Непростое наследство - Ксения Монакова
Анри, услышав разговоры, хмыкнул и заметил, мол, «пусть бы хоть за портного выскочила, успокоилась и всем легче стало». Сам мнения насчет Эри не изменил, но и упрекать ни в чем не пытался. Попытка восстановиться в королевской академии закончилась неудачей. Благородный лорд, с чьим сыном он имел неосторожность сцепиться, позаботился о сохранности репутации наследника. Анри не взяли даже спустя год, и пришлось во всем признаться отцу. Не знаю, как отреагировал Равьен-старший — подробностей разговора мне раскрыть никто не соизволил. Но пару недель Анри жил в таверне, а потом заявил, что хотел бы поработать здесь еще немного — набраться опыта и, возможно, вернуться в столицу. Но я-то знала, чем оканчиваются такие планы.
Элти долго качала головой и даже заплакала, когда я призналась, что, не знаю, покину ли Леайт. «Ты не вернешься — сама не видишь? Так и знала!», — с обидой сказала она, потом обняла и попросила прощения. Они с Руллом Гарде приезжали в середине лета и провели в таверне почти две недели. Элти пришла в восторг от моря и местных закатов, а Рулл оценил эль и сказал, что однажды скопит денег, пустит по боку городскую стражу и откроет собственное заведение. Обычно немногословный, он на редкость легко сошелся с Терком и просил рассказать побольше о том, как сварить эль, чтоб гости были довольны.
— Ну и каково тебе с ним? Убежать и спрятаться теперь не хочешь? — спросила я, когда как-то вечером разразился шторм, и мы с Элти забрались под одеяло на моей огромной кровати. Точь-в-точь как в детстве, в приюте.
— Еще слово — придушу подушкой, — легонько толкнула в плечо она. — Какой же дурой я была, Сорель, когда выдумывала всякие глупости. Помнишь?
— Когда велела принести лиловые ленты? Или пирожные с кремом из лавки в верхнем городе? Или заставила ждать под дождем у мастерской, а сама не пришла? Или…
— Боги светлые! Закрой рот! — даже пары свечей хватило, чтоб разглядеть как она покраснела. — Лучшего мужа, кажется, и пожелать нельзя. Помнишь старую ведьму, что жила у реки? — Элти повернулась на бок. — Она ведь обещала, что я выйду за мужчину, на которого и не смотрю.
— Чего только они не обещают.
— Сорель, почему ты такая зануда? А помнишь, как мы мечтали никогда не выходить замуж, а купить дом в какой-нибудь деревне?
— А потом сыграть свадьбы в один день и жить по соседству. И тебе тогда нравился мальчишка с фермы. Кажется, его звали Лоран? Или Луи?
— Мне жаль, что ты не вернешься, — тихо проговорила Элти, и ее глаза влажно заблестели. — Так славно было бы поселиться по соседству.
— «Как будто ты моя сестра»? — я повторила слова, которыми мы успокаивали друг друга в приюте, если становилось страшно или грустно.
— «А я и есть», — Элти рассмеялась и потянулась обнять.
Через несколько дней, когда они с Руллом уезжали, я едва сдержалась, чтобы не расплакаться — особенно на обещании Элти вернуться зимой. Рулл добавил, что очень хочет поучиться руководить таверной. Я же чувствовала укол вины, когда подруга и ее муж уселись в экипаж и тот покатился в сторону выезда на тракт. Сама того не желая, я подвела Элти, а еще не рассказала всей правды о Реджисе. Она, знавшая меня много лет, не стала допытываться, но истории о романе с одним из местных чиновников явно не хватило. Когда-нибудь расскажу.
Риза и Тьерн приезжали в Леайт дважды за прошедший год. Один раз поздней осенью, когда в Серайзу выдалось спокойное время и получилось взять выходные. Второй — к празднику начала зимы. Конечно, отметить его гулянкой посреди улицы не вышло — погода совсем испортилась. Но развлечений в городе хватало. Оба раза все начиналось мирно и спокойно, а потом Риза и Тьерн ссорились словно ни с того, ни с сего, расходились по разным сторонам и пару дней друг друга даже не смотрели. Она предпочитала сидеть в таверне, говорить обо всем на свете, кроме своего возлюбленного. Иногда, правда, бросала пару фраз, по которым было невозможно ни о чем догадаться. Тьерн отправлялся бродить по городу или добровольно помогать Реджису. Становился смурнее грозовой тучи. Потом они так же неожиданно мирились и выглядели самыми влюбленными в мире людьми. Объяснений этому не находилось ни у кого.
Я окончательно отложила идею продажи таверны в самый дальний ящик. Себастиан Мейкс пару раз заводил разговор, мол, госпожа Сорель, а не желаете ли заключить сделку. Я отказывала, и однажды ему надоело. Но все-таки, когда из гильдии пришло ежегодное письмо, ответом на которое следовало высылать подтверждение или отказ от дальнейшей работы травницы, я поставила подпись и отправилась в банк оплатить положенный взнос. В столицу можно не возвращаться, но отрекаться от права готовить зелья, не стоит. Реджис полностью поддержал.
Прошедший год ничего между нами не изменил. Разве что связал еще крепче, заставляя немного забыть об осторожности. Слуги в таверне наверняка догадывались, но молчали. Может, не желали сплетничать; может, боялись потерять работу; а, может, Терк велел закрыть рты, ведь не дело это — хозяйское белье ворошить. Впрочем, иллюзий я особенно не питала — кто-то что-то да разболтает или уже разболтал. В лицо ничего не говорили, но любопытные взгляды время от времени ловила. Раз дело касалось Реджиса, никто особенно не осмелился задавать вопросы — его в городе по-прежнему побаивались.
Планов я предпочла не строить, не загадывала слишком далеко. У меня была таверна, удалось полностью рассчитаться по теткиным долгам, кое-какие сбережения в банке, гильдейская брошь травницы и наконец-то полная свобода действий. Можно все продать, уехать, можно заниматься заведением, можно оставить управляющим Анри и заниматься лекарствами или вообще валяться на кровати без дела. Теперь-то я не умру с голоду и не обязательно, как мечтала Эри, искать поддержку в лице состоятельного мужа. Я была обеспечена, счастлива и любима — что еще нужно? Крестьянской девчонке из приюта о подобном и мечтать было нельзя.
