Брак по-тиквийски. 3. Ни минуты покоя - Натали Р.
— Пошли.
Едва схлынул адреналин, Хэнка одолели сомнения. То, что естественно на войне, в мирной жизни порой осуждается. Может, не надо было убивать этого хмыря? Как-то не хочется на каторгу. В принципе, Хэнк мог бы выбить у него пистолет, скрутить… Но рефлекс есть рефлекс, а теперь уже назад не отыграешь. И что делать? Прикопать его по-тихому, чтобы не нашли? Вряд ли прокатит: судя по господину Маэдо, легавые — люди ушлые, если уж начнут искать, то найдут. Конечно, выстрел слышали ближайшие соседи, и наверняка где-то недалеко этот похититель детей припрятал телефон и барахло: не в спецкомбинезоне же он из города прибыл.
Вспомнив про Маэдо, Хэнк вспомнил и про госпожу Ильтен. Она хорошо знает безопасников и методы их работы. Вот с кем надо посоветоваться! Он бы немедленно побежал к Ильтенам, но оставлять жену и детей с трупом злоумышленника — это чересчур. Послать жену? Лика и так боится ходить ночью, а уж после происшедшего… Да и самому за нее тревожно. Он перевел взгляд на Дени, и тот сразу вызвался. Мол, он ничего не боится. А на всякий случай палку возьмет.
На самом деле пацан немного соврал. Но госпожа Ильтен говорила, что страх — это нормально, просто нельзя позволять страху собой руководить. Вот он и не позволил. Оглядываясь и держа дрын наготове, добрался до двенадцатой дачи, а потом, с госпожой Ильтен и ее ружьем, было уже не страшно.
Первым, что увидела Тереза, был труп на полу. На призрак он совсем не походил. А на кого именно походил — неясно: лицо рассажено в кровь. Это Дени постарался, поняла она. А вот и две раны в груди от выстрела Хэнка-старшего.
— Я убил человека, — безнадежно вымолвил Хэнк.
Если бы эти слова прозвучали не из уст такого громилы, как Хэнк, боевого офицера, Тереза постаралась бы проникнуться. Однако отчаяние соседа показалось ей наигранным.
— Ну и что? Вы в первый раз кого-то убили? Что за сопли?
Война давно отбила у нее впечатлительность. Поначалу сложно, но человек ко всему привыкает. Или почти ко всему: бывают такие смерти, к которым не привыкнуть. Но здесь явно не тот случай: ни следов пыток, ни разбросанных по отдельности частей тела. Тереза обошла труп со всех сторон, стараясь не вступать в кровь. Приметила рядом пистолет, выпавший из руки.
— Это его?
Хэнк кивнул.
— А почему Дени назвал его привидением? На эфемерное создание как-то не тянет.
— Он был в спецкомбинезоне, — объяснил Хэнк. — Когда процессор работает, ткань спереди воссоздает изображение, поступающее в заднюю камеру, и наоборот. Мы такие на Т2 использовали. — Он вздохнул. — От зохенов хорошо помогают, а то ведь эти твари видят далеко и двигаются быстро… Начинают рвать молодых прежде, чем те их вообще заметят… — Он оборвал воспоминания и сосредоточился. — Дени его ударил, попал по голове, с него слетел капюшон. Потом парень нанес еще несколько ударов и, по всему видать, разбил компьютерный блок. Вот призрак и стал видимым.
— Он действительно хотел украсть Тюля? Или просто пограбить пришел?
— Дени говорит, он стал доставать ребенка из кроватки. Когда получил по башке, уронил его — хорошо хоть, обратно в кроватку, а не на пол. Тюль расплакался, и Лика приметила, что он лежит не так, как она его клала, а ногами на подушке — то есть этот мертвец точно его брал. А уж похитить хотел или убить, — Хэнк непроизвольно сжал кулаки, — или шантажировать меня, угрожая ребенку — не знаю.
Тереза покачала головой.
— Обалдеть! Чужак прокрался к вам ночью, в маскировочном комбинезоне, с пистолетом. Да еще протянул лапы к вашему ребенку. А вы из-за него переживаете?
— Не из-за него. — Хэнк даже обиделся, что его заподозрили в несвоевременном гуманизме. — Что мне делать-то? Меня же за убийство могут закатать.
Тереза поразмыслила буквально секунду и пришла к выводу:
— Не закатают. Все улики против него. С вашей стороны — чистой воды самооборона.
Хэнк почувствовал себя лучше. Но не до конца. Все-таки это лишь слова женщины, а не мнение профессионала. Разумеется, госпожа Ильтен — не совсем обычная женщина, но от стереотипов так просто не откажешься.
— А вы не могли бы, — он аккуратно закинул удочку, — уточнить? Например, у господина Маэдо?
— Почему бы вам самому у него не уточнить? — Тереза пожала плечами. — У вас есть его номер.
— Э-э… Ну вы же понимаете, я не могу позвонить ему среди ночи…
А я, значит, могу? Тереза с трудом удержалась от колкости. Хэнк, само собой, прав: она может. Ее лишь возмутила его попытка использовать ее близость с Маэдо. С другой стороны, Хэнк на нервах. Скажешь ему: ждите утра да звоните сами, — так он весь изведется, еще и на жену сорвется, чего доброго, благо под рукой. А она-то точно ни в чем не виновата.
Они перешли в столовую. Хэнк вспомнил о своих обязанностях хозяина… ну, в каком смысле о своих? кликнул Лику и приказал сделать чай. Тереза устроилась в кресле поудобнее, отхлебнула и набрала номер Маэдо. Телефон долго не отвечал, но в конце концов верховный командир проснулся.
— Дорогая, ты видела, сколько времени?
— Два часа. А что?
— Это у вас два. А у нас в Синиэле — четыре. Не могу поверить, что ты настолько по мне соскучилась. Ты опять кого-то убила?
— Не я. — Она скривилась.
Тереза кратко описала ситуацию. Маэдо выслушал, задал несколько вопросов и вынес вердикт:
— Не вижу проблемы. Незаконное проникновение в чужое жилище с использованием средств, запрещенных для гражданского населения — уже повод словить пулю от самого законопослушного хозяина. Если бы этим все ограничилось, можно было бы схлопотать штраф за превышение самообороны. Но и только. Каторга — мимо. Однако тут плюсуется наличие оружия у преступника и зафиксированное свидетелями намерение похитить ребенка. В таком разе вы могли бы этого урода хоть через мясорубку прокрутить. Вызывайте местную службу охраны безопасности и не волнуйтесь.
— А ты не приедешь? — разочарованно протянула Тереза.
— Только в отпуск. В конце лета. Поверь мне, — добавил он, понимая, что она не рада, — это дело не стоит личного контроля начальника отдела преступлений против государства. Звони местным. Если все еще беспокоишься, сошлись на меня — мол, столица в курсе.
— Ну, что? — Хэнк чуть ли не ерзал.
Тереза сперва допила чай, потом пододвинула ему пустую чашку с намеком и лишь после этого
