Ключ к счастью попаданки (СИ) - Светлана Машкина
Угу. А с Саввой весело пойдёт, как по нотам! Утром — подзатыльник, вечером — пинок, на ночь, чтобы помнила, кого бояться, свекровушка ухватом приголубит. — Готова ли к таким испытаниям? — Да! Только, пожалуйста, не наказывайте Феню и деда. — Я взял над тобой опеку, а не права наказания или помилования. Раз ты теперь под моей рукой, то мне и отвечать за тебя. Мутно звучит… Я посмотрела на повязку на животе графа, потом в его глаза. Давай уже определимся, ваше сиятельство? Хватит меня запугивать, я уже боюсь, правда. Просто у меня выбора нет. — Не накажу, — отмахнулся граф. — Иди, приготовь еду, а я пока подумаю, какое испытание тебе назначить. Я послушно пошла на кухню. Теперь главное, чтобы у графа не слишком разыгралась фантазия. Кто его знает, какие испытания здесь в моде? Хотя у женщин, уверена, никаких. Они же в полной зависимости, как рабы или дети. Кто устраивает испытания рабам? Занимаясь привычным делом, я немного успокоилась. Не скажу, что обожаю готовить, но есть что-то умиротворительное в простых и часто повторяемых действиях. Что-то, что наводит на позитивные мысли, помогает увидеть новые решения проблемы. Мясорубки не было, и я решила измельчить мясо ножом. Утомительное занятие — ножи здесь тяжёлые и довольно тупые. Добавила в фарш мелко нарезанное сало, жаренный лучок и опять прихватила чуточку специй. Знаю, что дорого, но больному можно! Теперь яйцо, чуть муки и хорошо бы сметаны, но ничего, без неё обойдусь. Пока фарш, замученный моими, пусть тонкими, но вполне сильными руками, «отдыхал», начистила овощи, которые я называю картошкой. Котлетки с картофельным пюре! Чем плохо? Жаль, молока нет. Что за проблема у них с молоком, надо потом выяснить. Ладно, добавлю вместо него картофельный отвар, а вместо сливочного масла — немного топлёного сала. Туда же сырое яйцо. Надеюсь, сальмонеллёза бояться не стоит. Во всяком случае, Пекас сырые яйца пил, я видела. Получилось очень вкусно. Убрала чугунок под толстое одеяло, чтобы не остыло — микроволновки здесь нет, а греть на сковороде — то ещё удовольствие. Она тяжёлая, как будто из камня вытесана, еле подняла.
Помыла посуду и решила ещё раз перекусить — я же почти не ела, только слушала графа и плакала. Кто знает, что меня ждёт? Вдруг граф Венсан решит, что испытание голодом — самое подходящее? Тогда моему тощенькому, тщедушному телу долго не продержаться.
Глава 19
Заглянула в гостиную — отлично, граф заснул. Сон — сейчас самое лучшее его состояние. Ткани восстанавливаются, кровеносная система навёрстывает потерянное из-за ранения. Я вышла во двор. В конюшне раздалось обиженное ржание. Там лошадь! В самом деле, не пешком же граф приехал в охотничий домик. Бедное животное хочет есть, пить, и, наверное, не понимает, почему его не выводят из стойла. С лошадьми я была так себе, не очень. Точнее, близко видела однажды, когда гостила в селе. На расстоянии вытянутой руки. Но недавно смотрела интересную передачу про конезавод, и теперь знала, что лошади нужно положить сена и овса, обязательно налить воды. Вода должна быть чистой — это принципиальный вопрос. Гордые животные не будут пить грязную воду. Ещё я знала, что самые умные из них понимают человеческую речь и любят, чтобы к ним относились, как к равным. Конь — не слуга и не подчинённый, конь — друг и товарищ. Говорить я умела. С лошадьми, правда, не приходилось, но да какая разница? Собаки, между прочим, тоже любят, чтобы с ними разговаривали, я уверена, что они понимают слова. Возможно, не все, но те, что постоянно в обиходе — точно. Дверь в конюшню я открыла, ласково приговаривая: — Иду, иду, мой хороший, иду, моя лошадка ласковая. Накормлю тебя, водички налью, спинку почешу. Где ты, милый… Подняла голову и проглотила все слова, которые приготовила. Конь — назвать его лошадкой я больше не рискнула, высокий, мощный, с гордо выпяченной грудью, смотрел на меня недобрым взглядом. Крутые бока лоснились, длинная шелковистая грива переливалась в солнечных лучах. Маленькие злобные глазки окинули меня с ног до головы, конь заржал, демонстрируя крупные белые зубы.
Бочка с овсом стояла у стены, сено лежало в углу, но подходить к коню я боялась. Пока наливаю воду и сыплю зерно, он мне голову откусит! — Давай договоримся, — миролюбиво предложил я. — Я тебя кормлю, а ты меня не кусаешь. Конь молчал и продолжал меня разглядывать. Я взяла большой, тяжёлый деревянный ковш, набрала зерна и быстро высыпала его в деревянную лохань. Зубы коня громко клацнули надо моей кистью. — Ах, ты, скотина благородная! — психанула я, и во всей дури долбанула коня ковшом по морде. — Я тебя кормить пришла, переживаю, а ты меня кусать собрался? Если бы не я, твой хозяин бы умер этой ночью, а ты, неизвестно сколько дней, стоял бы тут голодный и всеми забытый. И после этого ты меня ещё кусать хочешь? Я сердито отбросила в сторону ковшик и пошла за водой. Колодец, на моё счастье, оказался вполне привычным. Кидаешь вниз ведро и тащишь воду. По пути в конюшню я, на всякий случай, вооружилась поленом. Пусть только попробует ещё раз меня цапнуть! Получит поленом по зубам. Конь, увидев меня, заволновался. — Ага, — злорадно сказала я. — Боишься? Привык крестьянок безвольных кусать, половой шовинист! Ничего, я тебя научу родину любить. По бокам
