Мораль ментального мага - Дарья Андреевна Кузнецова
Как сейчас. Ей было хорошо и весело. Первая скованность быстро ушла, Исса выбросила из головы размышления о том, что Цитрин — преподаватель. В конце концов, это действительно просто танец, и дракон — не первый и не последний.
Но из лучших. Причём лучших не только здесь, а вообще — из всех, кого доводилось встречать Иссе, при всём богатстве опыта. Сложно было заподозрить в щуплом менталисте, который был чуть ниже партнёрши на каблуках, такого уверенного партнёра, всё казалось, что это хлипкое эфемерное создание не способно двигаться энергично, долго и тем более — красиво. Словно чистокровный змей, выросший у побережья, а не дракон!
Длинная красная бахрома эффектно взвивалась подобием пламени, чёрный шёлк ласкал ладони, руки направляли уверенно и твёрдо — не допуская ничего лишнего. Выверенное расстояние, словно они на сцене. Цитрин улыбался открыто и искренне, светлые волосы выбились из хвоста и растрепались — и Исса не могла не любоваться. Как не могла отказать в следующем танце, а потом ещё и ещё...
Окружающие тоже обращали на них внимание. Когда в очередной раз затихла музыка, отмечая окончание прошлой композиции и давая передышку, Лазурна с удовольствием хлопала и радостно заявила, что они великолепно смотрятся вместе, так и просится на полотно. Хотя бы просто живописное! Возразить на это было нечего: чёрное с красным — беспроигрышное сочетание.
Дракон оказался не только отличным партнёром, но и невероятно предупредительным кавалером. Замечал, когда его спутница уставала, угадывал желание выпить чего-то прохладного, развлекал во время отдыха забавными придворными сплетнями и историями — не упоминая ни одного имени. Легко открыл тайну, куда уезжал: вызвали к юному менталисту, у которого из-за подростковых проблем начался конфликт с даром. По собственному признанию, это Цитрину удавалось лучше всего — находить язык с молодыми собратьями по дару, так что иногда знакомые специалисты звали на помощь. На вопрос, почему он не захотел посвятить жизнь именно этой работе, бесхитростно признался, что со взрослыми ему гораздо интереснее, чем с детьми.
Менталист был настолько безупречен, что это почти пугало. Исса пыталась придраться хоть к чему-то в его поведении — и каждый раз терпела неудачу. Без малейшего неудовольствия уступил партнёршу другому кавалеру, спросив при этом её согласия, охотно увлёк в танец хозяйку вечера, потом ещё одну девушку, кажется художницу. С каждой партнёршей был неизменно обходителен, не бросал на змею пламенеющих взглядов.
И уже Исса ловила себя на том, что не хочет уступать его внимание кому-то ещё. Это злило. Злило, что он — вот такой исключительно обаятельный, улыбчивый и заботливый сам по себе, а она интересует его сейчас больше других только из-за умения танцевать и любви к цветомагии. А то обстоятельство, что её это задевает, злило ещё больше и вызывало чувство отупелого бессилия.
Змея пыталась отвлечь себя напоминанием об этике и мыслями о Ямане, но стало только хуже. Потому что она не могла не сравнивать. Да, кентавр — хороший парень, очень красивый, и с ним хорошо, но… До чего же хотелось, чтобы он, хоть иногда, был таким! Танцевал. Подавал руку, помогая встать со стула — и вовсе не потому, что она сама не способна подняться.
Перед Яманом было мучительно стыдно и противно — от себя самой. Но уйти Исса всё равно не могла: музыка манила, словно дудочка заклинателя.
Мысли накатывали волнами, вдруг, стоило остановиться и ненадолго остаться в относительном одиночестве, и выход Исса нашла один: не останавливаться. Музыка, движения и поддержка надёжного, уверенного партнёра не вызывали сомнений и внутренних разногласий.
До медленного танца, в котором она оказалась в паре с Цитрином.
Дракон не изменял себе. Не поглаживал сквозь тонкую ткань, не прижимал слишком тесно, и ладони его находились именно там, где требовал танец. Но…
Этот проклятый танец и это проклятое платье, которое всего час назад казалось любимым! Исса давно сняла болеро, которое мешало двигаться, и каждый раз едва не вздрагивала, когда горячая ладонь мужчины ложилась на обнажённую кожу между лопаток, соскальзывала по плечу. В быстром движении это не ощущалось так остро, не привлекало столько внимания.
Чувствуя, что ещё немного, и она не выдержит, попросту сбежит, Исса постаралась отвлечь себя единственным доступным способом.
— Цитрин, я благодарю вас за приглашения на этот вечер, всё прошло чудесно, но цветок хотелось бы вернуть, — начала она разговор, который успела несколько раз отрепетировать в голове. Да, он должен был проходить в менее волнующей обстановке, но лучше это, чем неловкое молчание, сосредоточенное на неуместных ощущениях.
— Вам не понравилось? — кажется, всерьёз расстроился он. Или убедительно изобразил.
— Нет, орхидея прекрасна, но я не могу принять такой дорогой подарок.
— Ах вот что вас смущает! — просиял мужчина. — А если я скажу, что стоил он пару империалов?
— Я не поверю, — нахмурилась Исса. Деньги были не совсем плёвые, примерно столько обошёлся бы хороший ужин в одном из ресторанов Рыбного, но творения цветомагов стоили на несколько порядков дороже! — Так не бывает.
— Бывает, если считать только затраты на материалы, — улыбка дракона стала ещё шире и совсем уж неприлично счастливой. — Это одна из самых удачных моих учебных поделок.
— Вы же говорили, что не умеете рисовать, — припомнила она. — Примитивизм и всё такое…
— Я был немного слишком самокритичен, — признался Цитрин. — Но когда смотришь на работы мастеров, а твой предел — простые цветы с ладошку, это заставляет критически воспринимать результаты.
Исса прекрасно знала, что в цветомагии есть две крайних степени сложности произведения: это нечто большое или миниатюрное, но при этом — очень подробное. Чем больше мазков краски и чем они ближе друг к другу, тем труднее собрать устойчивую конструкцию. Но теория очень плохо стыковалась с действительностью: для чистого огненного мага, которому совсем не даются другие стихии, сама возможность так тонко манипулировать силой и заставлять её замереть в крошечном пространстве ставила творцов в один ряд с богами.
Цитрин уверял, что цветок — одна из самых простых конструкций, учебная, и если он хорошо выходит — это не значит, что получится нечто иное. Собственно, несколько видов
