Полукровка (СИ) - Рэй Даниэль Зеа

Эста не открывала глаз. Урджин запустил вторую руку в ее фиолетово-черные блестящие локоны и зарылся в них лицом. Этот ее аромат, который сейчас он чувствовал особенно остро, заставил его сердце колотиться быстрее.

— Я хочу тебя.

Урджин и сам не поверил, что произнес это вслух, потому замер в ожидании язвительного ответа.

— Ты же говорил, что такая, как я, не сможет затащить тебя в постель?

— Я тебе врал.

Она не успела придумать ответ, потому как он быстро отстранился и направился к выходу. Сейчас Урджин ясно осознавал, что только что признал ее власть над собой, предоставив возможность нанести последний удар по его самолюбию.

— Урджин, — окликнула его Эста почти у самой двери.

Урджин оглянулся.

— Ты первый мужчина, который поцеловал меня.

Урджин опустил голову и улыбнулся сам себе.

— Этот брак обещает быть не таким уж и обыденным, малыш… — ответил он и закрыл за собой дверь.

Утро выдалось пасмурным и мрачным. Такое же настроение царило и в душе у Эсты. Никто не разбудил ее с утра, и теперь она лежала на кровати и гадала, который сейчас час. Когда и лежать уже не было сил, она заставила свое бренное тело оторваться от перины и сходила в душ. Затем снова вернулась в помещение и критическим взглядом окинула пространство вокруг. Тренироваться не было желания, и Эста приняла решение позавтракать.

Она вышла из своей спальни в коридор и направилась к лестнице, ведущей на первый этаж. Ее внимание привлекли мужские голоса, доносившиеся откуда-то издалека. Она не смогла разобрать слов, но узнала голос Урджина. Тот явно был чем-то рассержен и буквально кричал на собеседника. По мере того, как Эста продвигалась по коридору, голоса становились все громче, а слова обретали смысл.

— Нравится тебе это или нет, но я должен защищать ее интересы! — кричал Урджин.

— Ответственность? — так же громко возмутился Фуиджи. — Она никто для нас, дикарка, вылезшая из какой-то дыры и возомнившая себя значимой персоной. Это сейчас она сидит тихо и не высовывается, но поверь на слово, завтра она начнет шарить по кабинетам и рыть носом землю. А потом она прыгнет в твою постель и окончательно запудрит тебе мозги.

— А я-то думал, что к выходке Лу ты можешь быть непричастным. Это ведь был твой приказ? Ты только распинался о моем долге перед Империей, а на самом деле пытался отделаться от олманцев не меньше, чем я, только своими методами.

— Не тебе меня судить. Я — Император, и ты поступишь так, как я велю.

— Я вынесу вопрос о зачистках.

— Ты что, уже переспал с ней?

— Это тебя не касается.

— Ха, меня все касается, и твоя постель в особенности. Ничего, наиграешься и бросишь. Так всегда бывало. Пусть только наследника родит, а там может катиться ко всем чертям.

— За что ты так ее ненавидишь?

— Во мне нет ненависти. Я опытен, и вижу в этой девице не только фасад, по которому ты слюни пускаешь, но и мозги. И поверь, если дело коснется интересов ее Империи, она предаст и тебя и твой народ. Это заложено в ней с детства. В шестнадцать лет ей хватило ума стерпеть все оскорбления и принять этот союз. Это была жертва, которую она, не задумываясь, принесла своему народу. Она любит Олманию, и Олмания для нее всегда будет на первом месте.

— Эти дети ни в чем не виноваты.

— Вопрос не в детях, а в политике. Если ты повернешься к Олманцам лицом, они насядут сверху и втянут нас в междоусобицу. Пускай свои проблемы решают сами. А эту девку, на твоем месте, я бы из постели не выпускал. Пользуйся, она слова не скажет. Все-таки раздвигать ноги перед тобой — ее прямая обязанность.

Дверь в конце коридора неожиданно распахнулась, и из нее вышел Урджин. Эста в ужасе зажала ладонью рот. Он увидел ее и остановился, как вкопанный.

— Эста?

Вслед за ним вышел Фуиджи. Немая сцена длилась недолго. Эста ринулась с места и вплотную подошла к Императору.

— Я не ударю Вас только потому, что Вы Император и отец моего мужа.

Эста развернулась, и быстрым шагом побежала к себе.

