Полжизни для тебя (СИ) - Король Анастасия Сергеевна "Ева Король"

Пышная копна рыжих волос лучшей подруги показалась в толпе. Маша протолкнулась сквозь таких же волнующихся школьников и их родителей и, широко улыбнувшись, протянула Кире кока-колу.

Девушка с благодарностью кивнула, и сделала глоток приторно-сладкой жидкости. Кашель вновь пощекотал легкие, и Кира закашлялась.

Мама брезгливо поморщилась, вытащила носовой платок и в своей высокомерной манере протянула Кире, держа его двумя пальцами.

– Я пошла в зрительный зал. Настройся на победу и без нее не возвращайся! – строго произнесла она и, развернувшись, скрылась в толпе.

Маша закатила глаза и фыркнула.

– Мда… Твоя мама в своем репертуаре. У меня такое чувство, что даже если ты полетишь на Луну, твоя мама будет недовольна тем, что ты не полетела на Марс.

Кира кивнула, не сдержав улыбки. О властном характере ее мамы ходили легенды… Мама была прокурором на госслужбе. Из роли прокурора она не выходила и дома. Мысли вновь прервал кашель. Кира разочарованно скривилась – она питала надежду, что кашель пройдет к сегодняшнему дню и не испортит презентацию.

– Не переживай, – обняла ее Маша, – ты – самая умная из всех кого я знаю. Ты – лучшая ученица школы. Если судьи не дадут тебе одно из призовых мест, то они круглые дураки.

– Спасибо, – нервно улыбнулась Кира. – Только они оценивают не меня, а мой проект.

– Ну, ты зануда, – рассмеялась подруга, и ее звонкий смех согрел душу Киры. – А если серьезно: наплюй на всех. Какая разница, что подумают другие?

– У тебя бы лучше получилось выступить на сцене, – не скрывая сожаления, произнесла Кира. Маша была высокой, красивой, самоуверенной, ничего удивительного, что она была популярна в школе. У нее были отвязные родители, она одевалась лучше Киры, имела новинки дорогой техники, и у нее был парень. Единственное что у Киры получилось лучше, чем у Маши – это учеба.

– Кстати, – вспомнила Кира и порылась в своей сумке. – Я доделала проект по химии, с которым ты просила помочь… – девушка достала папку и протянула подруге. Глаза Маши достигли размера блинчиков, которые Кира ела на завтрак.

– Зачем ты его делала перед таким ответственным днем? – воскликнула подруга изумленно.

– Но тебе его сдавать в завтра. Я обещала помочь. Да и не спалось мне от волнения…

Кира протянула папку. Нижняя губа Маши оттопырилась, задрожала и она крепко обняла подругу.

– Спасибо, – тихо поблагодарила она. Отодвинувшись, Маша наклонилась. Так, чтобы заглянуть Кире в глаза и четко произнесла:

– Ты справишься!

Кира улыбнулась, кивнула и проследила, как Маша скрылась в толпе. Кира в очередной раз выглянула из-за кулис. Она нашла взглядом маму, что сидела, скрестив руки на груди, уловила как Маша подошла к своему парню Саше, села рядом и чмокнула его в щеку. Девушка выдохнула, подавляя волнение.

Следующие пять минут все рассаживались и, наконец, началось. Вышел ведущий, потом по очереди вышли первые выступающие.

Школьница бегала глазами по тексту, который знала наизусть, и нервозно дергала ногой.

– Кира, ты следующая, – крикнул ей координатор. Девушка потянула за ворот рубашки. От волнения ей стало тяжело дышать. Она очередной раз кашлянула и недовольно постучала по груди.

Аплодисменты предшественнику дали понять, что настала ее очередь. Сердце задрожало и упало куда-то в пятки. Девушка ненавидела выступления на публике. В тысячный раз кашлянув, она сделал шаг на сцену.

Сотни пар глаз вцепились взглядом в ее маленькую фигуру. Вдруг Маша и Саша на пятом ряду подняли длинный плакат, на котором девушка прочитала: “Кира – № 1” и почувствовала уверенность в своих силах.

Кира подошла к микрофону, откашлялась в кулак, от чего микрофон затрещал. Девушка виновато улыбнулась, извинилась и кинула взгляд на экран, где уже включили название ее презентации: “Преобразование отходов населения Севастополя в энергию и утилизация отходов”.

