Дикая. Дочь каганата - Лика Вериор

— И к чему вы ведёте?

— Вы воспитываете двух будущих воинов, вы воспитываете императора. Сильного, непоколебимого, бесстрашного. Для вас самым ярким впечатлением была голова, нанизанная на пику, всего лишь голова. Чтобы стало с вами, побывай вы на месте реальной бойни? Бог уберёг вас от этого, но кто сказал, что также повезёт вашему сыну? Мир становится всё более жесток, уповать на удачу просто нельзя, тем более — пускать на самотёк обучение сына. Вам бы никогда не понадобилась помощь каганата, если бы вы правильно воспитывали своих детей. Степняки жестоки, и только в этом их сила. Мы проигрываем, напуганные их напором и злобой, никто не хочет закончить свою жизнь, оставив след как очередная голова на пике.

— Нам и не нужен каганат, — буркнул Амадей, но никто его не слушал.

— Я не хочу потерять сыновей только потому, что из них нужно воспитать сильных мужчин, тем более не хочу рисковать их жизнями, в столь юном возрасте выпуская за пределы дворца.

— Вы так не уверены в своих стражниках? — хмыкнула Хадаан, вызывая у Амадея глухое раздражение. — Вы берёте сыновей на охоту?

— Да.

— То есть на охоте им безопасно, а пару раз пройтись по улицам Раванны — опасно?

— Она права, брат, — вдруг согласился с девушкой принц. — Помнишь, первый раз я сбежал из дворца в девять и вернулся в целости и сохранности. В один момент мальчикам станет интересна жизнь за воротами, и лучше, чтобы рядом с ними был взвод стражи.

— Предлагаете устроить прогулку по столице?

— А почему нет? — пожала плечами девушка. — Заодно и я посмотрю, как у вас тут всё устроено.

— Что же, я подумаю…

— Кстати, кто занимается подготовкой мальчиков?

— Учителя. Лукиан ещё слишком мал, потому только изучает грамоту.

— Мал? Ну да, при этом Лукиан смог забраться на дерево, а Валентин — нет.

— Я обязательно смогу! — возмутился ребёнок, на секунду отвлекаясь от игры, и мужчин поразило, как вытаращилась в удивлении Хадаан.

— Они всё слышали, — шепнула она, на что мужчины только рассмеялись.

— Слышать — это первое, чему можно научиться во дворце. Эти два оболтуса собирают сплетни со всех углов.

— Хорошее умение.

— В отличие от Бойхайя, у нас воспитывают не воинов, а политиков.

— Ваша главная проблема в том, что вы разделяете эти два понятия, тогда как владыка должен быть и воином, и политиком. Потому я бы советовала плотнее заняться мальчиками, Лукиан уже в том возрасте, когда нужно уметь стрелять из лука и держать в руках меч, что уж говорить про Валентина.

— А ваш брат? Неужели он воспитывается именно так?

— Можете даже не сравнивать, на нём с самого рождения лежит бремя в виде целого каганата, и в свои годы он неплохо отдаёт приказы, а первый лук мы с ним вырезали ещё тогда, когда он только ходить начал.

— А как воспитывали тебя? — Амадей не хотел интересовать, но вопрос вырвался сам.

— Со мной получилось не очень приятно, зато показательно…

Хадаан хорошо помнила тот день, когда закончилось её беззаботное детство. В один момент малышку не выпустили во двор, отправив к страшного вида старику с уродливыми шрамами на лице. Тогда он казался ей действительно старым, хотя на деле кай было не больше сорока. Он тогда очень придирчиво осмотрел дочь каана, пихнул, наблюдая за тем, как быстро она выставляет ногу для равновесия, спросил о чём-то...

Девочка так любила пробираться на задний двор дворца, где будто существовал совсем иной мир. Там были другие дети, почему-то большеглазые и иногда со впалыми щеками, в совсем другой одежде, не такой, какая была у Хадаан, говорили они плохо, но зато знали столько интересных игр... Тогда малышку не интересовали взрослые, в отличие от тех же кур или псов, они не имели для неё никакой важности. Пятилетняя, она играла вместе с детьми из другого, непонятного мира, учила их лучше говорить, рисовать. Ей было так хорошо и свободно...

А потом всё закончилось. Просто выловили как нашкодившего котёнка и за шкирку притащили к Шраму. Каана тогда извинялась, а Хадаан не понимала, что владычица извиняется за свою неспособность родить сына. Она гладила девочку по голове, через боль рассказывая, как интересно на охоте, как весело драться с мальчишками и побеждать их, сколько нового там, за стеной, в мире, о котором Хадаан почти ничего не знала. Она совсем не понимала, к чему ведёт её мама, пока не был озвучен приговор: хейреми возможно и не родится, а значит, роль наследника возлагается на Хадаан, и требования к ней соответствующие.

Но каана не соврала, она никогда не врала дочери, меч в руке девочки так красиво лежал, учителя рассказывали невероятные истории, которые она вмиг запоминала, а за пределами дворца было столько всего...

Эти люди тоже были одеты иначе - у них не было таких же мехов, как у принцессы, они не носили красивые вышитые сапоги, они были другого телосложения, будто бы в них было мало влаги - худые, как быстро разобралась Хадаан. Они иногда даже были голодными, и она, наблюдая за ними с высоты своего коня, совсем не понимала - как же так? Удивлённо смотрела на отца, а он лишь гладил её по голове, посмеиваясь. Но почему у них нет всего того, что есть у Хадаан? Они ведь точно такие же — две руки, две ноги, голова...

Потом она уже знала, что тот год был засушливыми и неурожайным, степняки, подгоняемые голодом, обкрадывали окраинные селения каганата, и жители были вынуждены бежать ближе к столице, в поисках крова, защиты и справедливости. И тогда жена каана приказала строить дома для обделённых, где бы их кормили и давали им ночлег, чтобы не было в каганате бедности и несчастий.