Влетев в комнату, она схватила свои мечи в руку и направилась обратно. Урджин словил ее в дверях и буквально втолкнул обратно в спальню.

— Куда ты собираешься?

— Не беспокойся, я не покину Доннару.

— Ты подслушивала нас?

— Нет, но вы так громко кричали, что не услышать было практически невозможно.

— Извини, мне следовало подумать об этом.

— Не стоит. Знаешь, что самое неприятное? То, что твой отец прав. Во всем. Моя обязанность перед тобой — раздвигать свои ноги.

— Ты несешь чушь.

— Почему же? Хочешь? Я сейчас же могу это для тебя сделать. Ты только скажи, не стоит все усложнять. Хочешь?

— А чего хочешь ты?

— Я? — удивилась Эста. — Это опасный вопрос, Урджин. Чего хочу я меня никто никогда не спрашивал, посему и сама себе этот вопрос я никогда не задавала. Чего я хочу? — повторила она. — Наверное, снять с себя это бремя, с которым мы оба родились. Но ведь это не в моей власти, да и не в твоей тоже. Так что, можешь переспать со мной, если хочешь, а если нет — позволь выйти отсюда.

— Неужели ты веришь в то, что я стану принуждать тебя к чему-либо?

Эста посмотрела ему в глаза и прочла в них ответ на этот вопрос. "Нет". Он бы никогда не сделал этого. Отчего — то ей стало немного легче, и Эста спокойно произнесла:

— Раньше я верила в то, что "нет", Урджин, а теперь знаю наверняка.

— Мне тяжело видеть тебя такой.

— Какой "такой"?

— Расстроенной.

Он протянул к ней руку и коснулся ее губ. Затем сделал шаг вперед, склонился к ее лицу и замер. Он ждал встречного порыва. Маленького движения навстречу, по которому можно было бы понять, что она тоже хочет этого. Эста подняла руку и провела пальцем по его губам. Затем привстала на цыпочки и коснулась его губ своими, запечатлев на них совершенно невинный поцелуй.

Она вроде бы ничего особенного не совершила, но, ощущение было таким, будто она подарила ему некую маленькую часть себя. И дар этот согрел его больше, чем солнце в погожий день. Он обхватил ее голову ладонями, и коснулся ее так же, как и она его.

Эста отстранилась. Глаза ее были широко раскрыты и в них застыло неизвестное Урджину выражение. Эста, ничего не говоря, швырнула свои мечи на пол. Урджин вопросительно поднял одну бровь.

Она приблизилась к нему, и, обхватив ладонями лицо, впилась в сочные мужские губы. Урджин, который никак не ожидал такого напора, едва не потерял равновесие. Она исследовала его рот с особой настойчивостью, вкушая мягкие губы и сплетаясь с его языком. Руки Урджина без его ведома спустились по ее спине, и, стиснув, словно тиски, округлые формы, прижали ее к своему телу. Эста, которая каким-то краешком сознания, поняла, что именно упирается ей в живот, тихонько застонала. Урджин поднял ее бедра в воздух. Она обвила его ногами и в следующее же мгновение оказалась прижатой к стене. Он всем телом ощущал ее дрожь. А едва уловимые стоны, когда он бесстыдно терся об нее, только усиливали голод. Как же он хотел эту женщину! Сейчас. Сию же минуту. Достаточно было всего лишь расстегнуть ее брюки, и он бы погрузился в вожделенное тело так, как сотни раз до этого представлял в своем сознании.

Но собственная совесть вовремя вспомнила о своих обязанностях. Он понял, что если сделает это сейчас, тот разговор, услышанный ею в коридоре, обязательно останется связанным в ее воспоминаниях с их первым разом. И вся грязь, что его отец вылил на нее, прилипнет к этому маленькому созданию навсегда. Он медленно оторвался от ее губ и зарылся лицом в ее шелковистые волосы.

Тело изнывало от боли неудовлетворенности, и ее бедра, все еще прижатые к нему, будили в воображении Урджина самые яркие образы.

— Не так, малыш. Это будет не так, — прохрипел он.

Эста, буквально задыхаясь от напряжения, открыла глаза.

— Я прощу тебя только в том случае, если ты скажешь, что тебе еще хуже, чем мне.

— Можешь в этом не сомневаться, — застонал Урджин. — И пожалуйста, постарайся больше не шевелиться: ты не представляешь, насколько мне от этого больно.