Дурная жена неверного дракона - Алиса Ганова
– Мам, – Арт осторожно подёргал Жиаль за рукав накидки. – Инна права. Наверно. – Опустил глаза, заметив, как она расстроилась.
– Знаю Арти, но я так мечтаю доказать, что мы тоже чего-то стоим. Каждый день Лудар и Эмра твердили, что я без них ничто, хотя лавкой и выпечкой занималась я. И всё из-за того, что пришла с Нотином в их дом.
На лице Жиаль зажили ссадины, в новой одежде она выглядела замечательно, но стоило ей вспомнить о родне мужа, уголки губ опустились, а под глазами залегли грустные морщинки.
– А я так хотела лавку у академии. Если часть студиозов купит по плетёнке, это будет дело… – Мечтательно вздохнула она.
– Думаешь, мы самые хитрые? – Мне не ответили, и я попыталась приободрить спутников: – У нас обязательно будет лавка, но чуть позже, когда убедимся, что выбрали самое лучшее место. Да, хочется развернуться в полную силу и не размениваться на мелочи, но ты же сама всё понимаешь.
– Угу, – понуро кивнула Жиаль. – Ты, Инна, верно говоришь. Порой я удивляюсь, твоей мудрости и выдержке. Откуда ты столько всего знаешь?
– А я восхищаюсь твоей силой духа, ловкостью; добросовестности Арта и терпению Веллочки, – улыбнулась я. – Это так здорово, что мы дополняем друг друга.
Когда дошли до магистрата, Жиаль взяла себя в руки, чем приятно удивила меня.
– Мы будем брать личную лицензию, – решительно заявила она служащему магистрата, кладя на стол блестящий триссур. – Незачем нам лишние траты.
– Как пожелаете, – флегматично ответил тот. Поскрипывая пером, занёс запись в толстую книгу учёта. После, оглядев нас, ехидно поинтересовался: – Ну, кому ставить печать?
– Какую? – встрепенулись мы. Думали-то, что получим бумагу, а оказывается вон оно как.
– Магическую. Или думали схитрить? Не выйдет. Лицензия личная.
– Мне, – Арт, беря на себя ответственность, шагнул вперёд.
– Протяните руку, молодой человек…
Как заворожённые, мы следили за каждым движением клерка, который скупым движением приложил к запястью мальчика серебряную печать со странными символами, засиявшими при прикосновении с кожей. Подержав штамп пару секунд, служащий магистрата убрал его.
– Готово. Можете идти.
– Вы даже имя сына не спросили! – возмутилась Жиаль. – А вдруг печать смоется?
– Имя не нужно, – проворчал служащий, искоса наблюдая за тем, как мы толпой склонились над запястьем Арта и рассматривали чёткий белёсый герб города. – До конца лунья печать будет на месте, хоть мочалом трите. А утром следующего дня сама исчезнет, и вы потеряете право торговать в Элларме.
– Чудо! – прошептала восхищённо я.
Дальше события развивались стремительно.
По первому же адресу, с которого решили начать осмотры квартир, мы нашли небольшую светлую комнату с хорошей печью да на первом этаже. Всё совпало столь удачно, что с выбором определились сразу же, тем более что район нас тоже устраивал.
– Если открыть окно, на запах соберутся зеваки… – шепнула Жиаль, подмигивая. Это был, несомненно, ещё один плюс, правда имелся и недостаток.
Белёные стены, никаких обоев, две кровати с продавленными матрасами, три колченогих стула да скрипучий буфет – вот и вся мебель. Но если прикупим необходимое и наведём уют – будет неплохо.
Решение оставалось за мной, однако я не спешила соглашаться и продолжала настойчиво вглядываться в углы, в поисках следов противной живности, которой в коечно-каморочных квартирках, сдававшихся в наём, водилось в изобилии.
– У нас нет клопов, – оскорблённо поджал губы упитанный управляющий. – Магическая защита-с. И нет в подвале ночлежки.
Пока я думала, он добавил:
– Скоро освободится квартира с двумя комнатами. Если желаете, после освобождения могу показать. Только она дороже-с.
– Мы согласны арендовать эту, но ту тоже посмотрим, – кивнула я.
Ещё одним важным аргументом моего согласия послужило то обстоятельство, что по улице вниз располагался Ремесленный проспект, по которому почти весь день сновали рабочие, мелкие служащие и даже зажиточные мастеровые. Лучшего места по такой цене мы вряд ли найдём.
Заплатив за этот месяц и за следующий управляющему доходного дома, мы получили ключи.
Назвать полноценной квартирой наше новое жильё можно было с большими оговорками, но, если учитывать, что в подобной комнате этажами выше ютилось по несколько семей, мы устроили удачно. Да и если обустроить её – будет очень даже уютно. А что в тесноте – так не в обиде.
Поскольку вещей у нас было мало, с переездом справились быстро. После чего Жиаль развила бурную деятельность.
Пока я играла с Марти и учила Веллу счёту, она договорилась с истопником о дровах; узнала, где лучше покупать продукты, утварь; и, прихватив Арта, убежала закупаться всем необходимым.
Я же, рассудив, что нам как минимум нужны постельные принадлежности, посуда и другие важные мелочи, занялась обустройством быта.
К вечеру мы так устали, что засыпа́ли на ходу. Однако были настроены уже следующим утром выйти с пробной продажей сдобы.
Вот только, задувая перед сном свечу, спохватились, что забыли о самом важном – о лоточке!
– Ведёрко тоже сгодится, – покосилась Жиаль на большую кадку, которую купила для теста. Та стояла в углу, выглядела достойно, но совершенно не вписывалась в видение Арта о «красоте» удалого, удачливого продавца.
Арт отчаянно завертел головой.
– Я с ним не пойду!
– У кого печать – тому и идти, – зевая, проворчала Жиаль. Марти, уложенный на вещи в открытый сундук, наконец-то задремал, и она, едва положив голову на накидку, служившую подушкой, тоже мерно задышала.
– Инна! – жалобно простонал Арт, ища поддержки.
– Ладно, придумаем что-нибудь, – пообещала я.
Только после этого он перестал вздыхать и заснул.
А я… Я во сне сидела, склонившись за листом бумаги, пыталась высчитать среднюю стоимость нашей продукции и подобрать оптимальный процент наценки. Хотелось добавить побольше, но не завышая цену, ведь рачительность – необходимое условие роста благосостояния нашего бизнеса.
Первой проснулась Жиаль и, надев новенький, чистый передник, принялась растапливать печь, колдовать над опарой и тестом. Я же, сонная, одним глазком любовалась тем, как ловко она управлялась.
Зачарованная её умелыми, отточенными движениями, почти проснулась. Вот только нечаянно звякнувшая ложка о тарелку, разбудила и Мартюшу.
Увы, прорезывание зубок плохо сказывалось на его сне, настроении, поэтому я скорее склонилась над малышом, к которому искренне привязалась, и замурлыкала колыбельную:
– Спи, моя радость, усни… – похлопывая Марти по тёплой спинке.
Это единственная детская песенка, намертво
