Изменчивая судьба - Тэмми Блэквелл

Я больше не могла лежать и терпеть взгляды этих жутких кукол, поэтому отправилась бродить по дому. Джэйс и Талли спали в гостиной: Джэйс на диване, а Талли на надувном матрасе. Проходя мимо двери, я заметила, что рука Джэйса свисает с дивана и переплетается с рукой Талли. Это было бы очень мило, не будь это столь безумно странным и жутковатым.

Лиам сказал, что идет спать на закрытую террасу, но нашла я его не там. Я шла по заднему двору, держа ухо востро, чтобы не наткнуться на всяких грызунов. Он должен был услышать меня, но просто сидел на заборе и смотрел на горы.

Я забралась на забор с другой стороны. Сидеть на ограде не так легко, как показывают все эти картинки с ковбоями. После нескольких неловких попыток примоститься, я наконец приняла положение, при котором деревянная доска не оставит синяков на заднице.

— Все как в песне Джона Денвера, — сказала я, нарушая тишину ночи. Луны не было, но звезды светили достаточно ярко для моих чувствительных глаз оборотня. Восточный Кентукки не может похвастаться экономическими успехами, но это все же одно из красивейших мест на земле. — Знаешь, жизнь всего лишь смешная шутка, и, слава Богу, я деревенская девчонка.

Лиам лишь закатил глаза.

Я поерзала так, чтобы хоть немного смотреть на него.

— Не получается.

— Наклонись вперед, — сказал он. — Опирайся больше на свои ноги, а не на зад.

— Я не об этом, — хотя он прав, так гораздо лучше. — Наше соглашение, по которому я должна доверять тебе и думать, что ты знаешь, что делаешь, и не задавать вопросов. Я так больше не могу, — не после того, как он заставил меня страдать, хотя было достаточно одной брошенной фразы, что Джэйсу не плевать, выживу ли я. — Если хочешь, чтобы я участвовала в твоем плане, ты должен начать говорить.

— А если не начну?

Я глубоко вздохнула.

— Тогда я уйду.

— Ты правда думаешь, у тебя есть хоть малейший шанс выжить без меня?

— У меня вообще нет шансов выжить, — я знаю, видела в одном из предсказаний Талли, которого, по ее утверждениям, не было. — Вопрос в том, сработает ли твой таинственный план без меня?

Он не ответил сразу. Мы оба сидели и смотрели вдаль. Волчьи чувства сильно ослабли, и я не ощущала ничего, кроме ближайшего окружения. Весь мир спал, хотя в сарае веселились мыши. Если прислушаться, то я могла слегка уловить храп Талли.

— Что ты хочешь узнать? — спросил он, когда я уже решила вернуться обратно.

— Все.

— Всего-то?

Я подумала обо всех вопросах без ответа, обо всех тайнах, заполнивших мою голову.

— Начни со своего настоящего имени.

Это, похоже, застало его врасплох.

— О чем ты?

— После похорон Алекса ко мне подошел Стефан. Он сказал, что на самом деле Алекса звали Кристофер, и вы оба сменили имена после побега. Так как тебя зовут?

Еще одна длинная пауза, но он, наконец, ответил.

— Брюс.

— Зачем менять имена?

— Когда Альфа-Стая сожгла наш дом, они думали, что мы находились внутри вместе с родителями. Мы сменили имена, чтобы они продолжали думать, будто Брюс и Кристофер мертвы.

— Альфы сожгли ваш дом? — мой живот скрутило узлом. — Откуда ты знаешь, что это были они?

Еще одна пауза и глубокий вдох.

— Мои родители встретились в Румынии, когда оба готовились вступить в Альфа-Стаю, — начал он. — Семья моей матери — одна из самых сильных династий провидиц в Европе, если не самая сильная. Как минимум одна девушка из каждого поколения была достаточно сильна, чтобы получить приглашение, как только ее способности проявлялись. Обычно они ждали восемнадцатилетия, прежде чем перевозить их в Логово, но мама поехала, когда ей было пятнадцать. Предсказатели очень редки, и Альфы желали заполучить ее незамедлительно.

Он даже не смотрел на меня, пока говорил. Будто рассказывал свою историю горам, но меня это устраивало. Мне плевать, кому он ее рассказывал, пока я тоже слушала.

— Папе было девятнадцать, когда он присоединился к ним. Его стая была небольшой, их территория находилась в Германии, но отец оказался достаточно силен, чтобы попасть в поле зрения Альф. Джерард был Альфа-самцом в то время, и он начал готовить отца к роли Стратиго. Они никогда не говорили, почему уехали. Мама иногда на что-то намекала, но никогда не рассказывала прямо. Все, что я знаю — спустя три года отец получил особый статус одиночки, и они уехали в Канаду. Еще через два года родился я. У нас было нормальное детство, по крайней мере, я так думал. Мы узнали о том, что мы оборотни, так же, как обычные дети узнают о религии. Это часть нашей жизни. Они говорили об Альфах так же, как твои родители говорят о президенте, что-то вроде того. Это социальная структура, которая диктовала и поддерживала наши законы. Все изменилось, когда мне было девять. Тогда родилась моя сестра.

Сестра…?

— Николь.

Лиам кивнул.

— Знаешь же, как твои братья и сестры просто бесят тебя? Ну просто так устроена жизнь.

— Как ты помнишь, чуть раньше я пыталась убить своего брата.

— С Николь такого никогда не было. Мы были очарованы ей, как только вошли в больничную палату и увидели красное сердитое личико, — он беззвучно усмехнулся. — Мама говорила, что она очень разозлилась, и в утробе ей нравилось гораздо больше. Маме пришлось согласиться на стимулирование родов, потому что прошло уже больше двух недель после срока, а она так и не появилась на свет. Сначала все было нормально, но когда Николь исполнилось шесть месяцев, нас посетили Провидицы из Альфа-Стаи. Отец отправил нас по нашим комнатам, но мы пробрались в гостиную и подслушали. Я тогда мало что понял, а они говорили о взрослых вещах, но в целом я догадался. Они хотели забрать Николь в Логово. Тогда мы просто не знали, что так поступают со всеми девочками, рожденными от оборотней.

— Правда? — я этого не знала. Алекс говорил, что девочки-оборотни не выживают, потому что превращение для них слишком сложно. — Всех?

— Вначале да. Вообще-то родители обязаны передать своих дочерей Альфа-Стае сразу после рождения. Тех, у кого нет следов гена оборотней, возвращают обратно, но остальных… — Лиам потер лоб рукой. — Говорят, что они пытаются их спасти. Большинство родителей отдают их без споров, потому что хотят спасти своего ребенка, а если не получится, то лучше не слишком привязываться, верно?

— Они серьезно оставляют детей с этими психами? — даже если