Хаос - Анна Карвен
О.
Мой…
Мои глаза опускаются… и расширяются. Кайм снова посмеивается.
Как же не оценила этого — его — раньше? В первый раз, когда мы трахнулись, это было неудержимо, отчаянно и безумно. Мы были слишком поглощены друг другом, чтобы по-настоящему насладиться моментом.
Теперь начинаю понимать, что мужчина подо мной действительно…
Я с благоговением качаю головой.
Я уже видела мужчин раньше. Во дворце, в лагере командира Трис, меня выставили перед солдатами напоказ, заставив терпеть их непристойные взгляды и вульгарные жесты. Члены полностью выставлены, грязные руки лапают меня…
«Смотри, трогай, но не оскверняй ее. Она — приз нашего божественного лидера. Любой мужчина, который достаточно глуп, чтобы трахнуть ее, унаследует двойное проклятие: смертный приговор империи и гнев Лока».
По сравнению с ними, Кайм действительно из другого мира.
Я замираю, когда волна неприятия накатывает на меня, вызванная этими ужасными воспоминаниями. Это так неожиданно, что у меня на глазах выступают слезы, и я изо всех сил пытаюсь оттолкнуть это.
Не здесь.
Не сейчас.
Не тогда, когда мы на вершине мира, и подо мной это великолепное создание; не тогда, когда он говорит мне делать все, что я, черт возьми, хочу.
— Не торопись, Амали, — хрипло говорит он, и звука его голоса — глубокого, терпеливого, наполненного нежностью — достаточно, чтобы разрушить оковы вокруг моего разума.
Я закрываю глаза и сосредотачиваюсь на своем желании, позволяя ощущению проникнуть в каждую часть моего тела.
— Хорошо, — одобрительно говорит Кайм, требуя моего внимания. Я открываю глаза и вижу серебристую тьму в его взгляде.
О, Селиз, он прекрасен.
Один его вид прогоняет весь мой страх прочь.
Я провожу пальцами по белоснежной коже, мои прикосновения легки, как перышко, когда рисую завитки на его теле. Я беру его член в руку, крепче сжимая, когда глажу его, проводя большим пальцем по самым чувствительным местам.
Кайм закрывает глаза и испускает глубокий, прерывистый вздох. Выражение его лица смягчается, сменяясь то агонией, то экстазом.
Кончик его члена блестит жемчужиной его влаги. Я прижимаюсь губами к головке его эрекции.
Кайм стонет и напрягается в своих добровольно наложенных узах, его мощные мышцы напрягаются.
— Еще, — хрипит он. — О, черт, Амали.
— Да, — говорю я с легкой ухмылкой, прежде чем взять всю его длину в рот. Кайм замирает становясь тихим, а затем издает самый удовлетворенный рык.
Осмелев, я доставляю ему удовольствие своим ртом; языком нащупываю чувствительные точки, беру его медленно, а затем быстрее, руководствуясь первобытными звуками, исходящими из его горла.
Своим языком, своими губами… Я чертовски изобретательна. Его рычание превращается в крики удовольствия. Он ругается на древнем горном языке. Кайм резко вдыхает и выдыхает, слегка подрагивая.
Его легко заставить откликнуться.
Это то, чему меня учили.
Разница в том, что с Каймом я делаю это охотно, и его реакция приносит огромное удовольствие.
Его удовольствие доставляет мне удовольствие.
— Богиня, Амали, — стонет он, извиваясь подо мной, когда я двигаюсь все быстрее и быстрее, крепко обхватывая пальцами основание его члена. Его вкус наполняет мой рот: соленый, пряный и немного сладкий. — Ты богиня.
Я сосу его, пока член не становится невероятно твердым, пока Кайм не начинает дергаться и выгибаться, и внезапно садится прямо, вытягивая связанные руки над моей головой, пока я не оказываюсь в объятиях его сильных рук.
По его телу пробегает сильная дрожь.
Я теряю всякое чувство времени и места, продолжая свои ласки, не обращая внимания на ветер, облака и туман. Наши тела прижимаются к мягкой траве и крошечным цветочкам.
Наконец крики Кайма становятся хриплыми, и я знаю, что он на грани освобождения.
Вот тогда я отстраняюсь, слизывая его вкус со своих губ.
Кайм падает спиной на траву, его эрекция огромна, грудь вздымается. Пот бисеринками выступает у него на лбу и блестит на груди.
Все еще тяжело дыша, он открывает глаза и смотрит на меня. Его взгляд опасно сужается.
— Иди сюда, — приказывает он.
— Вроде я должна была быть главной, — шепчу я, мой голос срывается, когда еще больше возбуждаюсь при виде него. — Ты просто ничего не можешь с этим поделать, да?
Он поднимает брови, словно у него в руках все ключи от дворца. Как он может выглядеть таким в высшей степени уверенным, когда так связан?
Его губы слегка приоткрываются, показывая мне завлекающий блеск его розового языка. Прежде чем даже осознаю, что делаю, я двигаюсь вперед на коленях, пока не оказываюсь верхом на его торсе.
— Ближе, — бормочет он, напоминая мне волка, который пытается уговорить кролика.
— Ч-что ты делаешь, Кайм?
— Скажи мне, чего ты хочешь.
Я оглядываю его с головы до ног, упиваясь широкой грудью, скульптурным совершенством его рук и плеч.
Это все мое.
Милая Селиз. Что, во имя бесконечной пропасти, мне с ним делать?
— Все, что угодно, Амали.
Я смотрю на его губы, чувственные и слегка приоткрытые.
Никогда в жизни не видела ничего более соблазнительного.
Мое лоно пульсирует.
Клитор ноет.
Мне нужно почувствовать его губы на себе.
Осмелюсь ли я?
Мое тело движется быстрее, чем мои мысли. Я двигаюсь вперед на коленях, жадно, эгоистично, отвечая на приглашение в его темном взгляде.
Мои губы приоткрываются. У меня перехватывает дыхание. Головокружительно.
Он такой чертовски красивый.
— Я… я хочу, чтобы ты… — Мой голос срывается. Слова не выходят наружу. Потребность настолько сильна, что парализует меня.
— Пососал тебя. — Он ухмыляется, выглядя совершенно коварным.
Я молча киваю.
Пожалуйста, Кайм.
— Хорошо, — хрипит он. — Я так хочу попробовать тебя на вкус, прежде чем трахну.
И вот так любая иллюзия, что я в какой-то момент контролировала ситуацию, рушится. Это было хорошо, пока это продолжалось, но я никак не могу устоять перед ним, когда он так смотрит на меня.
Я двигаюсь вперед, пока не оказываюсь на коленях, оседлав его грудь. Каким-то образом ему удается опустить связанные руки так, чтобы они лежали возле моих бедер.
Мы находимся в самом нелепом положении, но ему удается заставить нас чувствовать себя невероятно сексуально. Он так близко, что я чувствую его теплое дыхание между ног.
Кайм находит мой нежный вход и ласкает его подушечкой большого пальца, слегка надавливая на пирсинг. Я вскрикиваю, потрясенная волной удовольствия, которая прокатывается по
