Татьяна Шмидко - Дежавю
– Отец…
Эдуард и Диксон переглянулись, а Элиза прижала ладони к губам, чтобы сдержать вскрик. Она любила Генри, как и всех остальных членов своей семьи, поэтому с широко распахнутыми глазами смотрела на Аронимуса, словно видела перед собой чудовище.
Звук сердца Генри приближался неестественно быстро для человека, видимо его несли на себе солдаты из армии Триумвирата.
– Ну что? Все еще будешь угрожать мне, своему брату, и убьешь ради того, чтобы человек выжил? Ради этого животного, топчущего Землю, живущего только для того, чтобы дать пищу нам, высшим существам? – спросил Аронимус с вызовом, рассчитывая склонить чашу весов на свою сторону.
Он решил сыграть на естественном убеждении в превосходстве, которым страдали все вампиры без исключения. Да, превосходство было очевидным, только его значение понималось каждым по-разному. Диксон был глубоко убежден, что раз нам дана большая власть и способности, то это и большая ответственность, что мы созданы для того, чтобы охранять и помогать более слабым. Так считали и мы, его дети, но остальные вампиры привычно упивались своим всемогуществом и властью отнимать жизнь у любого человека без зазрения совести. Повисла тишина. Не дыша, я ждала, что ответит мудрый Прайм, и надеялась на то, что этот ответ подарит жизнь отцу.
Я стояла и с ощущением полного бессилия слушала, как Генри приближается к замку. И вот, из-за спин свиты двое охранников вывели его под руки. Они отпустили его, и он рухнул на пол, – кажется, у него были сломаны обе ноги.
– Отец! – крикнула я, бросившись к нему. Но Эдуард остановил меня, схватив за плечи.
Генри поднял глаза на меня и побледнел. Конечно, – я была без грима, без линз, и моя кожа сияла в лучах заходящего солнца. Я неосознанно попыталась спрятаться от него за спину Эдуарда. Опять же – слишком быстро для человеческого восприятия.
– Бэль? – услышала я его неуверенный вопрос.
Моя тайна была раскрыта и не было больше нужды скрывать ее. Я неуверенно вышла из-за спины Эдуарда и посмотрела отцу в глаза. Испуг. Боль. Непонимание. Боль от потери. Страх. Генри побледнел, а потом начал краснеть – у него от волнения повысилось давление. Я слышала, как бешено колотится его сердце и, испугавшись за его здоровье, быстро заговорила, желая успокоить:
– Папа, ты только не волнуйся, твое давление зашкаливает!
Потом я зло спросила Аронимуса:
– Что он здесь делает?
– Я проводил расследование, – глухим голосом ответил Генри вместо Аронимуса.
– Генри, мы же просили не искать ответов! – воскликнул Эдуард.
– Теперь я понимаю, почему, – ответил тот, повернувшись на спину.
– Он следил за нами! Диксон, твоя безответственность и отступничество от законов в конце концов привела этого человека к нам, на верную смерть.
– Окончательный ответ он получил, увидев здесь Бэль, – строго сказал Прайм. – Если бы ты не привез его сюда, он никогда не узнал бы наверняка – только бы подозревал. Так что ты сам нарушил закон!
– Нарушил? – злобно прошипел Аронимус. – А твой Эдуард не нарушил? Женился на человеке, она родила ему дочь, умерла и стала вампиром!
– Как… как умерла? Как вампиром? – спросил Генри.
Эта новость окончательно подкосила его – он схватился за сердце, а его лицо начало синеть. Я рванулась к нему, но Диксон опередил меня – он уже стоял на коленях около Генри, щупая его пульс, не обращая внимания на Триумвират.
– Вот тебе и ответ, Аронимус. Ты великий моралист, любитель пофилософствовать. Кто больше имеет право на жизнь: тот, кто не думая, бросается спасать чужую жизнь или тот, кто эту жизнь жаждет отнять?
В нашем окружении воины Прайма одобрительно зашумели, и у меня появилась надежда, что Генри останется жив, если, конечно, его сейчас же отправить в больницу.
Аронимус понял, что проиграл, потому что он вдруг резко вскрикнул:
– Вперед!
Через секунду балкон заполонили мрачные фигуры – это был карательный отряд Триумвирата. В ответ Прайм снова издал свист, и все вокруг завертелось в бешенном танце боя – две армии по странному стечению обстоятельств: Прайма – в белом и черная Триумвирата сцепились в смертельной схватке. Двое индейцев-гуронов, Адель и Джек с Келланом уже сражались вокруг Брукса, который тут же превратился в огромного черного волка и, с перепуганной Ханной на спине, пятился к перилам балкона. Он сделал огромный прыжок и через секунду падал вниз, унося мою дочь в теплые морские воды залива, подальше от смертельных клыков разъяренных вампиров. У меня отлегло от сердца, потому что я не могла разрываться между ней и Генри. Тем более, что сейчас Диксон делал ему непрямой массаж сердца, которое остановилось пару секунд назад. Я, не обращая внимания на кипевший вокруг бой, бросилась к отцу, и, встав на колени, взяла его холодеющую руку в ладони. Вокруг меня летали стулья, кто-то вылетел за пределы шатра, пробив высокий полог своим обезглавленным телом, в ожесточенной схватке сминались каменными телами столы и мраморные барельефы. Отвратительные звуки отрываемых конечностей и скрежета зубов по каменной коже перемежались с рычанием и проклятиями на сотне разных языков. Эдуард кружил вокруг нас, помогая Лили и Алисе защищать нас от нападения. Он неистово работал руками и зубами, расталкивая всех так, что вокруг образовалось свободное пространство.
А я сидела и смотрела на ресницы Генри, желая только одного – чтобы они хотя бы немного пошевелились. Диксон уже сломал ему одно ребро, пытаясь реанимировать, но пульса все не было. «Ему нужно в реанимацию! Ему нужно к врачу!» – пронеслось у меня в голове, и я закричала что есть силы:
– Отец, не умирай!
На какую-то секунду сотни глаз, черных от ярости, желтых и красных, уставились на меня и увидели, как я осторожно поднимаю бездыханное тело Генри с холодного каменного пола.
– Прайм, помоги! – крикнула я, делая первый шаг к замку, на противоположной стороне которого стояла моя машина. Мне бы только до нее добраться!
Прайм вдруг отдал серию коротких приказов на каком-то неизвестном мне языке, после которых произошло невероятное: большая половина армии Прайма бросила охоту на противника, и вокруг меня образовалось широкое кольцо вампиров в белом, которые прикрывали нас от нападения. Я осторожно делала шаг за шагом, а они передвигались вместе со мной. Я видела, как Прайм держит за горло смертельно перепуганного Аронимуса и заставляет смотреть на фиаско его знаменитой армии. Тела Кайсуса и Кунца валялись бесформенными грудами рядом, а вокруг них кипел бой. Прайм немного отпустил Аронимуса и сказал:
