Волшебный сон Алисы (СИ) - Литт Ксюша

Тут же мелькнула шальная мысль: «А почему бы и нет?». Пусть не сейчас, когда-нибудь потом. Выбрать время. Ну и что, что он мелкий. Младше на три года. Ну и что, что Анфискин братишка. Никто же не узнает, если постараться.

Он ведь реально классный. Милый в своей какой-то по-детски восторженной нежности. Взгляд с обожанием, смешные трепетные поцелуи в раскрытые ладони. В ладони! Такая трогательная чушь.

Сумасшедший мальчишка, возносящий тело Алисы в ранг какого-то одному ему ведомого божества, одержимо поклоняющийся и в то же время умело творящий с ним очень-очень нескромные взрослые вещи.

Память об этом контрасте как раз и разгоняла у новоявленной «богини», балдеющей в своей кровати, по телу кровь, а вместе с ней пьянящую тягучую истому.

«Я позвоню», — вклинилось в возбужденный мозг еще одно воспоминание о прошедшем утре. Теперь обещание Павлика не казалось таким уж неуместным и нелепым. Дерзкие планы бесстыдными штришками тут же начали сплетаться в пока еще бесформенный рисунок новой встречи, как телефон и в самом деле позвонил.

«Данечка» — высветил экран и моментально вытравил из каждой клетки организма все вдруг некстати возникшие порочные желания.

— Привет, — буднично выдал Данил. — Проснулась?

— Угу. Привет, — отозвалась Алиса, зевнула и неохотно вылезла из-под одеяла.

Настрой на интим выветрился без следа. Надо все же вставать.

— Я тоже. Как голова?

— Да ничего. Пойдет.

Повисла тишина. Данька запнулся, не зная, как дальше склеить разговор. Алиса подошла к окну.

Ясный день. Яркое солнце. Вокруг, везде, где можно зацепиться или залечь: на дорожках, детской площадке, скамейках, крышах машин, деревьях и кустарниках, переливаясь бликами, искрился выпавший вчера снег. Такая по-настоящему новогодняя погода. Волшебная.

— Алис, ну и долго ты еще будешь обижаться? — между тем, Иванцов, наконец, собрался. Миролюбиво и даже неожиданно, с нотками заискивания, снова заговорил. — Может, хватит уже? Через несколько часов Новый год наступит. Возвращайся. А? Сколько можно нервы друг другу трепать?

Точно волшебная погода. Волшебная и «чудесатая».

— Пожалуйста, — в подтверждение фантастичности происходящего, смиренно попросил Данил.

«Вернись, пожалуйста», — как долго Алиса ждала эти слова. Именно с такой правильной интонацией. Идеально. Всё как нужно. Вот только, когда чего-то очень-очень сильно ждешь, есть вероятность, что однажды неожиданно вдруг возьмешь и перегоришь. Не дрогнет сердце и не возликует, когда наступит тот долгожданный момент. Просто ровно, буднично простучит, а губы тронет меланхоличная ухмылка.

Все точно так и произошло: отмолотил мотор Алисы после услышанного, как и положено в здоровом ритме — шестьдесят-семьдесят ударов в минуту, ни разу не сбившись. Собрался невозмутимо и дальше продолжить в том же темпе, но вдруг все же споткнулся. Кажется даже остановился на пару секунд. А потом жестко схватил ничего не подозревающую безмятежную душу, сжал ее и ухнул безжалостно со всего размаха в желудок, что аж затошнило. Сильно, по-настоящему.

Внизу у подъезда на фоне сказочного великолепия Алиса заметила Пашку.

Пока она до полудня ленилась и прохлаждалась в постели, Павлик не спал и, оказывается, уже успел смотаться к вчерашнему кафе — забрал свою машину.

Он стоял возле своей благополучно вернувшейся в родные пенаты старушки БМВ без шапки, в куртке нараспашку, сунув руки в карманы, а на губах его играла озорная мальчишеская улыбка. На тех самых губах, которые вот только совсем недавно так красиво заливали Алисе всякую безумную нежность и очень-очень интимную неприличность, а она их, как помешанная, зацеловывала, стонала в них страстно и тоже шептала какую-то полную ерунду, невероятную и безрассудную. Такую глупость, что Пашка в ответ лишь весело посмеивался и переспрашивал, словно не слышал. Потом опять смеялся и целовал, целовал, целовал.

