Приз варвара (ЛП) - Диксон Руби

Или таким собственником, судя по взгляду, как он смотрит на меня.

Он кивком указывает на что-то позади меня.

— Вон там есть тряпка. Передашь ее мне, чтоб я мог привести себя в порядок?

А, ну, конечно. Отчего-то я краснею, как школьница. Я передаю ее ему и стараюсь сохранять абсолютную невозмутимость, пока он стирает блестящие следы своего освобождения со своего пресса, прямо созданного для облизывания.

— Твое семя выглядит иначе, чем человеческое.

Он кажется удивленным.

— Разве?

— Не такое густое, — обращаю я внимание, хотя, пожалуй, я просто несу бред. — Более жидкое. Но в этом нет ничего такого. Просто подумала, что это любопытно.

Он кряхтит, заканчивая очищаться, потом отбрасывает маленькое полотенце в сторону и поднимает на меня взгляд своих горячих, очень возбуждающих глаз.

— Мне ради тебя оставаться нагишом?

Я наклоняю голову, сгорая от любопытства. Оставаться нагишом? Не то, чтобы я возражаю, разумеется, мне просто любопытно… голым ради чего?

Этот вопрос, должно быть, был написан у меня на лице. Его губы растягиваются в дьявольскую улыбку.

— Теперь твоя очередь, Ти-фа-ни.

Часть 8

САЛУХ

Не думаю, что когда-либо чувствовал себя так хорошо. Ти-фа-ни сегодня была очень храброй, и мы добились огромных успехов. Скоро я смогу прикоснуться к ней и доставить ей истинное наслаждение как своей паре, резонируем мы или нет. Сегодня я ласкал себя, но с ней, с интересом наблюдающей, — казалось, что мы были одним целым. Я никогда не гладил свой член так сильно и никогда не кончал так обильно. Когда я кончал, ее прекрасное лицо было зачаровано, и я чувствовал себя самым сильным, самым мужественным самцом на этой планете, ибо она велела мне ласкать себя ради ее удовольствия. А теперь настало время ей прикоснуться к себе.

Ее красивые губки раскрываются, и она смотрит на меня с разинутым, как у рыбы, ртом.

— Моя?

— Да, твоя. — Я жестом руки показываю на себя, по-прежнему не стеснительно голого, мой член все еще подергивается и полутвердый после моей недавней игры. — Тебе что, не понравились мои старания?

Она начинает ерзать, но при мысли об этом она не кажется отчаявшейся. Просто стеснительной.

— Салух, я не думаю…

Я отчаянно хочу прикоснуться к ней, но не знаю, как она это воспримет.

— В этой пещере не стоит стыдиться, Ти-фа-ни. Между нами не происходит ничего постыдного. Мы разве не друзья?

— Со своими друзьями я этим не занимаюсь, — ворчит она раздраженно, тем не менее начинает снимать свое кожаное платье, и я едва держусь, чтобы от волнения не вскочить на ноги, дабы помочь ей раздеться. Я так давно мечтаю увидеть ее обнаженной. Я видел, как она купается в бассейне в главной пещере — мои люди не стесняются каких-либо физических нужд тела — но люди быстро прикрывают свои тела и ведут себя так, как будто обнаженные груди и бедра — это нечто, о чем стоит беспокоиться. Когда она раздевается передо мной — это словно удовольствие лишь для моих глаз, и я изголодался по этому.

Она медленно снимает тунику, обнажив перетянутые тугой кожаной перевязью груди. Любопытно. Я ни слова не говорю, просто наблюдаю, как она поднимается на ноги и начинает изящно снимать леггинсы и сапожки. Она, мой человек, очень грациозная во всех своих движениях, а ее нежная кожа прям взывает, чтоб ее погладили. Жду не дождусь того дня, когда смогу ласкать Ти-фа-ни как принадлежащую мне.

«Не сегодня, — уверяю я свой кхай. — Но уже скоро».

Ти-фа-ни снимает с себя одежду, оставшись практически раздетой, за исключением повязки на груди, но мгновение спустя, освободив и ее, она предстает передо мной во всем своем великолепии. Она настолько прекрасна, что у меня начинают ныть челюсти. Я упиваюсь ее внешностью, ее полными, кверху расширяющимся бедрами, нежным изгибом ее живота, удивительной полноте ее грудей. Они увенчаны темными сосками, и у меня аж слюнки текут при мысли о том, как сильно мне хочется их пососать. У нее также между бедрами имеется темная полоса пушка, прямо над пахом. Я нахожу это странным, но очаровательным, и скоро я смогу зарыться в эти кудряшки лицом и лизать ее, как подобает паре.

