Ольга Булгакова - Тяжесть короны (СИ)
Ромэр не ответил, что было закономерно. Виконт, бросив на меня короткий взгляд, предложил Брэму:
— Может, лучше спросить Ее Высочество, кого она впустила в свою спальню?
На меня брат даже не посмотрел. Я не удивилась, знала, что он никогда не простит меня за молчание. Но в который раз проклинать медальон, разрушивший мою жизнь, сил не было.
— Я предпочту общаться с этим человеком, — процедил Брэм, чуть выпятив челюсть. — Будет хоть какой-то шанс, что мне ответят.
Здесь брат ошибся в предположении. Я отлично знала, если Ромэр решит молчать, то ответов Брэм не услышит никогда. Но объяснять это, разумеется, никому не собиралась. Я должна была спасти Ромэра, хотя бы попытаться.
— Брэм, я тебя умоляю, — борясь с амулетом за каждое слово, попросила я. — Позволь ему уйти.
— Я хочу знать, кто это! — раскричался брат, взмахивая рукой. — Что он здесь делает! Почему у него мой алонский меч! И почему я должен выполнять твою просьбу!
От этого крика звенело в ушах, из раскалывающейся головы улетучились все мысли. А из-за всепоглощающей боли я ответить при всем желании не могла. И очень удивилась, когда брату ответил Ромэр. Его голос звучал совершенно спокойно, словно он разговаривал с Брэмом на посольском приеме. Будто не сжимал в руке обнаженный меч и не видел готового в любой момент напасть виконта.
— Меня зовут Ромэр из рода Тарлан, Ваше Величество. Сожалею, что мы знакомимся в такой ситуации.
Жаль, что туман перед глазами мешал разглядеть лица Брэма и виконта. Догадываюсь, какое удивление могли вызвать слова Ромэра.
— Знаете, сейчас не время для шуток, — раздраженно заметил брат.
— Я и не собирался шутить, — заверил Ромэр.
— Вы хотите убедить меня в том, что король Арданга всего через несколько дней после восстания срывается с места и появляется в Ольфенбахе, в королевском дворце? — Брэм не скрывал сарказма. — Мне такая история кажется бредом сумасшедшего.
— Тем не менее, это правда, — все так же серьезно ответил Ромэр.
Молчание затянулось, тогда виконт решился спросить меня.
— Ваше Высочество, это так?
Я кивнула. Слышала, как перешептывались Брэм и эр Сорэн, но слов не различала.
— Если вы думаете, что мое заключение или даже казнь каким-нибудь образом повлияют на отношения Арданга и Шаролеза, вы заблуждаетесь, — мягко сказал Ромэр.
— Поверьте, я об этом даже и не думал, — отмахнулся Брэм. По жесту поняла, что брат сказал правду. Почему-то это обрадовало. — У меня много других вопросов.
Спокойный тон Ромэра оказывал на брата благотворное влияние. Брэм уже не так злился и казался способным к диалогу.
— Постараюсь на них ответить, — Ромэр спрятал меч в ножны. После небольшой паузы этому примеру последовал и виконт.
— Почему Вы здесь? — спросил Брэм, к моей несказанной радости, добавив: — Ваше Величество.
— Я хочу помочь Вашей сестре, — обращение было Ромэру приятно, но я знала, он не станет заострять на нем внимание.
— Почему Вы думаете, что ей нужна помощь? Ведь она уже дома, в безопасности, — Брэм повел рукой, окидывая взглядом комнату. Но при этом не посмотрел на меня.
— Ее Высочество сильно изменилась, если верить моим осведомителям.
— Любопытно, — хмыкнул брат. — О каких же изменениях Вам рассказали?
— Ее Высочество говорила, что ненавидит Стратега, но после возвращения во всем его поддерживает, — начал перечислять Ромэр. — Даже, насколько мне известно, пыталась помирить вас.
Брэм хмуро кивнул, подтверждая правильность слов. Я молчала, изо всех сил сдерживала навязанные амулетом оправдания.
— Рассказала Совету неправду, повторяя историю Стратега о похищении, которого никогда не было, — продолжал Ромэр.
— Вы утверждаете, что не похищали Нэйлу? — уточнил Брэм. Как мне показалось, только для полноты картины.
— Трудно кого-нибудь похитить, если сам сидишь в тюрьме, — невесело усмехнулся Ромэр.
— Логично, — согласился брат.
— И, как я сейчас вижу, Ее Высочество поссорилась с Вами. А ведь она рискнула жизнью, свободой, но вернулась в Ольфенбах после нападения на Вас, Ваше Величество.
Мягкий упрек Ромэра вынудил Брэма оправдываться:
— Для ссоры были причины.
— Не сомневаюсь, — серьезно ответил Ромэр. — Но я уверен, что виной всему Стратег.
— Да он уже два дня сидит за решеткой! — выпалил Брэм. — Я тоже думал, что он сестре угрожает, шантажирует мной. Но теперь Стратег в тюрьме! Все изменилось, все. Кроме ее молчания!
Брэм не выдержал и стал ходить от окна к двери и обратно. Он знал, что такое поведение выдает растерянность, замешательство, а потому никогда не позволял себе подобного при посторонних. Этому проявлению доверия мое затуманенное болью сознание обрадовалось даже больше, чем обращению «Ваше Величество» к Ромэру.
— У меня такое ощущение, что я не знаю свою сестру вообще! — буркнул Брэм, а у меня создалось впечатление, что он жалуется Ромэру. Любимый промолчал, не считая возможным вмешиваться в ход размышлений Брэма. — Может, Вы знаете ее лучше, может, Вы сможете мне объяснить, что происходит, — вдруг предположил брат, останавливаясь рядом с Ромэром. Не дожидаясь ответа, Брэм продолжил:
— Я просил ее все мне рассказать. Сказал, что пойму, что смогу защитить от Стратега. Она ничего не сказала, — в голосе снова сорвавшегося на крик брата слышались обида и раздражение. — Я избавил нас от Стратега и что слышу в ответ на все вопросы? «Я не могу». Так и я больше не могу объяснять все болезнью или попытками защитить Вас, как думал…
— Болезнью? — бросив на меня полный беспокойства взгляд, перебил Брэма Ромэр.
— Ну да, она как вернулась, так чуть не каждый день обмороки, — скрестив руки на груди, насупился брат.
— Нэйла, как ты? — спросил любимый, подходя ближе.
— Я здорова. Все хорошо, — солгал амулет.
— Ты очень бледная, — подавая мне руку, продолжил Ромэр.
— Все в порядке, правда, — периат изогнул мои губы в успокаивающей улыбке. — Не стоит беспокоиться.
Ромэр нахмурился, не поверил, настоял на том, чтобы я села в кресло.
— Я не мог не заметить кольца, — вдруг заговорил молчавший до того виконт.
— Так случилось, что мы с Ее Высочеством обменялись подарками перед ее отъездом из Арданга. Но понимаю, о чем Вы подумали, — Ромэр улыбнулся. — Мы не женаты. Да и если бы свадьба была в Арданге, то о браке свидетельствовали бы не кольца, а медальоны.
Он вдруг побледнел, отпрянул на шаг и, глядя мне в глаза, повторил шепотом:
— Медальоны…
