по большим праздникам. Оставшаяся мне от бабушки квартира, скромненькая однушка, меня всем устраивала.
Одевалась в мешковатые штаны, яркие жилетки, и носила за спиной рюкзаки ручной работы. Моей работы разумеется. Ругалась незнакомыми словами, дружила со странными личностями непонятной профессии, и мужа у меня не было. Детей тоже. Сначала мама в недоумении поднимала тонкие брови, но потом мои образцово показательные братья наделили ее невестками и внуками, на меня снова махнули рукой.
«Ой, знаете, Дашенька у нас то, что зовется нынче неформат». «Дашенька у нас фрик, ну вы понимаете».
Только вот, по-моему, значение этих слов мама и сама представляла смутно.
Я давила на звонок, а потом со всей злостью ударила кулаком по двери. А она возьми, да и откройся.
— Эй! Есть тут кто-нибудь? Помощь нужна? — я аккуратно приоткрыла дверь и заглянула внутрь.
Нет, умом я понимала, что делать этого не следует. Вообще разум настоятельно велел уходить подальше от странной квартиры с открытой дверью. И вызвать полицию. Но ведь там может кому-то быть необходима срочная помощь? Поэтому я сделала шаг в коридор и заглянула внутрь.
А потом рванула со всей возможной скоростью, так в приоткрытую дверь было видно, что в комнате на полу лежит тело девушки. Это она подошла ко мне в музее и попросила проконсультировать ее по поводу бабушкиного ковра.
Девушка была очень красивой: высокая, стройная, с длинными густыми каштановыми волосами. Именно они сейчас разметались по полу пышным покрывалом. Глаза еще запомнились: яркие, сияющие. А еще в ней было что-то нездешнее. Но говор у нее был чистый, акцента я не услышала.
Подлетев к ней, я первым делом положила руку ей на горло и поискала пульс. Ну, вот не умею я на руке его искать. На горле проще. Нашелся и я, выдохнув, принялась искать в рюкзаке закинутый туда в гневе телефон.
Звонок в скорую, сопровождался моими всхлипами и стонами. Подробно описала, что повреждений и крови не видно и вообще не понятно, что с ней. Сказали, что едут. Я слезно попросила поторопиться.
И только потом я сообразила, что в квартире может быть кто-то еще? Ага, и он был. Со стороны коридора послышались шаги, и я вскочила на ноги и закричала. Мой крик разнесся по всей квартире, но на мужчину не произвел впечатления. Он двинулся на меня, а я попятилась. Сопротивляется? Оружие? Ага. Учитывая, что я ему и до плеча не достою.
На меня надвигалась большая мужская фигура. Мужчина был одет в толстовку, с большим капюшоном и под ним разобрать что-то было очень проблематично. А вот всю нижнюю часть лица закрывала маска. Медицинская. Их много сейчас в карманах у каждого завалялось. У меня вот в рюкзаке штуки три. И в каждом кармане еще по одной.
Я пятилась и смотрела на его руки. А в руке у него был большой шар для боулинга. Такой большой и тяжелый. В него еще пальцы вставляются. И что? Меня будут этим шаром убивать? Как то несподручно. Я бы даже призадумалась над этим вопросом, но тут спиной уперлась во что-то мягкое.
Ковер. Это его я должна осматривать. Ну, под пальцами определенно шерсть, а еще простое паласное плетение. Ничего необычного я не ощущаю. Эх, посмотреть бы еще на него.
А потом мужчина меня ударил. Нет, не шаром для боулинга, а кулаком. Моей голове и этого оказалось более чем достаточно. От удара я ее повернула. Кровь из разбитого носа брызнула на ковер. Я стала медленно оседать на пол.
Я лежала на полу, и в голову вдруг пришел вопрос. А зачем ему шар для боулинга?
Из коридора послышался шум и к моим ногам подкатился злополучный шар. Красивый кстати. И цвет еще такой. Ярко-зеленый, почти изумрудный. С переливами цвета и блеска. Как он в квартире оказался?
Послышались удаляющиеся шаги. Ударил и убежал? Зачем? Как же все глупо.
Впрочем, все спонтанные преступления ужасно глупые. Наверняка же тут ничего заранее не планировалось. Иначе бы я не оказалась
