Цитадель: дочь света - Марианна Красовская
– Вот как? – я прямо чувствовала, как его брови поднялись вверх в насмешливом удивлении. – Так мне оказана честь?
– Ты что-то не высказал особого сопротивления, – огрызнулась я.
– Галла, я не знал женщин почти восемьдесят лет. С тех пор, как у меня жена умерла. Ну почти не знал… Если красивая женщина целует меня, я могу потерять голову.
Я обернулась, посмотрела, наконец, на него. Отставим в сторону вопрос о его возрасте. Пока меня интересовало другое.
– А я красивая?
– Да.
Он приподнял пальцем мой подбородок, заглянул в глаза:
– Почему, Галла?
– Я люблю тебя, – буркнула я.
А что ему еще сказать?!
– Что?! – изумился он.
– Я люблю тебя, придурок! – закричала я. – Я любила тебя еще в своем мире! Ты мне снился по ночам! Я рисовала твои портреты! Один даже не сожгла сразу. В сосновом лесу, на коленях, в молитве…
Он мучительно побледнел.
– Разве прошло время моей власти? – прошептал он, прикрыв глаза.
– Именно, – ссутулилась я, опустив голову, закрыв лицо волосами.
Мне было… нет, не стыдно. Что постыдного в любви? Просто вот так, высказав все, что было на сердце, я стыдилась своей несдержанности. В конце концов, здесь такое поведение было вряд ли принято.
– Галла, – мягко сказал он, убирая волосы от моего лица. – Галла… То, что ты сказала… Это честь для меня.
– И только? – с горечью спросила я.
– Не только. Ты мне нравишься. Пожалуй, я даже немного влюблен. Ты красивая, добрая, щедрая. Но ведь дело не в этом. Ты знаешь… я всегда влюблялся в эльфиек. Они такие красивые, утонченные, так не похожи на наших женщин – сильных, ярких… О! Я бредил эльфийками. Я не ангел, Галла. Я мужчина. У меня есть определенные потребности. Правда. Но я и паладин тоже. А значит, я должен быть чист перед Богом. Увы, ни одна эльфийка не пошла бы за меня замуж, хотя поразвлечься, возможно, и согласилась бы.
– Замечательно, – буркнула я, прижав руки к горящим ушам. – Очень прочувствованная речь о вожделении к эльфийкам. Надо думать, я, хоть и ушами не вышла, вхожу в область твоих эротических фантазий.
– Галла! – рассмеялся он. – Ты великолепна! Я столько не смеялся за последние восемьдесят лет, сколько за неделю с тобой.
– Ну супер! Я еще и клоун!
– Не обижайся, – обнял меня он. – Я хочу сказать… Да черт возьми! Я как тебя первый раз увидел, подумал – только эльфов нам и не хватало! А потом ты плеснула своей энергией… И я пропал. Галла, я не могу сказать, что я люблю. Но я могу сказать – ты мне нужна. Рядом с тобой я почувствовал себя живым, впервые за много лет. Если это не любовь, то уже её ростки. И твои сны – это не случайно. Значит, нам суждено было встретиться.
Я уткнулась лбом в его плечо. Боль не уходила. Любит-не любит-плюнет-поцелует… Чего я добилась своим признанием? Ни-че-го!
– Поехали домой, – тихо сказала я. – Мы тут одни и без оружия. Мало ли что.
Он вздохнул, посадил меня на лошадь, запрыгнул сам.
Назад ехали молча, медленно, вяло.
Потому бряцанье металла и гул голосов мы услышали издалека.
– Караван, – процедил сквозь зубы Оскар. – Надеюсь. Посмотрим?
– А если не караван? А если орки? – хмыкнула я.
– Тогда тем более посмотрим.
Мы направились в сторону шума.
Через некоторое время я увидела незабываемое зрелище. Десятка два повозок, крытых разноцветной тканью или шкурами, несколько цыганских кибиток, раскрашенных невероятными узорами, организованная толпа людей, кто на осликах, кто на повозках, кто пешком, несколько воинов на боевых, я думаю, лошадях.
Мы направились к каравану. Да, неизвестно, кто выглядит круче – они или мы. Хорошенькое мы представляем зрелище – растрепанная баба с голыми коленками и полуодетый и босой хозяин Цитадели. Я боюсь, что ни у кого не возникнет сомнений, что мы делаем вдвоем в степи. Слава Богу, я хотя бы одета. Нас заметили и, я думаю, узнали, во всяком случае, никто не бросился к нам с криками, потрясая саблями. Напротив, люди сразу оживились, замахали руками.
Караван продолжал двигаться. Он явно был слишком растянут, чтобы так просто остановиться. Оскар спрыгнул с лошади, взял её за повод, весело поприветствовал дородного мужчину на упитанной лошади.
Купец, в свою очередь, выразил радость от неожиданной встречи.
– Заждались вас уже! – попенял ему Оскар. – На неделю позже, чем ждали.
– Да это все Аарон, – пожал круглыми плечами купец. – Деревня по дороге попалась, там какой-то мор был. Чертов эльф не успокоился, пока всех не вылечил, а потом еще отдыхал два дня.
– Надо думать, – согласился Оскар.
В голосе купца не было осуждения «чертова эльфа», напротив – веселое восхищение.
– Я все слышу! – раздался звонкий голос, и к нам, ловко прыгая с повозки на повозку (акробат, ей-Богу!), приблизился тоненький длинный эльф.
То, что это не человек, было понятно сразу. Личико у него было точеное, безупречное, глаза зеленые, яркие, но все же – мужские. Фигура складная, плечи в меру широкие, бедра узкие. Ни грамма лишнего жира – спортсмен, но не силовых видов спорта. Скорее, фигурист или танцор. Длинные светлые волосы заплетены в косички на висках, убраны в хвост. Над светлыми бровями замысловатая вязь – не то рисунок, не то татуировка. Какие-то листики-стебельки-цветочки, розовые с зеленым. Красиво очень. Ну и уши, понятно. Здоровенные такие уши, острые. В одном здоровенная дырища (привет, племя Мумба-Юмба), в другом – красивый зеленый камушек. И сам-то эльф такой чистенький, аккуратненький – мышастая безрукавка с вышивкой (опять же розово-зеленой), темно-зеленые штаны в обтяжку до колен и короткие сапожки из кожи, на вид похожей на змеиную.
Оскар посмотрел на него как-то неприветливо, тот тоже ему еле заметно кивнул. Кажется, эти двое не особенно дружат.
Ах, эльфы! Теперь я понимаю, почему все так ими восхищаются! До чего же красивый мальчик! И лицо доброе, открытое, взгляд прямой. И словно исходит от него какое-то сияние. Ну да, в душе его не без тьмы, но ясно, что свет – абсолютный властелин его сердца.
У людей в крепости обычно серединка на половинку – есть и тьма, есть и свет. Света обычно больше. Так чтобы почти один свет – это мало у кого, разве что у Ники и у детей. Ну и у священника, что внушает уважение. Еще по России знаю – священником можно стать только по призванию. Это призвание даже круче, чем у врачей. Не всем удается, не всем. В грязь да с головой – это всегда