 И вот теперь, там внизу, под окнами, он тоже снова смеялся. Весело, беззаботно и точно так же счастливо. А рядом с ним за компанию хихикала рыженькая девчонка. Миленькая, та самая позавчерашняя или позапозавчерашняя.

Сердце Алисы по-дурацки сжалось. Гулко неразумно стукнуло, выражая какую-то безосновательную обиду. С чего бы ему вдруг вздумалось возмутиться?  У Пашки были и есть девчонки – это известный факт, а у Алисы — Данька. Именно с ним она, вообще-то, как раз в данный момент разговаривала по телефону.

Он ей что-то говорил, а она не слышала, потому что там внизу двое вдруг еще громче рассмеялись так, что даже звук прорвался сквозь закрытую пластиковую раму. А потом Павлик вынул руку из кармана, ухватил свою конопатую деваху за ладонь и притянул к себе, приобнял за плечо. Девочка доверчиво прильнула. В рыжий висок ткнулся Пашкин нос.

Ну, надо же. Так мило.

Алиса замерла, ожидая, что лица стоящих внизу сейчас повернутся друг другу, и тогда чужие губы коснутся тех губ, которые она сама недавно касалась. Да — целовала, да — шептала в них всякие глупости и да — стонала. А потом собиралась еще и повторить всё когда-нибудь. Да-да, еще и еще.

«Господибожемой. Как стрёмно».

Ее зубы клацнули как от озноба, глаза закрылись, не желая ничего видеть. Еще мозги бы отключить, чтобы не думать обо всем этом, а память стереть. А вот слух, пожалуй, наоборот, пора было все же включать, хоть и тошнило просто невероятно сильно. Потому что Данька настойчиво все продолжал и продолжал что-то говорить.

— Что? – Алиса все же нашла в себе силы и осипшим голосом произнесла, пытаясь сконцентрироваться.

— Я сейчас приеду? – повторил Данил.

— Приедешь? Что? Нет. Зачем? Нет. Не надо. Я сама. Сама сейчас приеду, — она запаниковала и спешно рассеянно засобиралась. - Сама.

Под руки попалась небрежно брошенная ночью на пол белая толстовка с надписью «Star Wars», а двое у подъезда, так и не поцеловавшись, разошлись. Только Алиса этого уже не видела. Да, собственно, и не желала знать, что там происходило дальше. Ей было абсолютно все равно.

Глава 25

«Дом, милый дом». А также: «Мужчины так борются за свою свободу, и все это лишь для того, чтобы зарасти в ней же грязью». Такие две противоречивые мысли преследовали Алису при обходе квартиры, где она прожила с Данькой не один год.

За две недели умудриться так загадить их уютное гнездышко – это надо было суметь постараться.

В одной единственной жилой комнате творился невообразимый бедлам. Вещи раскиданы, все вокруг переворошено, поверхности покрылись пылью, а на полу крошки и мусор ощущались даже через носки.

Срачельник, устроенный на кухне, можно было вообще не комментировать.

Не желая больше на все это смотреть, она отвернулась и отошла к окну.

Данил подошел и обнял ее сзади, уткнулся подбородком в макушку:

— Я скучал, — вздохнул он и прижал к себе еще крепче.

Алиса молчала. Волшебство, припорошенное белоснежным пухом, потихоньку начали обволакивать спускающиеся сумерки.

Данька продолжал сопеть, терпеливо ожидая, когда Алиса вдоволь наобижается и начнет уже потихоньку оттаивать. Так всегда раньше было. Он и она молчат в объятиях, а потом тесный контакт начинает срабатывать. Приходит расслабление, наступает умиротворение, и обида отступает. Настойчивые поцелуи и ласки закрепляют перемирие, и все заканчивается полным единением тел. До боли знакомый сценарий, вот только почему он в этот раз не мог произойти двумя неделями раньше или неделей, или хотя бы вчера.

Губы Данила и в самом деле предсказуемо коснулись сначала волос – легко и невесомо, потом чуть-чуть ощутимей за ухом, язык лизнул мочку, скулу. Горячее дыхание у шеи. Крепкая ладонь поднялась с талии выше и призывно сжала грудь.

Однако ничего, кроме раздражения, это не вызвало. Не вовремя, не под настроение и не так. И еще этот вид сверху. Пусть двор другой, но мысли все равно посетил беспечно ржущий Пашка. А еще — ночью и утром одни руки и губы, а к вечеру другие. Как некоторые все это выносят? Как справляются?