– Добрый день! – начала она и вновь закашлялась. Раскрасневшись от смущения, она вновь извинилась и прижала руку к груди. – Количество отходов на планете должно увеличиться на семьдесят процентов через тридцать лет. В России этот показатель тоже растет. Общий ежегодный объем твердых коммунальных отходов… – Кира почувствовала жжение в груди. Она сглотнула, стараясь подавить приступ кашля, – …объем твердых коммунальных отходов на одного жителя страны составляет четыреста восемьдесят пять килограмм…

Грудь взорвалась кашлем. Кира отвернулась, согнулась, судорожно вдохнула, и вновь кашель атаковал ее. Она достала мамин носовой платок.

Координатор выглянул из-за кулис, спрашивая ведущего что делать.

Кира с ужасом увидела на белоснежном носовом платке брызги крови и обернулась, ища глазами маму. Мама привстала со своего места, не сводя взгляда с согнувшейся фигуры Киры.

Девушка попыталась вздохнуть, но грудь словно сковали тиски. Спазмы кашля атаковали.

В ушах зашумело, и она вдруг поняла, что не может дышать.

Ноги подкосились.

Кира рухнула на пол без сознания.

***

Доктор Леонид Леопольдович шикнул на юношей, что курили в укромном месте возле больницы. Мальчишки, что в свои семнадцать лет были выше его самого на полголовы, испуганно разбежались, и доктор смог насладиться одиночеством.

Он пригубил кофе, что покупал каждое утро и тяжело вздохнул. Сегодня предстоял обычный рабочий день.

Леонид Леопольдович скривился. Его жизнь и жизни других людей продолжались, даже не смотря на то, что один из его пациентов тринадцатилетний мальчишка вчера скончался.

Леонид Леопольдович работал детским врачом-онкологом уже пятнадцать лет и совершенно разочаровался в своей профессии.

Нет, он был хорошим специалистом, одним из лучших в городе. Не зря он стал старшим детским онкологом в больнице.

В первые годы своей работы здесь он был полон энтузиазма, присущего молодым врачам, он помнил каждого пациента и радовался за его успехи, а в случае неудачи…, требовалось время, чтобы прийти в себя. Волосы на его висках поседели, а вместе с ними очерствело и сердце. Это было неизбежно, иначе бы он просто сошел с ума. Череда пациентов и их родителей сменяли друг друга, в голове не отпечатывались ни их имена, ни их лица, но иногда, и это было неизбежно, кто-то из пациентов подкрадывался к его сердцу и заставлял его снова стучать от радости и плакать от боли.

Таким пациентом был Гриша, которому должно было исполниться четырнадцать через месяц. Он был удивительно похож на собственного сына Леонида Леопольдовича и его смерть ударила под дых так же сильно, как и в самом начале его пути онколога.

Леонид Леопольдович воровато оглянулся по сторонам и, успокоившись, что никто из коллег не проходит мимо, достал из кармана пачку сигарет. Щелкнув зажигалкой, он смачно затянулся. Это было его секретное орудие, о котором не знала даже жена. Дежурная пачка сигарет всегда лежала в ящике его стола и ждала того момента, когда он понимал что на пределе.

Он пытался взять себя в руки, но в голове все крепло осознание, что он больше не может работать здесь. Все чаще он думал о том, чтобы устроиться на какую-нибудь другую работу, но знал, что боль от потери пациента уляжется, и он вновь найдет множество причин остаться.

Кинув взгляд на часы, врач встрепенулся и в глоток допил кофе. Затушив сигарету о бетон мусорки, он выкинул стаканчик и окурок и поспешил внутрь здания больницы.

Возле кабинета его уже ждала очередная пациентка со своей мамой. Увидев доктора, они встали со скамьи. Поздоровавшись, онколог пустил их в кабинет.

Он закрыл окно, что оставлял на проветривание и сел на свое рабочее место.

Мама и дочь сели на подготовленные стулья перед столом доктора. Онколог водрузил на нос круглые очки, открыл подготовленные снимки на компьютере и сложил пальцы замком на столе.

Эту часть работы он ненавидел больше всего: сообщать о приближающейся смерти. Самой сложной ее частью было найти баланс между надеждой и реалистичным, трезвым взглядом на болезнь.