Ненужная истинная дракона. Хозяйка Солнечного поместья - Адриана Дари
Он довольно поднимает мордочку и залезает на ладонь, слегка царапая ее коготочками.
Поросячьи глазки старосты алчно следят за монетами, которые я пересчитываю прямо перед ним, озвучивая вслух цены. Даже интересно, сколько из этого дойдет до крестьян? Впрочем, для того чтобы узнать это, Чес только что шмыгнул в телегу и затаился.
— Что ж… Я не уверен, что ещё кто-то согласится передавать вам продукты, — напоследок говорит староста после того, как своими пальцами с заусенцами прячет монеты в кошель за пазухой.
Я провожаю взглядом поскрипывающую телегу с мыслью, что нужно подумать о воротах, а лучше — магической охране.
— Проблем принесет же, — говорит Лира.
— Не он первый, не он последний, тетушка Ли, — отвечаю я и подхватываю нехитрую провизию, что привез староста. — Возможно, я и хотела бы тихо тут отсидеться, да только не судьба. Не готова я ради этого прогибаться ни под мачеху, ни под Рудвера, ни под этого жадного старосту.
И тем более думать о каких-то там драконах. Даже с шикарной… спиной. Даже если они мне в видениях приходят.
Лира смотрит на меня с теплой улыбкой.
— Ты похожа на свою мать, — говорит она. — Жаль, что ей отмерено в этом мире было мало. Красивая, пробивная была. Я рада, что Августа не смогла в тебе этого погасить.
Я отвожу взгляд и закусываю щеку. Адалию — погасила. Сломала. Но я не она, хотя даже Лире об этом ни за что не скажу.
— Как давно ты отдаешь землю в таких количествах? — спрашиваю я.
Мне важно понимать, насколько давно обнаглел староста.
— Да ты знаешь, сначала я рассчитывалась напрямую с крестьянами. Они приходили, приносили. Но много ли они на себе унести могли? Даже очередь себе устроили: в этот месяц этот двор, в следующий — другой. Люди тут добрые, друг за друга горой.
Ага, и как в любом стаде есть паршивая овца. Впрочем, тем проще будет просто сдать этого старосту им с потрохами. Крестьяне сами придумают, как им поступить с обманщиком.
— А потом староста сказал, мол, чего вам мучиться, давайте я сам буду возить. Два года приезжал раз в три месяца, набирал земли, да уезжал. Но в последний год стал чуть ли не раз в месяц прикатывать, — Лира вздыхает. — Так-то крестьян я понимаю, но…
— Значит, точно пора менять правила игры, — усмехаюсь я. — Не переживай. Вот увидишь, в выигрыше еще останемся не только мы.
Тетушка Ли, как и накануне, выпивает настойку вербены и уходит к себе, а я еще какое-то время остаюсь на улице, у крыльца флигеля. Прислушиваюсь к веселому треску кузнечиков и цикад, к отдаленному шелесту волн, который приносит заблудившийся среди ветвей ветер, к поскрипыванию старых деревьев, к едва слышному лаю собак в деревне.
Среди всего этого я различаю выбивающийся из всего звук, похожий на хлюпанье весел по воде: плавное бульканье и всплески. Сначала мне кажется, что это действительно лодка, я даже жду, предполагая, что услышу нарастание или отдаление звука. Но он остается одинаковым. А значит, это что-то на острове… но что? Утром обязательно разберусь. Если, конечно, чего-то нового не приключится.
Постепенно меня начинает клонить в сон, и я ухожу к себе в надежде, что в эту ночь все сараи останутся целыми, а гостей неожиданных не будет.
Я стою в темном кабинете, где из всего освещения только лампа, похожая на древнюю масляную из моего мира, только внутри не огонь, а световой шарик. Она бросает ровный тусклый свет на стол, заваленный бумагами и фигуру мужчины в кресле.
На спинке кресла наброшен камзол с эполетами и какими-то нашивками. А сам мужчина сидит, откинувшись на спинку и глядя на меня исподлобья.
Игра света и тени четко очерчивает скулы, прямой аристократический нос и упрямый подбородок. Чувственные губы напряженно сжаты, а серьезные, задумчивые черные глаза пристально рассматривают меня.
Арион Тарден. Ну красив же… Такого раз увидишь — больше не забудешь. Только вот мерзавец, какого тоже не забудешь. Вот даже во сне мне снится.
— И что в тебе нашел Ринг? — задумчиво говорит он. — Да, глаза хороши. Да, магия оказалась вкусной. Но не на что больше взглянуть! Таких же сотни… В любом городе!
Что?! Он меня еще и в моем собственном сне оскорбляет?!
— Ты на себя посмотри! — справедливо возмущаюсь я.
Дракон выпрямляется, сжимает ладонями ручки кресла и прищуривается:
— Ты что, меня слышишь?
Глава 21. Арион Тарден. О гостьях
Ринг молчит целый день, тем самым все сильнее вызывая желание найти эту девчонку. Я разгребаюсь с тем, что натворил начальник охраны, выслушиваю жалобы тех, кто не добился ничего от мэра и того самого начальника, но все это время продолжаю думать о голубых глазах и хрупком теле.
Не думал, что в Валероне все настолько прогнило. Я очень хотел бы перевернуть тут все вверх ногами, всех поснимать с должностей, а лучше головы с их плеч поснимать. Но обычно драконы занимают позицию невмешательства.
Я тут только потому, что Ринг задал мне непростую задачку. Девчонка, которую я надеялся быстро достать в том самом трактире, где я ее и нашел, сбежала.
Эта тихая и несчастная лань с огромными доверчивыми глазами и, по моим воспоминаниям чувственным и пылким нравом в постели, сбежала! Да еще и умудрилась обвести свою явно нечистую на руку мачеху, так что та рискнула прийти ко мне и упрекнуть в том, что я обманул ее.
Что ж, пожалуй, это делает ее более интересной. Но не более. Хотя нет, вру. Мне еще принципиально понять, что она сделала с Рингом.
Говорят, что так сильно пьянит дракона отвар из семени драконова дерева, и вроде даже несколько человеческих женщин ловили на том, что они пытались использовать его. Среди драконов это считается преступлением не только потому, что приворот может свести с ума, но и потому, что драконово дерево священно.
Только подумать! Сварить семя — это же уничтожить будущее дерево. А их и так осталось очень мало. Каждое семечко как дар богов.
Конечно, из-за этого с ними связывают слишком много легенд, многие из которых скорее просто домыслы, чем реальные истории. Но все же.
Могла ли эта девчонка использовать отвар? Вряд ли. Я не пил той