— Ну, рассмотрел как следует? — поддразнивает она, но в ее голосе звучит нервная нотка.

— Я бы еще полюбовался, — говорю я голосом, искаженным страданиями от сильнейшего желания заявить на нее свои права.

К моей огромной радости, она, испустив смешок, немного поворачивается, показав мне свою бесхвостую попку. Она округлая, полная и такая красивая, что мне тут же хочется обхватить ее ладонями. Я сжимаю их в кулаки и прижимаю к своим бокам. Если я сейчас схвачу ее, она удариться в панику.

Она перестает вертеться и усаживается в шкурах. Пока я смотрю, она начинает дрожать, и ее кожа покрывается мурашками.

— Холодно? — спрашиваю я.

Она пожимает плечами.

— Мне всегда холодно.

— Тогда иди сюда, сядь ко мне. Я согрею тебя.

Она смотрит, уставившись на меня глубоко шокированным взглядом. Ее глаза скользят по моему обнаженному телу, мой член уже чуточку напрягся (и с каждым мгновением набухает все сильнее).

— Ты же голый. Мы оба голые.

— Ты же замерзла, — говорю я ей. — И я не прикоснусь к тебе. Мы так сегодня договаривались. Ты велела мне ласкать себя, а теперь я повелеваю тебе ради твоего же удовольствия. И ты будешь больше наслаждаться, если не будешь мерзнуть.

И опять же жестом руки я показываю на свои колени. Ну в этом моем побуждении есть своя доля эгоизма — я хочу, чтобы ее теплое тело прижималось к моему, в то время как она ласкает себя. Раз я не могу коснуться ее, тогда это самый лучший выход из ситуации.

Потирая руки, она все же не решается. Я замечаю, что ее соски сжались, их кончики расширились, и мне хочется потрогать их, чтоб понять, такие же ли они мягкие, как остальные части ее тела. «Наберись терпения, — уговариваю я себя, в то время, когда она усаживается на одно из моих бедер. — Ты только глянь, как трогательно она сейчас идет к тебе. Только не испорти все из-за того, что думаешь ты своим членом».

Э-ээ, но у моего члена полно интереснейших идей.

Ти-фа-ни недолго ерзает, пытаясь устроиться на моей ноге поудобней.

— Чувствую себя как-то странно.

— Откинься спиной мне на грудь, — говорю я ей. — Прислонись ко мне.

Это даст мне идеальный обзор наблюдать, как она ласкает себя, и я чувствую, как в предвкушении от самой мысли об этом мой член становится все более твердым.

Она откидывается назад, и я чувствую, как ее нежная кожа скользит по моей. Я с трудом подавляю стон, поднимающийся из горла, потому что она самое лучшее, что я когда-либо чувствовал в своей жизни. А когда ее кожа соприкасается с моей? Большего удовольствия найти невозможно. Ее задница прижимается к моему напряженному члену, а ее бедра раздвигаются.

— Чувствую себя как-то сверхестественно, — признается она.

Это слово мне не ведомо.

— Понятия не имею, что значит это «сверхестественно», но для меня ты самая красивая.

Она вздыхает, обрадованная моими словами, и прислоняется ко мне. Ее руки поднимаются к ее грудям, и она начинает играть со своими сосками. Голодным взглядом я наблюдаю, как она пальчиками легонько ласкает свою кожу.

— Ты наблюдаешь за мной, — говорит она тихо. — Я затылком чувствую на себе твой взгляд.

Кончики ее пальцев скользят по соску, и тот твердеет, когда она обводит вокруг него круги.

— Да, я наблюдаю за тобой, — признаюсь я. — В этом нет ничего постыдного. Ты такая красивая, и мне хотелось бы насладиться видом, как ты прикасаешься к себе.

Ее смешок полон искушения, также как и вид ее руки, скользящей по ее животу. С горячим желанием я слежу за тем, как она разводит ноги в стороны, а ее пальцы скользят к кудряшкам между ее ног. Внезапно я улавливаю легкий запах возбуждения, наполняющий воздух.