Ненужная жена. Рецепт любви - Константин Фрес
Не уставая благодарить доброго человека, что с таким вниманием отнесся ко мне и к моему добру, я бежала домой, спеша наполнить ящик. Пока мы ходим в поселок, ящик будет стоять на печи, а к вечеру мы там устроим Клода и его подруг…
К моему приходу Лиззи уже проснулась и поставила чайник на огонь.
— Что ты у меня за помощница! — похвалила я, скидывая шубу с плеч. — Ну-ка, смотри, что я принесла?
У Лиззи глазки заблестели.
— Это земля? — радостно спросила она. — Мы будем сажать двуцветники?!
Я лишь кивнула, улыбаясь.
— Вечером посадим их, — таинственным голосом произнесла я.
Сияющая мордашка Лиззи друг помрачнела. Девочка задумчиво глянула на ведро с землей.
— А страшная тайна, — вдруг спросила она, — у тебя есть?
Я опешила.
— Какая тайна?
— Ну, тайна, — неопределенно произнесла Лиззи. — Такая страшная, что и рассказывать никому нельзя. Ты думаешь, зачем нас Клотильда выгнала?
Я растерялась под ее недетским немигающим взглядом.
— Она же уморить нас хотела, — сообщила мне Лиззи. Ну, это не секрет… — Думала, мы умрем, а она об этом грехе расскажет Клоду… Тайна это страшная. Только Клотильда должна покаяться, и упросить цветы прорасти. Мол, двоих уморила, надо отмолить грех, вылечить многих.
— А ты откуда знаешь? — удивилась я. От этих откровений у меня мурашки по спине побежали.
— Так старуха рассказывала! — таинственным голосом ответила Лиззи. — Помнишь, я говорила?
— Ужасы какие рассказываешь! — я передернула плечами. — Наверняка сумасшедшая какая-то. Заморочила голову Клотильде, а ты и поверила!
— Думаешь, это неправда? — задумчиво произнесла Лиззи.
— А ты думаешь, Клод умеет слушать? — я улыбнулась, прогоняя страх. — Да и нас Клотильда выгнала уж после того, как ты у нее цветы стащила. Уже ни к чему ей эта тайна.
— Ну, не знаю, — Лиззи почесала нос. — Клотильда до последнего надеялась, что луковицы отыщутся. Она верила в их магическую силу. Думала, они удрали от нее. Крыс гоняла, думала, они съели — и все равно верила, что отыщутся…
Мне снова стало жутковато от этой немудреной истории.
— Ты же сама говорила, — продолжила меж тем Лиззи, — что этот цветок не у всех растет. Много ли людей осмелится грех на душу взять? Построить теплицу легко; а вот совершить страшное?..
Я лишь головой покачала.
— Ох, Лиззи, Лиззи, — произнесла я. — Нельзя же верить в страшные сказки. Клод твой у нас и так прорастет. Без страшных тайн. Ну, собирайся в поселок!
…А сама вдруг подумала, что есть у меня тайна для Клода…
***
Лиззи я укутала в забытую Клотильдой шубу — легкую, но теплую, — посадила в санки, дала корзину в руки, и мы двинули в сторону поселка.
Там сегодня было еще более оживленно и весело. Готовились к Новогодним праздникам. На главной площади наряжали огромную ель. Ей, наверное, лет сто было, и ее каждый год украшали красными шарами и гирляндами. По замерзшему пруду скользили мальчишки на коньках из костей, а кто-то на настоящих стальных!
Раздавали господарские подарки, маленькие узелки со всякой всячиной.
Народ радовался; обсуждали, что старый Господарь вот-вот вернется с войны домой. По этому случаю и подарки раздают так рано, еще до праздников. И не скупятся!
По этим узелкам гадали; что внутри достанется, того и в Новом году ожидать следует.
Если попадались сладости — ну, тут, думаю, все понятно. Сладко есть и пить в новом году. Если украшения —значит, к замужеству или к знакомству.
Деньги — богатым быть. Инструменты, иголки, шелка для вышивки — к работе в новом году. Крупы, колбаса — к сытому году.
В этом году в каждый узелок была увязана монета. У кого-то больше, у кого меньше. Кому-то доставалась немного медяков, кому-то — господарский золотой, с гербом и солнцем.
Лиззи господарские слуги вручили красный узелок с конфетами, и с целой гостью медяков.
Мне достался белый узелок с тяжелыми серебреными серьгами и с целой серебряной монетой! Серебро! Теперь у меня две таких монеты, одна за проданное розовое масло, вторая — господарский подарок!
Я чувствовала себя невероятной богачкой!
— Господарь, живешь ты вечно, — пробормотала я, пряча монету поглубже.
Не серьги я не глянула. Не знаю, отчего я смутилась, отчего меня вдруг бросило в жар. Да только я и любоваться ими не посмела.
— Сестрица Бьянка, так ты замуж выйдешь! — заверещала Лиззи, чуть не подавившись конфетой.
Я даже покраснела от смущения, торопливо сунула господарские подарки в карман. Простая медная монета грела мне сердце куда больше, чем перспектива замужества. Да и не хотелось мне замуж вовсе!
А вот накупить дров, круп, одежды — да, этого вот очень хотелось.
— Лиззи, снова ты со сказками своими! — ругнулась я.
— А-а-а, покраснела, покраснела! — торжествовала Лиззи. — Значит, знаешь, что гадание это правда!
— Я же отцом твоим замужем, — напомнила я. Лиззи лишь скорчила мордашку насмешливо. — Куда я пойду, в какой… замуж!
— Разведешься, — ответила она беспечно, облизывая лакомство. — Или, еще лучше, он сдохнет. И ты свободна.
— Лиззи!
— А что такого? — она с недетской жестокостью на меня глянула. — Тебе его жалко? Мне — нет. Он человек дурной. Злой и хитрый.
— Он все же твой отец, — напомнила я. Лиззи снова дернула плечом.
— Это еще неизвестно. Клотильда на меня шипела, как кошка помойная. Злилась все время; что-то не похоже, что она родню во мне видела.
— Ты немного похожа на нее, — заметила я. Лиззи снова поморщилась.
— Не говори так, — попросила она. — Не хочу этого сходства.
— А ты не веди себя, как Клотильда, — ответила я хитро. — Тогда и похожа не будешь!
— Может, домой пойдем? — предложила Лиззи, крутя головой. — Деньги у нас теперь есть. Чего тут мерзнуть?
Я рассмеялась.
— А как же пластырь наш?
— Как-нибудь в другой раз продадим, — беспечно ответила Лиззи.
— Э, нет! Мы же хотим, чтобы люди к нам шли и покупали наши лекарства, так?
— Ну, хотим…
— Значит, надо как можно скорее людям о наших лекарствах рассказать! Вот продадим хотя бы штук двадцать пластырей, тогда и по магазинам пройтись можно!
Настроение у
