Бесстрашие - Кристин Смит
Протянув руку, сжимаю её ладонь.
— Я тоже мечтаю об этом.
Мы едем молча, пока я не останавливаю машину у основания невысокого холма. Солнце уже полностью скрылось за горизонтом, небо с каждой минутой становится всё темнее. Я глушу двигатель, вскакиваю со своего места и оббегаю машину, чтобы предложить Ариан руку. Она переплетает наши пальцы. Я рассчитываю ощутить заряд электричества, энергетический взрыв, покалывание на кончиках пальцев. Хоть что-нибудь. Но увы, это просто соприкосновение липких ладоней. Стараюсь не зацикливаться на этом, переключая внимание на её красивое лицо. У многих женатых пар нет никакой химии, но они всё равно живут счастливо в браке. Влечение — это здорово, но это ещё не всё.
Выпускаю её ладонь, чтобы достать из багажника плед и корзину. Держась за руки, мы идём к холму. Ариан нервно оглядывается по сторонам.
— Куда мы идём? — спрашивает она.
— Ещё немного.
Её туфли, конечно же, совсем не подходят для таких прогулок. Она несколько раз запинается о небольшие камушки на пути. Я замедляю шаг, чтобы ей было полегче.
Поднявшись на середину холма, мы сворачиваем с тропы и находим место, куда постелить плед. Вокруг сплошная грязь, и я всё больше и больше сомневаюсь, что свидание пройдёт хорошо. Ариан выглядит страдальчески, когда снимает туфли и, как всегда грациозно, садится на краешек пледа.
Еда всегда помогает мне отвлечься, поэтому я тут же открываю корзинку и достаю оттуда сырную нарезку, крекеры и виноград, а ещё бутылку вина и два бокала, завёрнутых в полотенце. Губы Ариан расплываются в улыбке при виде бутылки.
— А ты всё продумал.
Я наливаю вино и протягиваю ей бокал. Она делает глоток, закрыв глаза. Учитывая, что я стащил бутылку из отцовской коллекции, вино должно быть хорошим. Отцу всегда нужно только самое лучшее.
Опираясь на локти, я наблюдаю за Ариан, которая теперь выглядит чуть расслабленнее. Её тёмные волосы собраны в какую-то сложную высокую причёску, но пара непослушных кудрей обрамляют лицо.
— Расскажи мне что-нибудь, чего я не знаю, — прошу я.
— О чём?
— О тебе. О твоей семье. О чём хочешь.
Ариан поджимает губы, задумавшись.
— Честно, даже не знаю, о чём рассказать.
Да помогут мне небеса. Как бы я ни хотел забыть об этом, но всё равно представляю себе Сиенну, сидящую рядом со мной на пляже Рубекса, указывающую на небо и говорящую о том, как она любит звёзды и как отец учил её находить созвездия. Я всё ещё помню ту волшебную ночь, какой красивой была Сиенна в свете луны, какой нежной была её кожа…
Прочистив горло, выпрямляюсь, гоня образ Сиенны прочь из головы.
— Да ладно, должно же быть что-то, чего я о тебе не знаю.
Ариан смотрит на свои руки, прежде чем взглянуть на меня из-под ресниц. Это так непохоже на Ариан, что я на секунду пугаюсь, а не мог ли я её недооценить. Вдруг под всеми этими дизайнерскими шмотками и сложными причёсками скрывается ранимая душа.
— Мне нравится петь, — застенчиво признаётся она.
— Правда? — Мне тут же становится интересно.
— Да. Не скажу, что у меня хорошо получается. Родители не ставили такой цели, чтобы я преуспела в каком-нибудь искусстве. Но я люблю петь в душе или в машине… Если только рядом никого нет.
— А для меня споёшь?
Она очень быстро мотает головой.
— Нет, я стесняюсь.
— Ооо, ну пожалуйста!
— Ни за что!
Я тянусь к ней, она отстраняется.
— А если я скажу, что отказ не принимается?
Пододвигаюсь ближе к ней, щекоча её живот.
Хихикая, она падает на спину, пытаясь отбиться от моих рук. Но я быстрее: поймав её руки, нависаю над ней. Наши глаза встречаются, и её улыбка медленно исчезает. Она лежит, затаив дыхание. Я наклоняюсь к ней и нежно целую, чувствуя сладкий привкус вина на её губах. Но память подбрасывает мне поцелуй с Сиенной той другой звёздной ночью.
Отстранившись, я перекатываюсь на пятки и перемещаюсь на другую часть пледа. Ариан медленно поднимается, поправляя платье и причёску. Выдавив улыбку, она говорит:
— Слышала, ты играешь на фортепиано.
Будучи девушкой из высшего общества, она виртуозно умеет менять тему, избегая опасных вопросов навроде: «Почему ты отстранился?» И за это я ей благодарен.
— Да, играю с трёх лет.
— Мне кажется, это замечательно, что твой отец любит искусство и захотел развивать твой музыкальный талант. Вот бы мои родители разделяли его взгляды, — мечтательно произносит она и делает ещё один глоток вина, а затем вздыхает.
Я чувствую себя ужасно из-за того, что скрываю от неё правду. Если мы поженимся, между нами ведь не должно быть секретов?
Запрокинув голову, смотрю на небо. Оно так близко, что кажется, будто я могу протянуть руку и сорвать одну из звёзд. Я ложусь на спину, чтобы лучше видеть. Ариан ложится рядом, складывая руки на животе. Её лицо всего в нескольких сантиметрах от моего.
— Ты знаешь какие-нибудь созвездия? — спрашиваю я.
— Только основные. Большая Медведица, Малая Медведица… Те, которые может найти кто угодно.
Я указываю на одно конкретное.
— Видишь вон то, в форме буквы М? Это Кассиопея. А вон то, похожее на быка? Это Телец.
Когда Ариан ничего не отвечает, я поворачиваю голову к ней. Она щурится, разглядывая звёзды, морща лоб в сосредоточенности, но затем расстроенно выдыхает.
— Нет, не вижу. Честно говоря, мне всегда было сложно найти созвездия, — говорит она, развернув голову ко мне. — Не знала, что ты так хорошо в них разбираешься.
— Нет, я не разбираюсь. Мне Сиенна показывала, как… — резко замолкаю. — Прости.
Ариан садится и отодвигается, вцепившись пальцами в край пледа.
— Тебе не нужно извиняться. Если это уже в прошлом, то мне всё равно.
— Да, конечно, — заверяю я, тоже садясь. — Это всё в прошлом.
