Очень древнее Зло - Екатерина Лесина
— Это пока он не принял сердце своей демоницы.
— Да не рискнет, тем более я слышал, что вовсе не для того обряд затевается, а…
Музыка обрывается.
И девушка застывает. На долю мгновенья. Её тело выгибает судорога. А смуглая кожа покрывается испариной. Или чешуей.
— Что за… — туфелька падает на роскошный ковер. А человек пытается подняться.
— Начали, — поморщился тот, другой. У него бородка, заплетенная в две косы. И левая выкрашена в белый цвет, а правая — в алый. Наверное, это красиво. — Идиот… я же говорил, что у этого придурка не хватит силы духа.
— Что-то не то, — третий, до того молчавший, поднимается с ложа.
Или все-таки кушетки?
— Да ладно… там полный круг. Если что, поддержат. Но ему всегда не хватало концентрации.
Девушка падает на пол.
— Ты явно переплатил, — тот, который потерял туфлю, тоже поднялся и подошел ближе. Босая нога его пнула лежавшую девушку. — Обряд провели криво. Видишь, сущность прет…
— Ошейник…
Она выгнулась. И оскалилась. Из горла её вырвался низкий клекочущий рык.
— Вот… тварь, — лениво произнес хозяин. — Место…
И огонь, сорвавшийся с пальцев его, коснулся темной кожи, чтобы скатиться с неё и погаснуть.
— Что за…
Договорить он не успел. Демоны убивают быстро.
Летиция упала бы.
Удержали.
Крепко. Надежно. Так, что… что она просто повисла на чужих руках, глотая горячий воздух. На губах еще ощущался вкус чужой крови.
— Что? — хмуро поинтересовалась Мудрослава.
— Она… — Летиция поняла, что снова может говорить. — Их убила… демоница… не та, которая главная. Другая. Здесь… кажется, было много демонов.
Она почувствовала, что дрожит.
И дрожь эта предательская вовсе не от холода.
— Было, — Брунгильда обвела окрестности хмурым взглядом. — Да уже давно… выбыло. Идти надо.
Надо.
Куда? И есть ли смысл? Или может, проще сдаться? Чтобы, если и убьют, то сделали это не больно. Боли Летиция боится куда больше смерти.
— Стоять можешь? — Яра, которая держала Летицию, руки убрала.
Может.
А вот идти…
— Ногу дай. Да, вот, на плечо обопрись, если тяжко. Славка, ей тоже мотай, там туфли не лучше.
Летиция молча стояла, глядя, как ногу её обматывают полосами тонкой ткани. А ведь полотно на юбки брали наилучшего качества… вот и сгодилось.
И на вторую осталось.
И запасом, который Яра свернула преаккуратнейшим образом.
— Мало ли, — сказала она. — Место-то недоброе. Еще поранится кто. Перевяжем.
— Перевяжем, — эхом отозвалась Летиция и закрыла глаза, а потом поспешно открыла. Прежде её дар был послушен. Прежде прежде ей требовалось коснуться тела. Именно тела, ведь наставник тоже пытался иначе, привозил во дворец и вещи покойных, и волосы, а одного разу и вовсе голову привез.
В спирту.
С головой ничего не вышло.
А тут… тут, похоже, не нужны ни головы, ни тела. Тут запах смерти в камень впитался.
— Идем, — Мудрослава, закончивши обвязывать ноги Ари, зашагала вперед. И Ариция двинулась за ней. А Брунгильда махнула, мол, вы следом. И Летиция подумала, что и вправду так правильнее. У нее ведь оружие.
И… и не поможет.
У тех троих тоже оружие было. Сейчас, когда видение поблекло, она могла разглядеть и детали. Короткий меч в руке третьего. Плеть, что выпала из пальцев того, который говорил об Императоре.
Силу…
Силу демоница просто выпила.
Летицию мутило.
И шла она медленно. Надо было быстрее, но сил не хватало. И она просто шла, глядя под ноги.
— Ничего, — Яра почему-то не бросила, а шла рядом, и еще под руку поддерживала, будто Летиция какая-то… не важно. Главное, что именно сейчас Летиции больше, чем когда-либо нужна была эта поддержка. — Сейчас придем. Отдохнем. А там и решим, чего дальше.
Стена.
И провал. В нем мерещится движение. Но кто бы ни прятался в развалинах старого дома, он не рискнул показаться. То ли людей было много, то ли солнце пока стояло высоко.
Двор.
И серая трава рассыпается пылью, но то тут, то там выглядывают тонкие зеленые стебельки.
— Бедные, — Ариция опустилась на колени. — Им тяжко…
Она провела ладонью по этой траве, и та вдруг налилась соком, зазеленела.
— Ты ж некромант! — не удержалась Летиция. А сестра вздохнула.
— Сама не знаю, как вышло…
— Вода, — Брунгильда повела носом. — Давайте к воде, пока не упали от солнца. А там и разберемся, кто чего видел и кто чего может.
Наверное, это было разумно.
Очень, очень разумно. И пить хотелось. Настолько, что когда показалось темное, черное почти озерцо, Летиция едва не закричала от счастья. А уж чего ей стоило не упасть на колени перед мутною этой водой — одни боги знают.
Не упала.
Устояла.
И даже сумела изобразить сомнения.
— Это… может быть небезопасно, — Мудрослава сполна их разделяла.
— Может, — согласилась Брунгильда, зачерпнув горстью воду. Её она нюхала и хмурилась. — Только без воды мы точно помрем. А тут, глядишь, может, и не потравимся. Ну, если повезет.
И все, переглянувшись, кивнули.
А Летиция подумала, что она… она совсем даже не против потравиться. Что из всех ею виденных смертей эта не самая худшая.
И коснувшись губами темной воды, застонала от радости.
— А с одеждой вашей надо что-то да делать, — задумчиво произнесла Яра, омывая лицо. — И с обувью.
Обмотки и вправду промокли. Тут, на берегу то ли пруда, то ли болота, что появилось на месте пруда, земля была черной, жидкой и влажной. И эта жижа мигом пропитала ткань.
— Может, в дом заглянуть? — предложила Брунгильда, которая пила осторожно, но жадно. Она зачерпывала горсть за горстью и видно было, что все никак не может напиться.
— Опасно…
— А что тут не опасно.
И стало тихо.
Летиция тоже пила. И пила. И… вода была горькой, но и сладкой тоже. Вкусной, несмотря на легкий запах пыли, что исходил от неё. И напиться вовсе казалось невозможным.
Но она напилась.
И лицо отерла от пыли, подумав, что теперь кожа точно прыщами покроется. Но с другой стороны, снова… какое это имеет значение?
А потом, обведя двор и всех-то в нем, Летиция поинтересовалась:
— А куда подевалась Теттенике?
Глава 9 О том, что лошади — очень умные создания
«Во времена стародавние, когда небо глядело на землю и не могло наглядеться, а земля так же от любовалась небом, жил на самом краю мира народ. Ныне-то уже и старики позабыли, как он назывался. Ведаю лишь, что люди те были малы, вот с половину обыкновенного человека, но крепки так, что и ребенок способен был коня поднять, а взрослые и вовсе огроменные
