Два дня до солнца - Марина Сергеевна Комарова
Одет просто: синие джинсы, такая же футболка, накинута кожанка с джинсовыми вставками. А вот туфли щегольские такие, с вытянутыми носами и пряжками в виде черепа с перекрещенными костями. Как интересно.
Поезд трогается ровно в тот момент, когда попутчик опускается на полку напротив. Догадываюсь, что меня точно так же рассмотрели за считанные секунды. Невольно улыбаюсь, в ответ ловлю такую же улыбку правым уголком губ.
― До Львова? ― интересуется он.
Я киваю.
― До конечной. А вы?
― Тоже. Должен был выезжать из Херсона, уже успел расслабиться, что в запасе куча времени, но с утра по работе сорвали в Николаев. Не поверите, никогда не думал, что буду мчаться по городу на спринтерской скорости, ― говорит он, качая головой.
― Суровая задача стояла по работе? ― любопытствую я.
― Постоянная клиентка, ― отвечает он. ― «Володенька, без вас никак. Я выхожу замуж, мне надо выглядеть на все сто».
В купе заглядывает проводница.
― Кофе, пожалуйста, ― тут же просит он.
― И мне, ― успеваю сказать я. Она кивает и исчезает. И тут же продолжаю: ― Замуж ― это серьёзно.
― Но не четвертый раз за два года, ― мрачно говорит он, убирая за ухо длинную прядь.
В следующую секунду мы синхронно взрываемся хохотом. Потому что тут… пожалуй, и правда, всё серьезно. Нельзя отказать постоянной клиентке, но… когда она слишком часто устраивает «самый важный день в жизни», сложно оставаться терпеливым и невозмутимым.
Нам приносят кофе, и беседа как-то течет сама собой. Каково моё удивление, когда он говорит, что трудится в сфере косметологии. По внешнему виду его скорее назовешь свободным художником, фрилансером или кем-то подобным. А оно вот как.
У косметолога Володи оказывается под рукой масса интересных историй. Про Одессу и шторм на море, когда решили покататься на кораблике. Про Ужгород, где заблудились, когда пытались отыскать кофейню, а она оказалась под самым носом. Про клиентку из Днепра, которая назначила встречу в одном месте, а пришла совершенно в другое.
А потом… А ещё…
Поезд стучит колесами по рельсам, набирает скорость. Время за интересной беседой пролетает незаметно. Бывает, когда попадается интересный попутчик, ты чувствуешь себя свободно и легко. Ты так смеешься, словно это твой давний знакомый. Старый друг, с которым просто недавно познакомились.
В такие моменты на столе появляется та еда, которую ты взял с собой. Бумажные стаканчики или кружка из нержавейки, в которые сначала льется чай, а потом коньяк. И, конечно же, это невероятное: «А вот попробуйте, это мне привезли из Казахстана, настоящая конина» и «Берите фрукты, из собственного сада». И не только.
Степи за окном сменяются оврагами, потом ― лесами. Верхушки деревьев тянутся к небу, закрывают его белыми и розовыми лепестками, обнимают темной зеленью. Солнце клонится к закату, заливает красным золотом горизонт.
Временами приходится вставать, потому что как бы ни нравилась поездка, сидеть в одном положении ― задачка ещё та. Я прекрасно знаю, что потом, выйдя на вокзале, ощущу всё на себе. Мышцы заноют, кости намекнут, что полка им не особо нравилась, а подушка была жёсткой.
― Прогуляюсь в тамбур, ― заявляет Володя, ― нужен перекур. Вы?
Я мотаю головой. Нет, не хочу. Уж лучше отдохну тут, поваляюсь на полке. Благо, этим можно сейчас заниматься с чистой совестью.
Он кивает и выходит из купе, прихватив куртку.
Тут же воцаряется тишина, разбавляемая только стуком колёс. Я ложусь поудобнее, достаю из рюкзака электронную читалку и включаю. Что у нас тут хорошего? Ага, Дан Ярасланов «Чудовища умрут сегодня». Почитаем.
Сам не знаю, почему купил эту книгу. Что хочу увидеть в тексте человека, который сказал, что хочет меня убить?
Не представляю. Но, возможно, получится хоть со стороны посмотреть на него, разобраться, как мыслит и дышит. Писатели ― великие лгуны и самые честные люди на свете. Мы прямо говорим правду, но прячем в тысячу вуалей, сквозь которые ее еще надо суметь рассмотреть.
Текст Ярасланова завораживает. Странный, необычный: то насмешливый и ироничный, то рваный и отрывистый, такой, что аж застревает в горле. Но читаешь ― и невозможно оторваться. Тебя затягивает в омут, в котором нет шанса дышать. И в то же время ты вынырнуть не можешь.
Исчезает реальность, растворяется лес за окном, нет больше неба и земли. Есть только история, в которой ты живешь.
Поезд останавливается. Я вздрагиваю, моргаю, провожу ладонью по лицу, понимая, что и правда выпал из реальности. Надо же. За окном практически стемнело. Поднимаю руку и щелкаю выключателем лампы. Так, а где Володя?
― Да, всё порядке, ― слышится его голос и звук приближающихся шагов. ― Едем. Нормально. Нет, не надоедает. Всё под контролем. Приеду ― сама увидишь.
Потом он смеется. Мягко, немного глуховато, совершенно искренне. Интересно, с кем это? Я тут же себя одергиваю, какое вообще дело?
Володя входит в купе, прижимая телефон плечом к уху. И улыбается. Улыбается так, что почему-то и самому становится светлее на душе.
― Да, хорошо. Целую.
Он кладет трубку и садится на полку, одним движением сбрасывает куртку.
― Жена? ― само слетает с губ.
И тут же хочу прикусить язык. Да что такое? Почему слова опережают мысли? Веду себя прямо как ребенок, которому надо все знать.
Володя откидывается на стенку, упираясь затылком в мягкую спинку.
― Нет. Не хочет. Говорит, не сейчас. Уже голову сломал, как забрать её к себе.
По глазам видно: это ― любимая. Потому что он хоть говорит со мной, взгляд не отводит, но сам смотрит куда-то внутрь. И видит лицо своей женщины, а не Антона Шуткача.
― Львовянка? ― спрашиваю я.
― Да, ― кивает он. ― Танцовщица. Увидел ― и пленила сердце сразу. Приезжал в гости к друзьям, взглянул на нее и пропал.
Он кладет телефон на столик, вижу на экране выскакивает сообщение.
«Саломея».
Саломея.
Шикарное имя. Интересно, какая она?
Брюнетка, худое лицо, пронзительные глаза и тонкие пальцы? Или же светлые волосы цвета песка и пепла, губы, накрашенные темной помадой, и взгляд, от которого пробирает насквозь? Наверное, когда она улыбается, невозможно думать о чем-то другом.
Если она танцовщица, то тело должно быть гибким и жилистым. Походка лёгкой. Голос… голос глубоким и низким.
Володя не знает, как далеко убежали мои мысли. И… слава богу. Не стоит подглядывать в писательское воображение, там можно
