Фуга номер семь - Элина Литера
Вряд ли мне дадут поговорить с Оливией сегодня. Но завтра или послезавтра Сантры ослабят надзор. Возможно, Оливия признается мне про второго кавалера, и тогда Филиппу не отвертеться. К бесчестному совратителю придет Леон Грай, представитель семейства опозоренной девицы, и под угрозами всевозможных кар вынудит того сделать Оливии предложение. При этих мыслях у меня едва не брызнули слезы. К счастью, Сантры были слишком заняты своими бедами.
День прошел скомкано. Сантр вытащил папку с накладными, кажется, наугад, бросил наказ просмотреть их на предмет несоответствий — чему? — и ушел.
В обед я прошлась до поворота на номер семь, поймала мальчишку, который слонялся без дела, и попросила проверить камень. Мальчишка вернулся с клочком бумаги, получил медяк и убежал. На клочке было накорябано "Нету тама никого в окно смотрела".
Что ж, надеюсь, с Филиппом все в порядке. Он должен быть здоров, когда я в виде Леона приду к нему выдавать Оливию замуж.
За ужином Оливия сидела тихая и расстроенная, о чем-то сосредоточенно думая. К концу она потерла припухшие глаза, пожаловалась, что ей дурно, и попросила разрешения удалиться в свою комнату. Несмотря ни на что, мне было очень жаль девушку.
Когда Оливия ушла, Сантр сообщил, что скоро придут Унис и Дувос, чтобы посидеть по-мужски, поговорить о разных делах. Меня уже звали на такие встречи, и мне показалось ужасно нудным обсуждать политику и вопросы биржи, потягивая жуткое пойло под названием бренди. Но когда зовет начальство, отмахнуться не получится, тем более, господин Сантр сегодня не в духе.
В этот вечер бренди показался мне еще хуже, чем в прошлый раз. Как назло, Сантр решил сделать из меня "настоящего мужчину" и начал с обучения пить крепкие напитки. После второй порции я почувствовала себя худо и попросила разрешения откланяться.
Глава 12
Меня разбудила громыхнувшая о стену дверь и рев господина Сантра. Я разлепила глаза и увидела начальника, который старательно изображал ярость. Я попыталась понять, откуда он взялся в моей спальне и с ужасом обнаружила, что спальня не моя. Рядом со мной лежала растерянная Оливия. Я провела руками по телу — к счастью, панталоны и нательная рубашка были на месте. Одежда валялась около кровати. Надеюсь, те, кто снимал с меня рубаху, штаны, сюртук и жилет, не обнаружили некоторые несоответствия физиологии. Я напрягла память, но после второй порции бренди была пустота. Меня не могло настолько развезти от небольшого количества алкоголя. И бренди был какой-то другой на вкус. Оливия к концу ужина выглядела сонной. Значит... Картина вырисовывалась довольно ясная и весьма неприятная.
— Леон, соблаговолите одеться, и я уверен, что вашего благоразумия хватит, чтобы дойти до храма.
— Но я не притронулся к Оливии!
— Я предоставлю вам изложить эти доводы перед судом. Мы с мэром Давенрока и полковником из северного гарнизона с удовольствием вас выслушаем.
— По какому обвинению, позвольте узнать?
— В надругательстве над невинной девицей, конечно! А ты, — он повернулся к ошарашенной девушке, — выйдешь замуж за Леона или отправишься в монастырь. В двух днях пути как раз есть один, подальше в горах.
— Но я не... дядя, клянусь!
— Мне позвать повитуху для проверки?
Оливия изменилась в лице и побледнела.
— Так я и думал, — удовлетворенно кивнул дядюшка. — Дорогая племянница, если Леон откажется на тебе жениться, ты поедешь в монастырь сегодня же. Я не намерен терпеть дома подобный позор. Уверен, твои родители меня поддержат. И учти, я попросил господина Униса и господина Дувоса, — он кивнул на чиновников, — удержать тебя любой ценой. Мне будет жаль, если в попытках вырваться ты сломаешь руку. — Сантр гадко улыбнулся. — Местный лекарь, конечно, поможет костям срастись, и сестры в монастыре присмотрят, как смогут, но скажем честно, вряд ли ты будешь еще когда-нибудь музицировать.
Оливия была близка к обмороку. Она, конечно, девушка не из мелких, но против двоих мужчин ей не выстоять, особенно если им был дан приказ не церемониться.
Сдавать Филиппа я не буду при всем его мерзком поведении, и уж тем более второй кавалер Оливии ни в чем не виноват. Если Оливия не назвала никого из них, наверное, тому есть причина.
Если я признаюсь, что я женщина, меня арестуют, и даже не хочется думать, что сделает теперь уже по-настоящему разъяренный господин Сантр, который в этих местах наивысшая власть. Оливию мое признание не спасет. В лучшем случае, ее отправят в монастырь, в худшем — выдадут замуж за кого-нибудь другого. Я была уверена, что Сантр не угрожал попусту, и бедняжку в воспитательных целях могут лишить музыки навсегда.
Я скосила глаза на Оливию. Девушка впала в ступор от угроз сломать руку и вряд ли была в состоянии помочь нам выкрутиться из неприятностей.
Похоже, мне не оставили иного выхода. Остается надеяться на то, что храмовый камень не поставит брачную метку двум женщинам.
— Оливия, — прошептала я, прикрываясь одеялом. — Соглашайтесь, мы найдем выход.
Она, наконец, отмерла:
— Оставьте меня, чтоб я могла одеться.
— Господин Унис, прошу вас прогуляться под окнами дома, — приказал Сантр одному из чиновников.
Тот понимающе кивнул и вышел, грохоча сапогами. Я нашарила на полу одежду и вылезла из кровати, прикрываясь сюртуком. Дядюшка хотел меня остановить, но Дувос указал кивком на ванную комнату. Похоже, он едва сдерживал смех. Кажется, я знаю, кто снимал с меня рубаху и штаны. Хорошо, когда проницательность сочетается с умением молчать.
Нас сразу повели в храм. Со стороны выглядело, что семья королевского надзорника идет куда-то в сопровождении секретаря и ближайших коллег, и никакой торжественности в этом шествии не было. Сантр быстро поговорил с храмовником, и тот начал обряд. Под напряженным взглядом Сантра мы с Оливией произнесли "да" и опустили руки в чашу. Только бы не заметили, что метки не появилось.
Запястье закололо. Не может быть. Не может быть. Краем глаза я увидела, что Оливия удивленно глянула на меня, сначала с ужасом, потом со злобой. Вынув руку из воды я увидела угасающий знак.
