Свет - Рейвен Кеннеди
– Видишь? – показав на меня, говорит отец. – С мальчишкой все в порядке.
– Стенто…
– Возвращайся в дом, Элора, – приказывает он.
Мама, кажется, разозлилась, как и мой отец, вот только эта эмоция немного отличается от его. Она всегда улыбается мне и Райатту. Смеется со слугами-ореанцами, она добра и спокойна по отношению к лошадям. А рядом с отцом лицо у нее меняется. На нем либо застенчивое, либо злое, либо испуганное, либо грустное выражение. И все они ей не подходят. Так не должно быть.
Хочу, чтобы она была такой же, как в моменты, когда смотрит на нас с братом.
– Я пойду в дом вместе со своим сыном, – упрямо говорит она.
Сердце у меня гулко бьется, пока я наблюдаю за родителями.
Дядя Иберик изумленно смотрит на нее.
– Как ты смеешь проявлять такое неуважение к своему господину и мужу! Он – фейри. Он привел тебя в наш мир, позволил тебе тут остаться, даровал долгую жизнь, детей и возможность жить в нашем мире.
Мать даже не обращает на него внимания, в отличие от отца. Когда к нам приезжает дядя Иберик, характер у отца всегда становится хуже. Ему не нравится, если кто-то перечит или плохо себя ведет – особенно когда рядом посторонние.
Гнев на лице моего отца вызывает у меня прилив эмоций. Когда он делает шаг к маме, трава у моих ног внезапно становится коричневого цвета. По моим рукам пробегают черные линии. Шипы, каждый разной длины, пронзают кожу.
Когда по траве растекается гниль, отец поворачивается ко мне. Вместо радости, как в первый раз, он крепко сжимает губы.
– Так вот когда проявляется твоя сила? – рычит он. – Ты должен был воспользоваться ею во время тренировки. Вот еще одно доказательство, что ты не прикладываешь никаких усилий.
– Клянусь, я стараюсь, – говорю я ему. Я пытаюсь дотянуться до ноги и стереть кровь, стекающую из порезов на руках, но только рву штаны одним из шипов.
– Тебе нужно учиться, – говорит мне отец и идет вперед. Он проводит взглядом по коротким и длинным шипам, по испачканной порезанной коже. – Ты не имеешь права поддаваться своей магии или дурацким эмоциям, – выплевывает он. – Ты мой сын, и тебе придется научиться использовать свою магию, чтобы я гордился тобой.
А не то пеняй на себя.
Эти слова – негласная угроза.
Я склоняю голову.
– Да, отец.
Он вздергивает подбородок.
– Уводи его в дом.
Не теряя времени даром, мама спешит ко мне. Она хватает меня за плечо, не изрешеченное шипами, и мы бредем к поместью.
Всю дорогу мы молчим, но в голове громко звучат отцовские слова.
«Тебе придется научиться использовать свою магию, чтобы я гордился тобой».
Потому что сейчас он мной не гордится. Я снова и снова разочаровываю, и он возненавидит меня до конца жизни.
Глаза жжет, но я продолжаю шмыгать носом и силюсь не плакать. Слишком часто я плачу в последнее время. Но все равно слышу в голове слова отца. Я ужасно хотел, чтобы он перестал во мне разочаровываться, и полагал, что как только покажу свою силу, так и произойдет. Но все вышло совсем иначе.
Вернувшись в свою комнату, я молчу, пока меня купают и помогают подготовиться ко сну. Позже мама приносит еду и какие-то флаконы с лекарствами, чтобы очистить мою раздраженную, разодранную кожу. Я снова молчу, хотя когда она поливает меня жгучей жидкостью, становится больно. Но шипы хотя бы исчезли, потому спать с ними мне не придется.
Вытерев последние капли крови, мама обхватывает мои щеки руками и заставляет на нее посмотреть.
– Слейд, я хочу, чтобы ты выслушал меня, и хочу, чтобы ты запомнил мои слова. Хорошо?
Я медленно киваю.
В ее взгляде сквозит неистовая любовь.
– Ты мой сын, и я уже горжусь тобой. Каждый день.
Кажется, будто я сейчас разревусь, как младенец, но с трудом глотаю подступивший к горлу ком.
– Но я слабый. Моя сила проявляется только, когда я испытываю эмоции, а отец говорит, что так не должно быть.
– Ты не слабый, – уверенно возражает мама. Когда я принимаюсь спорить, она продолжает: – Необязательно проявлять жестокость, чтобы быть сильным. Необязательно становиться злым, чтобы казаться храбрым. Необязательно смотреть на других свысока, чтобы казаться выше. Если ты испытываешь чувства, это не означает, что ты слабый. Наоборот, ты настолько умен, что позволяешь себе чувствовать.
Когда в глазах щиплет так сильно, что сдержаться уже невозможно, мама вытирает мне щеки большими пальцами.
– Я не хочу быть похожим на него, – шепчу я и смотрю на дверь, боясь, что отец меня услышит, хотя в комнате только мы с мамой. – Я не хочу ломать, заражать гнилью или портить. Я хочу быть хорошим.
На лице матери отражается печаль.
– Ты очень хороший, Слейд. Я каждый божий день тобой горжусь. И не потому, что на руках у тебя шипы, а по венам течет магическая сила. Не из-за крови или статуса, который ты однажды получишь. – Мама кладет руку мне на грудь, накрывая гулко бьющееся сердце. – Я горжусь тобой благодаря этому. Не из-за того, на что ты способен, а за то, кем ты однажды станешь.
– И кем я стану?
Она наклоняется и, убрав влажные волосы с моего лба, целует меня.
– Ты станешь собой. И будешь этим гордиться.
Глава 8
Слейд
Толком не помню, когда и как я заснул. Прихожу в себя, только когда входная дверь с грохотом распахивается, и я, лежа на диване, резко поднимаю голову, изогнув шею. Вижу, Райатт тоже здесь уснул, однако не ведаю, когда он вернулся. Брат подрывается со стула, на котором сидел, согнувшись, а я вскакиваю на ноги, чувствуя, как заходится сердце от столь внезапного пробуждения.
В пещере завывает ветер, и я понимаю, что уже снова стемнело: либо я проспал дольше положенного, либо буря полностью застлала солнце. Заметив копну желтых волос, я замираю.
– Джадд?
– Соскучился? – Стоя в дверях, он трясет головой, как мокрый пес, и в стороны летят капли воды.
Я вздыхаю и тру лицо рукой.
– Мои приказы и впрямь никто не слушает?
Райатт бросает на меня хмурый взгляд и отправляется на кухню.
– Нет, если приказы у тебя дурацкие, – живо отвечает Джадд.
Хочется что-нибудь ударить. Жуть как хочется.
Но потом Джадд отступает, и в комнату заходит худощавый мужчина, одетый в длинное пальто с нашитыми на плечах красными полосами, и закрывает за собой дверь.
